Кредитор последней инстанции

Кредитор последней инстанции (англ. lender of last resort) — центральный банк, осуществляющий временное предоставление ликвидности (наличности) кредитным организациям в критической для них ситуации. Под критической ситуацией при этом понимаются кризисы ликвидности и банковские паники, при которых у кредитных организаций возникает чрезвычайная потребность в ликвидности для удовлетворения массовых требований своих клиентов.

Потребность в кредиторе последней инстанции у кредитных организаций связана с тем, что в силу специфики деятельности на их балансах находится существенный объем пассивов «до востребования», которые клиенты начинают массово изымать в кризисных ситуациях.

Традиционное отведение роли кредитора последней инстанции именно центральному банку объясняется его практически неограниченной способностью (как эмитента денег) предоставлять ликвидность кредитным организациям во время кризиса.

В настоящее время существует две основных концепции кредитора последней инстанции:

• концепция мезокредитора последней инстанции (кредитора последней инстанции по отношению к банковскому сектору в целом);
• концепция микрокредитора последней инстанции (кредитора последней инстанции по отношению к отдельным кредитным организациям).

Мезокредитор последней инстанции

Сторонники концепции мезокредитора последней инстанции полагают, что центральный банк должен оказывать поддержку лишь платежеспособным кредитным организациям, переживающим нехватку ликвидности (illiquid but solvent). При этом, во избежание возможных злоупотреблений, указанную поддержку надлежит осуществлять на обезличенной основе.

Таким образом, мезокредитором последней инстанции (кредитором последней инстанции по отношению к банковскому сектору в целом) можно считать центральный банк, осуществляющий временное предоставление ликвидности платежеспособным кредитным организациям на обезличенной основе в кризисной для банковского сектора ситуации.

Микрокредитор последней инстанции

Апологеты концепции микрокредитора последней инстанции указывают на то, что в критической ситуации периодически оказываются кредитные организации, банкротство которых может стать для экономики чрезмерно пагубным, чтобы его можно было допустить (too big to let fail). В этом случае центральные банки как кредиторы последней инстанции должны оказывать поддержку указанным кредитным организациям.

Соответственно, микрокредитором последней инстанции (кредитором последней инстанции по отношению к отдельным кредитным организациям) следует называть центральный банк, осуществляющий временное предоставление ликвидности значимым неплатежеспособным кредитным организациям на индивидуальной основе.

Литература

• [www.pronchatov.ru/MyWorks/LoLR/CBs_as_LoLR.pdf Прончатов Е. А. Реализация центральными банками функции кредитора последней инстанции (концептуальный аспект) / Деньги и кредит, № 2, 2010 г.;]
• [www.pronchatov.ru/MyWorks/LoLR/BoR_as_LoLR.pdf Прончатов Е. А. Банк России как кредитор последней инстанции. Монография, Н.Новгород, 2009 г.]

Отрывок, характеризующий Кредитор последней инстанции

Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.