Кременчугский уезд
Кременчугский уезд
|
Кременчу́гский уе́зд — административная единица Полтавской губернии Российской империи. Уездный город — Кременчуг.
Содержание
Географическое положение
Уезд занимал юго-западную часть губернии и граничил с Золотоношским уездом на западе, Кобелякским уездом на востоке, Хорольским уездом на севере и с Киевской, Херсонской и Екатеринославской губерниями на юге.
Современное положение
В данный момент бо́льшая часть территории уезда входит в состав Кременчугского района Полтавской области Украины.
История
Кременчуг упоминается, как жилое место, только в XVII веке, у одного из бродов, по которому татары переходили на правую сторону Днепра. После Зборовского договора является сотенным местечком Чигиринского полка, после Андрусовского договора отходит к Миргородскому полку.
В составе Российской империи
В 1764 году город Кременчуг с прилегающей территорией включён в состав новообразованной Новороссийской губернии. С 1775 года уезд входил в состав Новороссийского наместничества. В 1789 году Кременчуг причислен к Градижскому уезду Екатеринославского наместничества. С 1796 по 1802 год — в составе Черниговской губернии. С 1802 года Кременчугский уезд находился в составе Полтавской губернии. [2].
Население
Национальный состав уезда в 1897 году[3]:
Национальность | Количество, чел. |
Количество, % |
---|---|---|
Малороссы | 196 636 | 80,29 |
Евреи | 32 122 | 13,12 |
Великороссы | 13 591 | 5,55 |
Поляки | 1 169 | 0,48 |
Немцы | 504 | 0,21 |
Белорусы | 342 | 0,14 |
Татары | 266 | 0,11 |
ВСЕГО | 244 894 | 100,00 |
Административное деление
В 1913 году в состав уезда входила 18 волость[4]:
|
Экономика
Одним из главных занятий жителей было земледелие. По сведениям за 1893 год, в уезде было:[5]
- усадебных земель — 19596 десятин,
- под садами, огородами и прочими — 13398 десятин,
- пахотных земель — 207218 десятин,
- под лугами и сенокосами — 59101 десятин,
- лесных земель — 8164 десятин,
- неудобья — 15542 десятин.
Занимающихся разными промыслами в уезде, по переписи 1885 года, было 3410 мужчин и 557 женщин. Более всего было портных и сапожников — 1023 человек, обработкой волокнистых веществ занимались 783 человека (ткани и прочее), обработкой дерева (бондари, колесники и прочие) 321 человек. Многие уходили на отхожие промыслы, преимущественно в Таврическую губернию. В городе Градижске существовал кожевенный промысел (49 хозяев-кустарей). Всех фабрик и заводов в уезде (без учёта Кременчуга) насчитывалось 31, с оборотом 131445 рублей: из них: кирпичных заводов 14, маслобоен 12, по 1 заводу механическому, лесопильному, винокуренному, воско-свечному и свечно-сальному.[5]
Напишите отзыв о статье "Кременчугский уезд"
Примечания
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=33 Демоскоп Weekly. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Наличное население в губерниях, уездах, городах Российской Империи (без Финляндии)]. [www.webcitation.org/61BiV6APb Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
- ↑ Кременчуг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=1169 Демоскоп Weekly. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку и уездам 50 губерний Европейской России]. [www.webcitation.org/663QKCxuQ Архивировано из первоисточника 10 марта 2012].
- ↑ [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=391 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
- ↑ 1 2 При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Ссылки
- Кременчуг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Отрывок, характеризующий Кременчугский уезд
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.