Красный круг на чёрной поверхности
| |
| Илья Чашник | |
| Красный круг на чёрной поверхности. 1925 | |
| Холст, масло | |
«Кра́сный круг на чёрной пове́рхности» — картина Ильи Чашника 1925 года. Полотно Чашника продолжило тему космоса в супрематизме, начатую работами Казимира Малевича 1916—1918 годов.
Содержание
История
В 1916 году Казимир Малевич, во многом исчерпав запас композиционных наработок начального периода супрематизма 1915—1916 годов, в которых на белом фоне располагались не соприкасающиеся друг с другом супремы, начал разрабатывать живописные плоскостные композиции космического пространства[1].
Главными отличиями космических супрем от супрем предыдущего периода были нахождение их в движении и сборные построения нескольких супрем, скреплённых прямой или изогнутой линией[2].
Выход супрематизма в дальнейшем в объём и архитектуру не закрыл для учеников Малевича живописную плоскостную тему космоса; она продолжала их волновать. Картина Ильи Чашника 1925 года «Красный круг на чёрной поверхности», с одной стороны, является прямым продолжением этой темы, с другой стороны, в ней использованы элементы, присущие супрематизму, космическому в том числе, именно Чашника — чёрный фон, увеличенный круг (шар) в верхней части полотна и стремящаяся к нему изящная связка супрем (условный «звездолёт»)[2].
Искусствовед Александр Демченко так оценивал «Красный круг на чёрной поверхности» в 2013 году:
|
Работа Ильи Чашника <...> при всей плакатности выполнения способна удивить точностью предвидения: мрачная бездна вселенского пространства, шар неведомой планеты и приближающаяся к ней космическая станция. <...> [Картина] довольно недвусмысленно оказывалась рупором «передового общественного строя». Социальный энтузиазм переживаемого тогда исторического момента отозвался на немалом числе опытов отечественного абстрактивизма[3]. | 
|
Воспроизведение
Полотно Ильи Чашника «Красный круг на чёрной поверхности» регулярно воспроизводится в современной визуализации тем космоса и научной фантастики — в первую очередь, советских и российских. Так, в 2013 году американское университетское издательство Wesleyan University Press опубликовало книгу Аниндиты Банерджи «Мы современные люди: Научная фантастика и осуществление российской модернизации»[4] с картиной Чашника на обложке. Автор книги утверждает, что благодаря появившейся раньше английской русской научной фантастике рубежа XIX—XX веков в Советской России были форсированы процессы модернизации[5].
Напишите отзыв о статье "Красный круг на чёрной поверхности"
Примечания
- ↑ Супрематизм и архитектура (проблемы формообразования), 2007, с. 167.
- ↑ 1 2 Супрематизм и архитектура (проблемы формообразования), 2007, с. 168.
- ↑ Демченко А. И. [sarcons.ru/tl_files/Publikacii/Demchenko/12%20Kosmogonija%20avangarda%201.pdf Космогония авангарда] // Аналогии и параллели. — Саратов, 2013.
- ↑ Banerjee Anindita. We Modern People: Science Fiction and the Making of Russian Modernity. — Middletown: Wesleyan University Press. — 218 p. — (Early Classics of Science Fiction). — ISBN 978-0-8195-7334-6.
- ↑ Ланин Б. А. [cyberleninka.ru/article/n/russkaya-utopiya-antiutopiya-i-fantastika-v-novom-sotsialno-kulturnom-kontekste Русская утопия, антиутопия и фантастика в новом социально-культурном контексте] // Проблемы современного образования. — 2014. — № 1. — С. 161—169.
Литература
- Хан-Магомедов С. О. Супрематизм и архитектура (проблемы формообразования). — М.: Архитектура-С, 2007. — С. 167—168. — ISBN 978-5-9647-0139-2.
Отрывок, характеризующий Красный круг на чёрной поверхности
– Так, так.– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
