Крейсера проекта 26-бис
Крейсера проекта 26-бис «Максим Горький» — тип советских лёгких крейсеров времён Второй мировой войны. Являлись развитием крейсеров типа «Киров».
Содержание
История создания
Работы по изменению проекта 26 в проект 26 бис выполнялись в ЦКБ-17 (так с 1937 г. стало называться ЦКБС-1) под руководством главного конструктора А. И. Маслова.
Особенности конструкции
Корпус разделялся на 19 водонепроницаемых отсеков. В отличие от поперечной системы набора, применённой на итальянском крейсере, советские крейсера изготавливались по смешанной системе, классической для отечественного предвоенного кораблестроения: в средней части использовалась продольная система со шпацией рамных шпангоутов 750 мм, а в оконечностях — поперечная со шпацией 500 мм (у итальянцев она составляла 760 мм). Уделялось внимание конструкции сопряжения обеих систем, чтобы избежать резкого изменения площади сечения и появления концентрации напряжений. Палубная и бортовая броня учитывались в составе основных связей, обеспечивающих общую продольную прочность. Нормальный запас топлива составлял 650 т, полный — 1660 т, наибольший —1750 т. Отличались от прототипа, крейсера Киров, по следующим параметрам:
- Толщина брони борта, траверсов и барбетов башен ГК была увеличена до 70 мм;
- Несколько усилена малокалиберная зенитная артиллерия;
- Четырёхногая фок-мачта заменена башенноподобной (для уменьшения вибрации КДП), реконструирована передняя надстройка (высота КДП 20 м вместо 26 на прототипе);
- Запас топлива увеличен до 1660 т;
- Запас авиабензина уменьшен до 4,8 т;
- Установлена отечественная катапульта ЗК-1 производства Ленинградского завода ПТО имени Кирова (главный конструктор Бухвостов);
- Установлена система приборов управления стрельбой (ПУС) «Молния-АЦ»
- Установлены усовершенствованные МПУАЗО «Горизонт-2» с ЗАС «Горизонт-2»;
- Пост УКВ связи перенесён на 4 ярус.
Предназначенный для них корабельный разведчик КОР-2 проектировался по схеме летающей лодки. Государственные испытания его начались в 1941-м году. Временно первые два крейсера проекта 26-бис получили самолеты-разведчики КОР-1, созданные в таганрогском ЦКБ морского самолетостроения, за отсутствием более совершенной машины.
Служба
«Максим Горький»
Главный строитель — Н. Ф. Мучкин, затем В. С. Боженко. При строительстве обозначение крейсера — «заказ № 270». С 22 по 24 сентября крейсер совершил первый выход в море. Ответственным сдатчиком от завода-строителя был М. М. Михайловский. Сметная стоимость постройки составила 60 млн руб.
13-14 декабря перебазирован из Кронштадта в Таллин. 14 июня перешел в Усть-Двинск.
В мае 1941 года перешел в Таллин. 14 июня перебазировался в Усть-Двинск.
«Молотов»
Строительство крейсера, который назвали «Молотов», началось на Николаевском заводе № 198 14 января 1937. Секции корпуса собирались на малом стапеле № 4. После освобождения стапеля № 1 средняя часть корпуса была приспущена до уреза воды, а затем 150-тонным краном её секции стали подаваться на стапель № 1. Спуск на воду был осуществлён 4 декабря 1939. С 11 ноября 1940 по 18 марта 1941 прошли заводские испытания, а с 19 марта по 31 мая состоялись и государственные испытания. На ходовых испытаниях корабль показал лучшие для крейсеров своего проекта скоростные показатели: 36,3 узла при мощности турбин в 133 тысячи л.с. Вступил в состав Черноморского флота 14 июня 1941.
На крейсере была установлена первая корабельная радиолокационная станция обнаружения «Редут-К».
В ночь с 21 на 22 января 1942 года в результате шторма была повреждена обшивка на левом борту в кормовой оконечности от 264-го шпангоута до транца, по левому борту лопнули 4 шпангоута (с 290 по 293-й), сломан кормовой клюз, на 400 мм вогнут форштевень, затоплен таранный отсек, повреждены трубопроводы отопления в кормовых помещениях и оборудование отсека дымаппаратуры.
Ремонт крейсера выполнялся на судоремонтном заводе в Туапсе, форштевень полностью выправить не удалось, что снизило скорость «Молотова» на 2—3 узла.
2 августа 1942 года в 1.27 торпеда попала в кормовую оконечность корабля справа.
Последствия воздушной атаки оказались серьезными. Взрывом оторвало 20 м кормовой оконечности крейсера (до 262-го шп.) с рулем, румпельным отделением с рулевой машиной и химическим отсеком. В кормовых отсеках погибли 18 человек. Ремонт предусматривал присоединение к корпусу поврежденного корабля новой кормы недостроенного крейсера проекта 68 — «Фрунзе» (она была больше в разных местах от 200 до 1500 мм) за счет разборки её наружной обшивки и бортового набора, последующего перегиба набора и сборки по новым образованиям. Правда, при этом нормальных обводов корпуса у «Молотова» обеспечить все же не удавалось. Максимальная скорость после ремонта составила около 28 узлов.
3 августа 1957 года после разоблачения антипартийной группы Молотова, Кагановича и Маленкова корабль был переименован в «Славу», что стало объектом для шуток — «Слава» было сокращением от имени «Вячеслав», а именно так и звали Молотова. 14 января 1959 крейсер вышел из боевого состава и был законсервирован, а спустя полтора года его расконсервировали и снова ввели строй.
«Каганович»
Для достраивавшихся в годы войны «Кагановича» и «Калинина» не было 100 мм / 56 орудий и они получили 85 мм /52 90-К. Сметная стоимость постройки «Кагановича» 111,2 млн руб. «Каганович» в 1946 году переименован в «Лазарь Каганович», 3.08.1957 — в «Петропавловск». 6 февраля 1960 года исключён из списков.[1]
«Калинин»
Заложен 12 июня 1938 года на заводе номер 199 в Комсомольск-на-Амуре. Спущен на воду 8 мая 1942 года. Вступил в строй Тихоокеанского флота 31 декабря 1942 года.
Сметная стоимость постройки «Калинина» достигла 108 млн руб.
| Проект | Название | Заложен | Спуск на воду | Дата вступления в строй | Флот | Дата исключения из списков |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 26 бис | Максим Горький | 20 декабря 1936 года | 30 апреля 1938 года | 12 декабря 1940 года | Балтийский | 18 апреля 1958 года |
| 26 бис | Молотов[прим. 1] | 14 января 1937 года | 4 декабря 1939 года | 14 июня 1941 года | Черноморский | 4 апреля 1972 года |
| 26 бис2 | Калинин | 12 июня 1938 года | 8 мая 1942 года | 31 декабря 1942 года | Тихоокеанский | 12 апреля 1963 года |
| 26 бис2 | Каганович[2] | 26 августа 1938 года | 7 мая 1944 года | 8 февраля 1947 года | Тихоокеанский | 1964 год |
Оценка проекта
А. В. Платонов относит корабли проекта 26-бис к подклассу тяжёлых крейсеров:
|
Крейсера пр. 26 и 26-бис по существующей мировой классификации относились к тяжелым крейсерам. Но из-за оригинального главного калибра — 180 мм — и своего бронирования они оказались слабее даже первых британских и французских тяжелых крейсеров, а в сравнении с германскими или американскими «одногодками» выглядели откровенно слабо. Ставка на высокую скорость себя, скорее всего, не оправдала. Хотя бы потому, что в боевой обстановке самый новый «Молотов» все равно развивал не более 28 узлов[3] | 
|
| Сравнительные ТТХ проекта 26-бис и его зарубежных аналогов | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Основные элементы |  «Альмиранте Браун»[4][5]
|
 26-бис[6][прим. 2]
|
 «Фурутака»[7][прим. 3]
|
«Аоба»[8][прим. 4]
|
 «Йорк»[9][прим. 5]
|
| Водоизмещение, стандартное/полное, т | 6800/9000 | 8048/9575 — 9882 | 8700/11 273 — 11 275 | 9088/11 660 | 8250 — 8390/10 350 — 10 490 |
| Энергетическая установка, л.с. | 85 000 | 110 000 | 103 400 | 110 000 | 80 000 |
| Максимальная скорость, узлов | 32 | 35 | 33 | 33 | 32 — 32,25 |
| Дальность плавания, миль на скорости, узлов | 8030 (14) | 4880 (17,8) | 7900 (14) | 8223 (14) | 10 000 (14) |
| Артиллерия главного калибра | 3×2 — 190-мм | 3×3 — 180-мм | 3×2 — 203-мм[прим. 6] | 3×2 — 203-мм[прим. 7] | 3×2 — 203-мм |
| Универсальная артиллерия | 6×2 — 102-мм | 6×1 — 100-мм | 4×1 — 120-мм[прим. 8] | 4×1 — 120-мм[прим. 9] | 4×1 — 102-мм |
| Лёгкая зенитная артиллерия | 6×1 — 40-мм | 9×1 — 45-мм/46, 4×1 — 12,7-мм | 4×2 — 25-мм, 2×2 — 13,2-мм | 4×2 — 25-мм, 2×2 — 13,2-мм | 4×1 — 40-мм, 2×4 — 12,7-мм |
| Торпедное вооружение | 2×3 — 533-мм ТА | 2×3 — 533-мм ТА | 2×4 — 610-мм ТА | 2×4 — 610-мм ТА | 2×3 — 533-мм ТА |
| Бронирование, мм | пояс — 70, палуба — 25, башни — 50, рубка — 65 | пояс — 70, палуба — 50, башни — 70, рубка — 150 | пояс — 76, палуба — 32 — 35, башни — 25 | пояс — 76, палуба — 32 — 35, башни — 25 | пояс — 76, палуба — 37, башни — 25, погреба — 76 — 140 |
| Экипаж, чел. | 780 | 897 | 639 | 657 | 628 |
Если сравнивать корабли проекта 26-бис с другими тяжёлыми крейсерами уменьшенного водоизмещения (не вполне соответствующих «вашингтонскому» стандарту), то можно отметить их более мощное вооружение и меньшую дальность. Хотя появление этих кораблей в своих флотах было обусловлено совершенно разными причинами, недостаточность защиты была очевидной (крейсера типа «Йорк» иногда даже назывались «полутяжелые»)[10], их бронирование не защищало от прямых попаданий восьмидюймовых снарядов и все малыши проигрывали в сопоставлении с полноценными «вашингтонскими» крейсерами. «Йорку» не повезло и он в бою встретился с «супертяжами» (крейсерами в нарушение договора построенными с превышавшим стандарт водоизмещением) — японскими крейсерами типа Мёко (в последнем для себя бою в одиночку пришлось драться против четырёх) с предсказуемым результатом.
В художественной литературе
См. также
Напишите отзыв о статье "Крейсера проекта 26-бис"
Примечания
- Комментарии
- ↑ С 3 августа 1957 года «Слава»
- ↑ Головной.
- ↑ Все данные на декабрь 1941 г.
- ↑ Все данные на декабрь 1941 г.
- ↑ Все данные на сентябрь 1939 г.
- ↑ До модернизации несли по 6×1 200-мм орудий в одноорудийных башнях.
- ↑ До модернизации несли по 3×2 200-мм орудий в двухорудийных башнях.
- ↑ До модернизации несли по 4×1 76-мм орудия.
- ↑ До модернизации несли по 4×1 76-мм орудия.
- Использованная литература и источники
- ↑ Морская компания 2009/3 с. 10
- ↑ Сначала назывался «Каганович», с 1946 года — «Лазарь Каганович». Переименован в «Петропавловск» 3 августа 1957 года
- ↑ Платонов А. В. Энциклопедия советских надводных кораблей, 1941—1945 / А. В. Платонов. — СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2002. — С. 96. — 5 000 экз. — ISBN 5-89173-178-9.
- ↑ Патянин С.В., Дашьян А.В, Балакин К.С. и др. Все крейсера Второй мировой. — М: Яуза, ЭКСМО, 2012. — С. 29. — ISBN 5-699-19130-5.
- ↑ Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — New York: Mayflower Books, 1980. — P. 420. — ISBN 0-83170-303-2.
- ↑ Патянин С.В., Дашьян А.В, Балакин К.С. и др. Все крейсера Второй мировой. — С. 313.
- ↑ Патянин С.В., Дашьян А.В, Балакин К.С. и др. Все крейсера Второй мировой. — С. 437.
- ↑ Патянин С.В., Дашьян А.В, Балакин К.С. и др. Все крейсера Второй мировой. — С. 441.
- ↑ Патянин С.В., Дашьян А.В, Балакин К.С. и др. Все крейсера Второй мировой. — С. 74.
- ↑ Александр Донец Тяжелые крейсера типа «York»
Литература
- «Морская коллекция» (Приложение к журналу «Моделист-Конструктор») № 2 за 2003 год — [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/2003_02/index.htm Крейсера типа «Максим Горький»];
- Л. С. Шапиро. Самые быстрые корабли. — Ленинград: судостроение, 1981. — 160 с. — 110 000 экз.
- С.В. Патянин. Корабли Второй мировой войны. ВМФ СССР 1941-1945 гг. — Москва: Коллекция, 2009. — 64 с. — (Морская компания от Балакина и Дашьяна). — 600 экз.
Ссылки
- [navsource.narod.ru/photos/02/064/index.html Фотогалерея]
- [navsource.narod.ru/photos/02/067/index.html Фотогалерея Каганович]
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Крейсера проекта 26-бис
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
