Кремер, Оскар Карлович
| Оскар Карлович Кремер | |
 Лейтенант 9-го флотского экипажа Оскар Карлович Кремер | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Звание | |
| Командовал |
пароход «Суоми» |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
Орден Святого Владимира 4-й ст. (1854), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1855), Орден Святой Анны 3-й ст. (1855), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1858), Орден Святой Анны 2-й ст. (1866), Орден Белого орла (1889), Орден Святого Александра Невского (1892) с алмазными знаками (6.12.1894), Орден Святого Владимира 1-й ст. (1.1.1904) |
О́скар (Иоанн-Фридрих-Оскар) Ка́рлович Кре́мер (1829—1910) — русский адмирал (1896), участник Севастопольской обороны.
Биография
Родился в Финляндии. Происходил из дворян Тавастгусской губернии.
31 марта 1837 года поступил в морскую роту Александровского кадетского корпуса и 31 января 1840 года был переведен Морской кадетский корпус и 19 августа 1844 года был произведен в гардемарины, а 23 августа — в унтер-офицеры.
21 августа 1846 года был произведен в чин мичмана и зачислен в 1-й флотский экипаж. В том же году он совершил плавание на фрегате «Прозерпина» под командованием капитана 2-го ранга А. Е. Фриша. 27 февраля 1847 года Кремер был переведен в 9-й флотский экипаж и в том же году находился в плавании по Балтийскому морю на транспорте «Волхов» под командованием капитан-лейтенанта П. Н. Протасова и на корабле «Финляндия» под командованием капитана 2-го ранга Д. П. Неелова. В 1848—1849 годах находился в плавании по Балтийскому морю и в Мал. Бельте на корабле «Нарва» под командованием капитана 2-го ранга Д. Д. Шишмарева.
До 1853 года плавал в Балтийском море, затем переведён в 9-й флотский экипаж в Черноморский флот. За участие на фрегате «Месемврия» во взятии занятого турками укрепления Святого Николая на Кавказском берегу удостоен именного Высочайшего благоволения.
В 1854—1856 годах находился в гарнизоне Севастополя, сперва на бастионе № 3 (с 15 сентября 1854 г. по 5 апреля 1855 г.), затем комендантом Волынского редута. На 3-м бастионе при взрыве порохового погреба контужен в грудь и спину, а на Волынском редуте ранен осколками бомбы в ноги. За тушение с опасностью жизни пожара в пороховом погребе 11 мая 1855 г. награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 9604 по списку Григоровича — Степанова); кроме того за Севастопольскую оборону получил ордена св. Владимира 4-й степени с бантом (1854 г.) и св. Анны 3-й степени с бантом (1855 г.).
По окончании Крымской войны был зачислен в 5-й флотский экипаж, плавал в Тихом и Атлантическом океанах, командовал многими судами; на корвете «Варяг» ходил к Новой Земле и к берегам Исландии, на фрегате «Светлана» кругом мыса Доброй Надежды, на фрегате «Ослябя» (командовал с 10 января 1866 г.) и «Александр Невский» (командовал с 27 февраля 1867 г.) плавал в Архипелаге. Возвращаясь на последнем фрегате из Средиземного моря в Кронштадт, потерпел крушение у берегов Ютландии. На фрегате в это время находился великий князь Алексей Александрович. Суд признал Кремера в качестве командира виновным в потере фрегата, но это не сказалось на его карьере. За совершение множества морских кампаний награждён орденами св. Станислава 2-й степени (1858 г.) и св. Анны 2-й степени с мечами и императорской короной (1866 г.).
Назначенный 13 сентября 1866 г. флигель-адъютантом, 1 января 1875 г. он был произведён в контр-адмиралы и зачислен в Свиту Государя, в 1884 г. назначен флаг-капитаном Его Величества, а 26 февраля 1886 г. — генерал-адъютантом и произведён в вице-адмиралы. Служба Кремера в адмиральских чинах чередовалась плаваниями (флаг-капитаном Его Величества на царских яхтах, в 1879 г. — начальником отряда у берегов Греции, в 1896 г. — начальником практической эскадры Чёрного моря) и занятием административных должностей в Морском министерстве. Наиболее продолжительной и характерной была его деятельность в качестве начальника Главного морского штаба, которым он пробыл с 1888 по 1896 г. Назначенный членом Государственного совета в 1896 г., Кремер умер в 1910 г.
Прочее
Финский пивной концерн «Fyynikki» выпускает марку пива «Amiraali», на этикетках которой помещаются изображения адмиралов. На одной из этикеток помещено изображение О. К. Кремера.
Источники
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
- Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. — СПб., 1886.
- Список лицам Главный морской штаб составляющим на 1866 год. — СПб., 1866.
- Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=215 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 153—154.
Напишите отзыв о статье "Кремер, Оскар Карлович"
Отрывок, характеризующий Кремер, Оскар Карлович
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
