Красный коршун

</td>

   </tr>

Красный коршун
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Класс: Птицы Отряд: Соколообразные Семейство: Ястребиные Подсемейство: Коршуны Род: Настоящие коршуны Вид: Красный коршун
Латинское название
Milvus milvus Linnaeus, 1758
Ареал
Оседлые популяции      Перелётные популяции

Охранный статус Близки к уязвимому положению IUCN 3.1 Near Threatened: [www.iucnredlist.org/details/106003353 106003353]

Красная книга России  вид исчезает

[www.sevin.ru/redbooksevin/content/272.html Информация о виде Красный коршун] на сайте ИПЭЭ РАН

Красный коршун (лат. Milvus milvus) — среднего размера хищная птица из семейства ястребиных, обитающая в Европе, на Кавказе, в Иране, Малой Азии и на северо-западе Африки. Редкий вид, общая численность в мире оценивается в 17-28 тыс. пар, большая часть из которых гнездится во Франции, Германии и Испании. Охраняется различными национальными и международными соглашениями: включён в Список редких птиц Балтийского региона, Приложение 2 Конвенции по международнной торговле (СИТЕС), Приложение 2 Боннской Конвенции, Красную Книгу Российской Федерации.

Этимология названия

Русское название — коршун, коршак; украинское — шулика, болгарское — коркун; словацкое krsak, krso — коршун; эстонское harksaba — коршун, скорее всего, восходящее к авестийскому — kahrkasa «коршун» и так же, как названия других хищников, содержащее корень *or (ar, er).
Возможно, что слово коршун является результатом огласовки сходного названия хищной птицы крачунъ, приводимого В. И. Далем (1882) (без объяснения источника заимствования и этимологии), как «заморская хищная птица Circaёtus (змееяд), близкая к орланам, питается гадами». Важно отметить, что коршун и змееяд довольно схожи внешне, имеют схожие по размеру и форме крылья, а также схожий спектр питания.
Близкие слова есть в тюркских языках, так как, например, в казахском имеется близкое по звучанию слова «карчага» — в значении ястреб, в языке крымских татар карчея — в значении небольшой орел, в татарском karsyga, в телеутском — karsiga, чагатском, сагайском — karciga, karsigai, — ястреб.

Описание

Средних размеров птица длиной 61-72 см, размахом крыльев 175—200 см и весом 900—1400 г. Голова и шея бледно-серые. Глаза янтарного цвета, с жёлтыми пятнышками вокруг них, слегка скрытые. Клюв в основании жёлтый, на конце тёмно-серый или чёрный, острый, на конце загнут вниз. Тело изящное. Крылья длинные, при парении вытянуты V-образно. Хвост длинный, с вилкообразной выемкой, часто изгибается. Оперение тела, верхней части хвоста и кроющих перьев крыльев рыжевато-коричневое, с тёмными продольными на грудке. Маховые перья первого порядка белые с чёрными окончаниями. Маховые перья второго порядка тёмно-серые. Ноги ярко-жёлтые, иногда хорошо заметны с земли во время полёта. Половой диморфизм (видимые различия между самцом и самкой) не выражен. У молодых птиц в первый год жизни грудка и брюшко более светлые и размытые, а вилочка на хвосте не так ярко выражена. Имеет схожую морфологию с близким ему чёрным коршуном (Milvus migrans), с которым его легко спутать. Наиболее заметное различие можно обнаружить в строении хвоста: у красного коршуна выемка глубже и потому более заметная. Кроме того, красный коршун выглядит несколько крупнее и заметно светлее.

Известны случаи, когда в условиях совместного содержания в неволе красный и чёрный коршуны скрещивались, в результате чего гибридное потомство наследовало промежуточные характеристики обоих видов. Кроме того, существуют разногласия относительно происхождения предполагаемого подвида чёрного коршуна M. migrans fasciicauda, ранее обнаруженного в дикой природе на островах Зелёного мыса — некоторые учёные предполагают, что это также может оказаться гибридной формой двух видов.

Распространение

Гнездится в Скандинавии, Центральной и Южной Европе, на Кавказе, в Малой Азии, на севере Ирана, в Африке у побережья Гибралтарского пролива, на Канарских островах и островах Зеленого Мыса. На территории России единичными парами встречается в Калининградской области , на юго-западе Псковской области и возможно на Черноморском побережья Кавказа. Гнездящиеся в северной и восточной части природного ареала (Швеция, Польша, Германия, Россия, Украина, Белоруссия) птицы являются перелётными, в зимнее время мигрируя на юг и запад, в основном в район Средиземноморья. На юго-западе ареала птицы ведут оседлый образ жизни.

В XX веке общая популяция вида резко снизилась, причём только с 1970 по 1990 годы численность упала на 20 %. Основной причиной столь резкого падения численности, которое продолжается и в настоящее время в Юго-Западной и Восточной Европе, называют преследование человеком (отстрел, сбор яиц и применение отравленных приманок), а также снижение качества и хозяйственное использование земель, пригодных для гнездовий. Тем не менее, популяции в центральной и северо-западной Европе в последнее время показывают признаки восстановления.

Предпочитает старые лиственные и смешанные леса вблизи от открытых пространств и культурных ландшафтов. В Испании, где гнездится около 22 % всех европейской популяции и находится основной район зимовки, птицы предпочитают районы интенсивного земледелия, невысоко в горах. Избегают слишком влажных либо наоборот засушливых климатических зон.

Размножение

Первое потомство появляется в возрасте 2-4 лет. Коршуны моногамны. Как правило, пары сохраняются в течение всей жизни, хотя вне сезона размножения проводят время отдельно друг от друга. Полагают, что ежегодное возобновление брачных связей происходит не из-за взаимной привязанности, а благодаря тому, что птицы консервативны относительно места гнездовья и каждый год возвращаются туда, где гнездились в прошлый раз. Молодые птицы своё первое гнездо стараются обустроить в том же районе, где вылупились сами. Ухаживание и строительство гнезда начинается в марте, за 2-4 недели до кладки яиц. У молодых птиц, размножающися в первый раз, это процесс происходит несколько позднее, в начале апреля. Бывает, что в тёплую зиму неопытные птицы начинают собирать строительный материал ещё в январе, но такие попытки практически ничем не заканчиваются. В брачных играх птицы часто с большой скоростью летят навстречу друг к другу и поворачивают в сторону лишь в последний момент, иногда при этом касаясь друг друга лапами. Иногда они могут имитировать схватку друг с другом, быстро по спирали вращаясь в воздухе, пока не опустятся на ветки деревьев.

Гнездо строится в развилке дерева, чаще всего дуба, липы или сосны, на высоте 12-20 м над землёй. Иногда вместо строительства используются старые гнёзда канюка или ворона (Corvus corax). Одно и то же гнездо служит в течение нескольких лет. В качестве основного строительного материала используются сухие веточки деревьев, которые связываются вместе травой либо другой растительностью. За 2-3 дня до кладки гнездо устилается овечью шерстью.

Кладка яиц происходит в апреле и обычно состоит из 1-3 (реже 4) белых с рыжими крапинками яиц. Яйца откладываются последовательно с интервалом раз в три дня. Если по какой-либо причине яйца (но не птенцы) были утрачены, самка способна отложить повторно за сезон. В год выводится только одно потомство. Инкубационный период составляет 31-32 дня на каждое яйцо, или суммарно 37-38 дней в случае 3 яиц. Насиживает только самка, самец в это время снабжает её едой. Изредка самка вылетает из гнезда на несколько минут, оставляя его без присмотра. Покрытые пухом птенцы появляются поочерёдно, в порядке кладки яиц. После выводка первые две недели самка остаётся с птенцами в гнезде, пока самец снабжает их провизией. После этого самка также вылетает за добычей. Птенцы ведут себя агрессивно по отношению друг к другу, хотя это редко становится причиной их гибели. Результативность гнездовья зависит от многих факторов, среди которых погодные условия, наличие пищи и потенциальное беспокойство человеком и в среднем составляет около 1.34 птенца за кладку.

Период, через который птенцы начинают летать, зависит от размера выводка и наличия кормовой базы. Приблизительно через 45 дней они начинают перебираться на соседние ветки, а первый свой полёт совершают, как правило, не ранее чем 48-50 дней, а иногда и после 60-70 дней. Уже став на крыло, птенцы остаются с родителями в течение двух-трёх недель.

Образ жизни

Несмотря на то, что красный коршун достаточно крупная птица, он не столь агрессивен и не такой сильный по сравнению с другими хищными птицами (как например, канюками). Во время охоты парит на небольшой высоте, высматривая мелкую дичь. Заметив жертву, камнем падает вниз и хватает её своими острыми когтями. Охотится на небольших млекопитающих, птиц, земноводных, рептилий, дождевых червей. Иногда питается падалью, в особенности останками овец. Заметив павшее животное, ждёт поодаль, пока более мощные птицы, такие как канюки или вороны, не насытятся.

Нумизматика

В 2016 году Банком России выпущена серебряная монета номиналом 2 рубля в серии «Красная книга», посвященная красному коршуну.

Ссылки

• [www.sevin.ru/redbooksevin/index.html?content/272.html Красный коршун — Красная книга Российской Федерации]
• [www.gigrin.co.uk/redkite.html Описание, фотографии и звуковые записи красного коршуна]

Отрывок, характеризующий Красный коршун

– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.