Красный кабачок
| Трактир | |
Красный кабачок
| |
 Трактир «Красный кабачок». Единственная сохранившаяся фотография, 1907 год | |
| Страна | Российская империя |
| Местоположение | Петергофская дорога |
| Тип здания | Деревянная постройка |
| Основатель | Семён Иванов |
| Дата основания | 1713 |
| Дата упразднения | 1919 |
| Состояние | снесён |
Кра́сный кабачо́к — трактир, располагавшийся на 10-й версте Петергофской дороги, на берегу реки Красненькой (современная территория муниципального округа «Красненькая речка»[1]). Известен со времён Петра I. Несмотря на то, что кабачок находился за чертой города, он был широко известен среди петербургской публики, часто менял своих владельцев и не раз упоминался в литературе различными авторами. Просуществовал до 1919 года.
Содержание
История
Красный кабачок был известен ещё со времён Петра I. Своим указом от 16 ноября 1706 года царь подарил земельный участок на 10-й версте Петергофской дороги своему «толмачу» Семёну Иванову «за его службу, раны, полонное терпение и уход из полону». Рядом с подаренным участком на дороге сооружается попутный дом для отдыха царя и военных чинов на пути в Стрельну и Петергоф. В 1713 году, указом от 7 июня, царь отдаёт и это здание переводчику Иванову «для устройства в нём вольного дома по немецкому обычаю (трактира) для торговли водкой и табаком». В указе царь запретил Иванову продавать кабачок.
В 1733 трактир приобрёл генерал-полицмейстер В. Ф. Салтыков.
Кабачок был известен тем, что здесь в 1762 году, в дни дворцового переворота, провела бессонную ночь с 28 на 29 июня, накануне прихода к власти будущая императрица Екатерина II, с отрядом только что присягнувших ей гвардейцев[2].
В конце XVIII века Красный кабачок перешёл в руки известной авантюристке герцогине Кингстон. Она приобрела его в 1785 году у генерала Измайлова[2].
В 1787—1806 годах заведение принадлежало полковнику М. А. Гарновскому, секретарю Г. А. Потёмкина.
В конце 1830-х Красный кабачок приобретает героиня войны с Наполеоном 1812—1815 годов Луиза Кессених[3].
Сохранился рассказ-воспоминание юнкера о «Красном кабачке» и его хозяйке. Рассказ описывал события 1845—1849 годов и был опубликован в 1884 году в журнале «Русская старина»:
…Выступали мы в лагерь, обыкновенно, уже под вечер, так как переход в Петергоф совершался с ночлегом. Первый привал делался у известного Красного кабачка, тогда уже увядавшего, но всё-таки хранившего некоторые следы былой славы. Содержательницей его в то время состояла некая госпожа Кессених, гнусной наружности старуха, в юных летах служившая, как говорили, в прусских войсках, вроде нашей девицы Дуровой; с той только разницей, что последняя была гусаром, а Кессених — пехотинцем, так по крайней мере свидетельствовал висевший в Красном кабачке портрет ея, снятый в молодых летах, на котором она изображалась в мундире прусского фузилёра, с тесаком через плечо. Бранные подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории; знаю я лишь, что на старости лет она, покинув меч, возлюбила занятия увеселительными заведениями; в самом Петербурге содержала танцкласс, а на петергофской дороге царила в Красном кабачке[4].
Вскоре после революции трактир был закрыт, а здание, в котором он находился, было разобрано в 1919 году[5].
В топонимике
По имени «Красного кабачка» получила название Красно-Кабацкая дорога, начинавшаяся на Петергофском шоссе у Красненького кладбища, шла по нынешней улице Червонного Казачества и далее поворачивала на современную Краснопутиловскую улицу[6].
В литературе
М. Ю. Лермонтов описывает дорогу в «Красный кабачок» в озорной поэме «Монго»:А. С. Пушкин упоминает «Красный кабачок» в эпиграмме «Русскому Геснеру»:Вдоль по дороге в Петергоф,
Мелькают в ряд из-за ограды
Разнообразные фасады
И кровли мирные домов,
В тени таинственных садов.
Там есть трактир… и он от века
Зовётся «Красным кабачком»…[7]
Куда ты холоден и cyx!
Как слог твой чопорен и бледен!
Как в изобретеньях ты беден!
Как утомляешь ты мой слух!
Твоя пастушка, твой пастух
Должны ходить в овчинной шубе:
Ты их морозишь налегке!
Где ты нашёл их: в шустер-клубе
Или на Красном кабачке?[8]
В «Красном кабачке» разворачивается действие одноимённой одноактной пьесы Ю. Д. Беляева[9], поставленной В. Э. Мейерхольдом на сцене Александринского театра в 1910 году[10][11].
В исторических свидетельствах
«Между многими катаньями за город» А. П. Керн выделяет зимнюю поездку с А. А. Дельвигом, его женой, О. М. Сомовым и А. Н. Вульфом в «Красный кабачок» — «на вафли»:Мы там нашли совершенно пустую залу и одну бедную девушку, арфянку, которая чрезвычайно обрадовалась нашему посещению и пела нам с особенным усердием. Под звуки её арфы мы протанцевали мазурку и, освещённые луною, возвратились домой[12].
Трактир был местом действия и не столь пасторальных сюжетов — порой там разворачивались баталии столичной молодёжи с немцами. Не чужды «молодым проказам», лишённым «националистического привкуса», а бывшим лишь поводом для проявления «гусарской лихости и удальства», были и Пушкин с Нащокиным[13].
Напишите отзыв о статье "Красный кабачок"
Примечания
- ↑ [www.redriver.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=78&Itemid=78 Муниципальное образование Красненькая Речка]
- ↑ 1 2 [www.petersburglife.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=913&Itemid=48 История Санкт-Петербурга — Красный кабачок]
- ↑ [funeral-spb.narod.ru/necropols/volkovskoe/tombs/kessenich/kessenich.html КЕССЕНИХ-ГРАФЕМУС Луиза (1786—1852) | KESSENICH-GRAFEMUS Louise (1786—1852)]
- ↑ Школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров в воспоминаниях одного из её воспитанников // Русская старина : журнал. — СПб.: Тип. В. С. Балашёва, 1884. — Т. XLI (январь, февраль, март).
- ↑ Демиденко, Ю. Б., 2011.
- ↑ Владимирович, А. Г., Ерофеев, А. Д. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_sp/1212/Краснопутиловская Петербург в названиях улиц. Происхождение названий улиц и проспектов, рек и каналов, мостов и островов]. — СПб.: АСТ, Астрель-СПб, ВКТ, 2009.
- ↑ Лермонтов М. Ю. Сочинения в двух томах / сост. и коммент. И. С. Чистовой; вступ. ст. И. Л. Андроникова. — М.: Правда, 1988. — Т. I. — С. 508. — 720 с. — 14 000 000 экз.
- ↑ Пушкин, А. С. Соч.: в 3 т. — М.: Худож. лит., 1985. — Т. I. — С. 591. — 735 с. — 10 700 000 экз.
- ↑ Беляев, Ю. Д. Красный кабачок: Фантастическая история: в 1 д. — СПб.: М. Г. Корнфельд, 1911. — 44 с.
- ↑ Мейерхольд в русской театральной критике: 1898—1918 / сост. и коммент. Н. В. Песочинского, Е. А. Кухты, Н. А. Таршис. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 1997. — 527 с.
- ↑ Головин, А. Я.; Реж. В. Э. Мейерхольд, муз. М. А. Кузмина. (Санкт-Петербург, Александринский театр). [www.goskatalog.ru/data/items/00000001000000/000000100000/3000040000/30004000/eskiz_dekoracii_interer_kabachka_krasniy_kabachok_rezh_v_e_meyerhold_m_2108540/index.php Эскиз декорации. Интерьер кабачка. «Красный кабачок»]. Гос. каталог музейного фонда РФ. Проверено 19 ноября 2014.
Альтшуллер, А. Я. [knigi-chitaty.ru/read/99952/page-s_6.html Пять рассказов о знаменитых актерах (Дуэты, сотворчество, содружество)]. — Л.: Искусство, 1985. — 248 с. — 50 000 экз. — ISBN XX000000081362. - ↑ Керн (Маркова-Виноградская), А. П. Воспоминания о Пушкине, Дельвиге и Глинке // [az.lib.ru/k/kern_a_p/text_0070.shtml Воспоминания о Пушкине] / сост., вступ. ст. и примеч. А. М. Гордина. — М.: Сов. Россия, 1987.
- ↑ Лукашев, М. Н., 1991, с. 87—91.
Литература
- Богданов, И. А. [www.encspb.ru/object/2804016858?lc=ru «Красный кабачок», трактир] // Санкт-Петербург : Энциклопедия. — СПб.; М.: РОССПЭН, 2004. — ISBN 5-8243-0419-X.
- Демиденко, Ю. Б. [statehistory.ru/books/YUliya-Demidenko_Restorany--traktiry--chaynye----Iz-istorii-obshchestvennogo-pitaniya-v-Peterburge-XVIII---nachala-XX-veka/14 Рестораны, трактиры, чайные...: Из истории общественного питания в Петербурге XVIII — начала XX века]. — М.: Центрполиграф, 2011. — 285 с. — ISBN 978-5-227-03013-9.
- [www.citywalls.ru/house19464.html Трактир «Красный кабачок»]. Citywalls.ru: Архитектурный сайт Петербурга. Проверено 19 ноября 2014.
- Лукашев, М. Н. [feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v91/v91-083-.htm «Пушкин учил меня боксировать…»] // Временник Пушкинской комиссии / АН СССР. ОЛЯ. Пушкин. комис. — СПб.: Наука, 1991. — Вып. 24. — С. 83—96.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Красный кабачок
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
