Крейг, Ларри Эдвин
| Ларри Крейг Larry Craig 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 3 января 1991 — 3 января 2009 | ||||
| Предшественник: | Джеймс Макклюр[en] | |||
| Преемник: | Джим Риш | |||
| ||||
| 5 января 1981 — 3 января 1991 | ||||
| Предшественник: | Стив Симмс | |||
| Преемник: | Ларри Ла Рокко[en] | |||
| Вероисповедание: | методист | |||
| Рождение: | 20 июля 1945 (78 лет) Каунсил, Айдахо, США | |||
| Супруга: | Сюзанна Томпсон | |||
| Партия: | Республиканская партия США | |||
| Военная служба | ||||
| Годы службы: | 1970—1972 | |||
| Принадлежность: |  США
| |||
| Род войск: | Армия Национальной гвардии | |||
| Звание: | рядовой первого класса | |||
Ларри Эдвин Крейг (англ. Larry Edwin Craig — американский политик, член Палаты представителей США, сенатор от штата Айдахо (избранный в 1990 и повторно в 1996 и 2002). Принадлежит к республиканской партии США.
Биография
Женат (с 1985 года) на женщине по имени Сюзанна Томпсон, которая на момент свадьбы уже имела троих детей от первого брака, усыновлённых Крейгом.
Политические убеждения
Официально Крейг придерживался политики поддержки так называемых «консервативных семейных ценностей» и голосовал против однополых браков или союзов. Так, в июне 2006 года Крэйг выступил за принятие поправки к Конституции США, которая бы уточняла, что браком может быть признан только союз мужчины и женщины.[1]
Случай в аэропорту Миннеаполиса
Сенатора арестовали за нарушение общественного порядка в общественном мужском туалете 11 июня 2007 года в аэропорту Миннеаполиса, когда, согласно показаниям арестовавшего его полицейского, Крейг начал делать определенные условные знаки (например, постукивание ботинком по полу) для привлечения внимания мужчины в соседнем подразделении туалета. Однако этим мужчиной оказался полицейский в штатском. Дело, заведённое на сенатора, было опубликовано 28 августа, что вызвало скандал в американских СМИ.[1] Позднее Крейг отказался от своих признаний, сославшись на то, что хотел побыстрей «замять» инцидент и потому не посоветовался со своим адвокатом.[2] Тем не менее, суд приговорил Крейга к штрафу в размере 1000 долл. и к 10 дням ареста. Исполнение приговора было отложено на год испытательного срока с условием, что если в течение этого времени он больше не будет уличен в подобном поведении, то отбывать заключение ему не придется. Крейг выплатил 575 долларов штрафа, остальную сумму он должен уплатить, если нарушит условия испытательного срока.[1]
Случай в аэропорту Миннеаполиса не был первым или единственным, в котором был замешан республиканец Ларри Крейг. Ещё в 1982 году его имя фигурировало в числе 15-20 конгрессменов, которые были обвинены в гомосексуальных контактах с подростками, работавшими в офисах конгресса США.[3]
Напишите отзыв о статье "Крейг, Ларри Эдвин"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.newsru.com/world/29aug2007/homo.html Американский сенатор, противник однополых браков, признал себя виновным в приставании к полицейскому в туалете // NewsRu, 29 августа 2007 г.]
- ↑ [www.inopressa.ru/corriere/2007/08/29/14:13:20/resp Микеле Фарина. Крэйга застали врасплох в аэропорту: новый «сексгейт» у республиканцев // InoPressa.Ru, 29 августа 2007 г.]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=0RntWGPEjoo 1982 Larry Craig denial] (англ.)
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Крейг, Ларри Эдвин
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
