Крахельская, Кристина

Кристина Крахельская
Krystyna Krahelska
Дата рождения:	24 марта 1914(1914-03-24)
Дата смерти:	2 августа 1944(1944-08-02) (30 лет)
Гражданство:	Польша
Направление:	поэзия
Язык произведений:	польский язык

Кристи́на Крахе́льская (польск. Krystyna Krahelska, 24 марта 1914 — 2 августа 1944) — польская этнограф-фольклорист, поэтесса, участница Сопротивления, племянница Ванды Крахельской-Филипович.

Семья

Родилась в семье инженера Яна Крахельского и биолога Янины Буры, в семейном поместье Мазурки Барановичского уезда Минской губернии. Семья придерживалась лево-социалистических взглядов: её сестра Галина, писательница, эсэрка — участница Октябрьской революции, двоюродная сестра Ванда, художница, польская социалистка — участница покушения на варшавского генерал-губернатора Скалона. Впоследствии обе участвовали в польском Сопротивлении: Ванда — одна из организаторов Комитета помощи евреям, Галина — участница Варшавского восстания, погибла в концлагере Равенсбрюк.

Юность

В 1928—1932 гг. в организации харцеров (польских скаутов), где была командиром отряда зухов (скаутов младшего возраста); в 1931 г. участвовала в слете славянских скаутов в Праге. В 1932 г. окончила гимназию им. Ромуальда Траугутта в Бресте и тогда же поступила на Гуманитарный факультет Варшавского университета, где изучала историю, географию и этнографию, в частности у Бодуэна де Куртенэ. Исследовала белорусский фольклор, исполняла фольклорные песни на варшавском и виленском радио. В 1939 г. защитила магистерский диплом под названием: «Этнографическая монография о деревне Мазурки, Барановичского повята Новогрудского воеводства».

Участие в Сопротивлении

Во время оккупации жила главным образом в Варшаве и Пулавах, работала лаборанткой на агрономическом факультете Варшавского университета (Instytucja Gospodarstwa Wiejskiego), а также вместе с матерью — в госпитале своего отца в Влодаве. Член подпольной Армии крайовой (псевдоним «Данута»). В январе 1943 года для бойцов полка АК «Baszta» («Башня»), сформированного в харцерских кругах варшавского района Жолибож, написала песню «Hej, chłopcy, bagnet na broń!» («Эй, ребята, примкнуть штыки!»). Песня была тогда же исполнена во время подпольного концерта на квартире создателя полка поручика Людвика Бергера (вскоре погибшего) и опубликована в подпольном журнале «Bądź Gotów» («Будь готов»), затем неоднократно перепечатывалась в повстанческих изданиях; она приобрела большую популярность и стала одним из музыкальных символов Варшавского восстания 1944 г..

Участие в восстании и гибель

В Варшавском восстании Крахельская была санитаркой 1108-го взвода 3-го эскадрона 1-го дивизиона «Олень» 7-го полка Любельских уланов Армии крайовой. В час начала восстания (17.00 1 августа 1944 г.) её взвод предпринял штурм Дома Печати; штурм оказался неудачным, взвод отступил на Мокотовское поле. Кристина вынесла в с поля боя двух раненых, после чего сама была тяжело ранена тремя пулями в грудь и осталась лежать под обстрелом на Мокотовском поле. Её вынесли лишь с наступлением темноты; она была прооперирована, но к четырём часам утра 2 августа скончалась. Посмертно награждена Крестом Сражающихся.

Похоронена на Служевском кладбище в Варшаве.

Интересный факт

Кристина Крахельская послужила моделью для памятника Варшавской сиренке, открытого в Варшаве в 1938, созданного выдающимся польским скульптором Людовикой Нитсховой.

Ссылки

• [wilk.wpk.p.lodz.pl/~whatfor/biog_krahelska.htm Krystyna Krahelska]
• [a-pesni.org/ww2-polsk/hejhlopcy.htm Hej, chłopcy, bagnet na broń!] (основные данные о песне и авторе на польском и русском языках, русский перевод песни, аудиозапись).

Отрывок, характеризующий Крахельская, Кристина

В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.