Московский Кремль

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кремль (Москва)»)
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Московский Кремль (значения).
Московский Кремль

Вид на Кремль с Большого Каменного моста
Город Москва
Год постройки 1482—1495
Площадь кремля 27,7 га (0,277 км²)
Протяженность стен 2500 метров
Количество башен 20
Количество ворот 4
Высота башен до 80 м
Башни кремля:
Высота стен от 5 до 19 м
Толщина стен от 3,5 до 6,5 м
Сайт [kreml.ru kreml.ru]

Культурное наследие
Российской Федерации
[kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7710353000 объект № 7710353000]

Всемирное наследие ЮНЕСКО

Ссылка: 545 [whc.unesco.org/ru/list/545 рус.]  • [whc.unesco.org/en/list/545 англ.]
Год внесения: 1990
Тип: Культурный объект
Критерии: [ru.wikipedia.org/wiki/Всемирное_наследие#.D0.9A.D1.80.D0.B8.D1.82.D0.B5.D1.80.D0.B8.D0.B8 i, ii, iv, vi]


Координаты: 55°45′06″ с. ш. 37°37′04″ в. д. / 55.75167° с. ш. 37.61778° в. д. / 55.75167; 37.61778 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75167&mlon=37.61778&zoom=16 (O)] (Я)

Моско́вский Кремль — крепость в центре Москвы и древнейшая её часть, главный общественно-политический и историко-художественный комплекс города, официальная резиденция президента Российской Федерации.

Расположен на высоком левом берегу Москвы-реки — Боровицком холме, при впадении в неё реки Неглинной. В плане Кремль — неправильный треугольник площадью 27,5 гектара (га). Южная стена обращена к Москве-реке, северо-западная — к Александровскому саду, восточная — к Красной площади.





История

Древность

Первые поселения на территории Московского Кремля относятся к бронзовому веку (II тысячелетие до н. э.). У современного Архангельского собора было найдено финно-угорское поселение, относящееся к раннему железному веку (вторая половина I тысячелетия до н. э.). В это время поселение дьякова типа занимало центр верхней надпойменной террасы Боровицкого холма (район современной Соборной площади) и, возможно, уже имело укрепления. С северо-востока селение было защищено двумя оврагами: один — к северу от нынешних Троицких ворот выходил к реке Неглинной, другой лежал между Петровской и Второй Безымянной башнями современного Кремля[1].

ХI — XIV века

Вслед за дьяковцами, с началом в X веке славянской колонизации бассейнов Оки и Москвы-реки, вершину Боровицкого холма заселили вятичи (возможно, осваивая прежнее городище). Предположительно, посёлок вятичей на холме состоял из двух укрепленных центров — первый, больший по площади, находился на месте современной Соборной площади, второй занимал оконечность мыса. Предположительно, оба центра защищало кольцевое укрепление, состоящие из рва, вала и частокола. Вятичи включили в состав оборонительных сооружений и два соединённых промоиной оврага, выполнявших ту же функцию ещё в дославянское время; овраги были преобразованы в ров глубиной до 9 метров и шириной около 3,8 метров. Предположительно, на мысовой части поселения располагался некий политико-административный центр: при археологических раскопках здесь была найдена киевская вислая печать конца XI века. Обе части, вероятно, имели свои культовые центры — верхний в районе Соборной площади, нижний — «под Бором», на месте стоявшей здесь церкви Рождества Иоанна Предтечи. К докняжескому времени относятся и кремлёвские топонимы «Маковица», «Горы» и «Бор». Эти два центра окружал посад, раскинувшийся вдоль рек Неглинной и Москвы. Развитие и процветание поселения было связано с пролегающими здесь торговыми путями: по Москве-реке шла оживлённая торговля между Востоком и Западом. Помимо водного пути рядом проходили две сухопутных дороги — одна в Новгород (позже Волоцкая), другая из Киева через Смоленск на северо-восток; обе дороги соединялись у подножия Боровицкого холма бродом через Москву-реку (в районе нынешнего Большого Каменного моста)[2].

Первое летописное упоминание о Москве относится к 1147 году. В 1156 году на территории современного Кремля были построены первые укрепления общей протяжённостью около 850 метров и площадью около 3 га. Укрепление было окружено рвом шириной 16 — 18 м и глубиной не менее 5 м. Земляной вал по ширине был около 14,5 м и 7 м по высоте. Для тех времён это была типичная средняя русская крепость. Вал был укреплён дубовыми брусьями, скреплявшимися на польский манер. В 1238 году во время монгольского нашествия Кремль был разрушен. С 1264 года являлся резиденцией московских удельных князей. В 1339 году построены стены и башни из дуба.

В Кремле находилась самая древняя московская церковь — Собор Спаса на Бору, или собор Спас-Преображения «что на Бору», построенный к 1330 году, к тысячелетию Константинополя — «Нового Рима»[3]. Храм был уничтожен в 1933 году на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б). Здесь были погребены московские князья и княгини, пока роль усыпальницы не перешла к Архангельскому собору для мужчин и Вознесенскому монастырю (также разрушенному) для женщин. После учреждения Новоспасского монастыря в конце XV века собор Спаса на Бору получил статус придворного храма. В результате сооружения Кремлёвского дворца в 1830—1840 годах храм Спаса оказался вписанным во внутренний двор Дворца.

Другим древнейшим сооружением был Чудов монастырь, основанный митрополитом Алексием в 1365 году, находился в восточной части территории Кремля, примыкая к Вознесенскому монастырю. Название получил по церкви Чуда Архангела Михаила в Хонех, ставшей впоследствии усыпальницей митрополита Алексия. В 1483 году на территории монастыря была сооружена Алексиевская церковь. По распоряжению чудовского архимандрита Геннадия в неё перенесли мощи митрополита Алексия. В 1501—1503 древнюю церковь Михаила Архангела сменил храм, возведённый итальянскими мастерами[4]. В начале XX века в подклете Алексиевской церкви была сооружена усыпальница, где погребли останки великого князя Сергея Александровича, погибшего в Кремле в 1905 году от рук террористов. Склеп великого князя находился под полом, точно под ракой святителя Алексия. В 1929 году все постройки Чудова монастыря были снесены.

XIV—XVII века

В 1366—1368 годах, при великом князе Дмитрии Донском, деревянные стены Кремля заменяются стенами и башнями из местного белого камня (по данным археологии каменными были башни и наиболее важные части стены, откуда была наибольшая опасность штурма)[5]. С этого периода в летописях часто встречается название — «Москва белокаменная». Вскоре после постройки белокаменных стен они дважды — в 1368 и 1370 годах — выстояли против осады войск князя Ольгерда; в 1382 году хан Тохтамыш обманным путём проник в Кремль и разорил его, однако крепость быстро была восстановлена. Постепенно плотная деревянная застройка Кремля заменялась каменной, чему способствовали частые пожары. В 1404 году Лазарь Серб собрал и установил первые часы близ Благовещенского собора на подворье князя Василия Дмитриевича. К середине XV века в Кремле перестроили и расширили Благовещенский собор, на Митрополичьем дворе воздвигли церковь, названную позднее Ризоположенской, купец Ховрин перед своим домом построил церковь Воздвижения. В конце 1450-х — 1460-х годах на подворье Симонова монастыря, у Никольских ворот, возвели церковь Введения с каменной палатой, к Успенскому собору пристроили придел Похвалы Богородицы, на подворье Троице-Сергиева монастыря воздвигли церковь Богоявления, на территории великокняжеского двора поставили каменную церковь Иоанна Предтечи[6].

Постепенно белокаменные укрепления Кремля ветшали; прочность материала оказалась недостаточной и сооружения «поплыли» — летописи XV века содержат множество упоминаний о проводившихся восстановительных работах. В 1462 году масштабный ремонт стен от Свибловой стрельницы до Боровицких ворот осуществил В. Д. Ермолин[7]. Во второй половине XV века, при Иване III Великом, началась коренная перестройка Московского Кремля. Первым начали строить новый Успенский собор, ибо старый, построенный Иваном Калитою, к тому времени уже сильно обветшал. Строительство в 1471 году первоначально было поручено русским зодчим Кривцову и Мышкину, однако доведённое до сводов здание рухнуло в 1471 году при землетрясении — «известь была неклеевита, а камень нетвёрд»[8]. Иван III пригласил из Италии архитектора Аристотеля Фиораванти, который воздвиг к 1479 году существующее здание по подобию Успенского собора во Владимире. В 1484—1486 годах псковскими мастерами была возведена новая Ризоположенская церковь, а в 1484—1489 годах — новый Благовещенский собор на подклете прежнего храма. К тому времени, вслед за Фиораванти, в Москву были приглашены и другие итальянские зодчие. В 1485 году началось возведение нового Великокняжеского дворца, продолжавшееся с большими перерывами до 1514 года. Ранее всего была построена парадная часть дворца, от которой до наших дней сохранилась построенная в 1487—1491 годах итальянскими зодчими Марко Фрязиным и Пьетро Антонио Солари Грановитая палата. Строительством княжеских хором и внутренней стены, отделявшей их от остальной территории Кремля, занимался Алевиз Фрязин; он же перенёс на новое место парадную часть дворца — с южной стороны на восточную, обращённую к Соборной площади. Несмотря на то, что строительством дворца руководили итальянские зодчие, его архитектура полностью сохранила принципы сооружения древнерусских хором: на едином высоком каменном подклете были возведены отдельные каменные и деревянные объёмы[9][10]. Со строительством в 1505—1508 годах Алевизом Новым Архангельского собора и Боном Фрязиным колокольни Ивана Великого и возведением между ними здания Казенного двора формирование Соборной площади как главной площади Московского Кремля в основном завершилось[7][11]. В начале XVI века в Кремле итальянскими мастерами строятся новые храмы: собор Чудова монастыря (1501—1503), собор Вознесенского монастыря (1519), церковь Иоанна Лествичника (1505—1508), церковь Николы Гостунского, перестраивается храм Иоанна Предтечи у Боровицких ворот (1504)[12][13].

Одновременно с сооружением Великокняжеского дворца и обновлением кремлёвских храмов шло строительство новых Кремлёвских стен и башен. Начиная с 1485 года на протяжении целого десятилетия под руководством итальянских зодчих белокаменные прясла стен и башни разбирались, а на их месте возводились новые из обожжёного кирпича. Площадь крепости была увеличена за счёт присоединения значительных территорий на северо-западе и достигла 27,5 га, а Кремль получил современные очертания неправильного треугольника[14]. Форма башен и завершения стены в виде зубцов напоминают замок Скалигеров в Вероне и замок Сфорца в Милане[11]. В 1508 году вдоль стен был вырыт ров, вода в который поступала из Неглинной. Кремль окончательно превратился в неприступную, окружённой водой со всех сторон крепость, обособленную от разросшегося к тому времени города[12]. При реставрации стен и башен в 1946—1950 годах и в 1974—1978 годах внутри их кирпичной кладки, в нижних частях и фундаментах, были обнаружены белокаменные блоки, использованные в качестве забутовки. Возможно, что это и есть остатки белокаменных стен Кремля времени Дмитрия Донского.

В конце XV — начале XVI веков были отрегулированы и расширены основные кремлёвские улицы — Спасская, Никольская и Чудовская[15]. К тому времени в Кремле находилось ещё немало дворов бояр, духовенства и удельных князей, которые селились, в основном, на Подоле и к северу от Соборной площади. При Василии III и Иване Грозном, по мере обострения борьбы с удельными князьями, их дворы изымались великим князем и передавались его приближённым[12]. В XVI веке строительство в Кремле сводилось в основном к обновлению и совершенствованию уже существующих зданий и ансамблей. В 1532—1552 годах к колокольне Ивана Великого пристроили Воскресенскую церковь, в середине века перестроили Благовещенский собор, на Митрополичьем дворе появились церкви Соловецких чудотворцев и Трёх Святителей, неоднократно перестраивался и расширялся великокняжеский (затем царский) дворец. Иван Грозный долгое время жил на «опричном дворе» вне Кремля; после отмены опричнины для царя выстроили новые Постельные палаты в четыре покоя неподалёку от церкви Спаса на Бору[16].

Первые изображения Кремля сохранились от конца XVI — начала XVII веков: план, помещённый в «Записках о Московии» австрийского посла Сигизмунда Герберштейна, и опубликованный голландским картографом Герритсом Гесселем план, получивший название «Кремленаград»[17][18]. Последний даёт представление о существующем тогда характере застройки Кремля. Среди тесно стоящих строений видны отчётливые очертания Соборной (Царской) и Ивановской площадей; от Ивановской площади две улицы ведут через северо-восточную часть крепости к Спасским (тогда Фроловским) и Никольским воротам; всю юго-западную часть занимает новый дворцовый комплекс, сооружение которого шло в течение всего царствования Бориса Годунова и завершилось в 1691—1693 годах[уточнить][19][18]. Иранский дипломат Орудж-бек Баят, посетивший Москву в 1599 году, в своих записках заключает: «Дома в Кремле построены в стиле итальянских архитекторов и украшены красивыми орнаментами. Дворец царя особенно красив…»; он же пишет о большом количестве в Кремле деревянных строений[20].

Внешние изображения
[mos-kreml.ru/17stroj.html Графическая реконструкция облика Московского Кремля конца XVI века по рисункам современников]

В 1610—1612 годах Кремль был занят польско-литовским гарнизоном А. Гонсевского. В XVII—XIX веках идёт активное строительство светских зданий, и кремлёвский ансамбль получает логическое завершение. В 1635—1636 строится Теремной дворец, примыкающий к Грановитой палате. В XVII веке башни Кремля получают ярусные и шатровые завершения.

XVIII век

С началом царствования Петра I значение Московского Кремля заметно изменилось — царь переехал сначала в Преображенское, а затем в Петербург, и крепость потеряла статус постоянной царской резиденции. В начале XVIII века изменился и характер кремлёвской застройки: после опустошительного пожара 1701 года, Пётр издал в 1704 году указ, запрещающий строить внутри Кремля деревянные здания[21]. В 1702 году на выгоревшей части между Троицкой и Собакиной башнями начинается строительство здания Арсенала (Цейхгауза), продолжавшееся с перерывами до 1736 года. С началом Северной войны возникла угроза вторжения в Москву войск Карла XII, в связи с чем Пётр I распорядился возвести вдоль кремлёвских стен бастионы, а осушенные в XVII веке рвы наполнить водой. Однако использовать эти укрепления не пришлось — после победы русской армии под Полтавой опасность миновала[21][22].

При Елизавете Петровне в 1743—1750-х годах были разобраны древние Столовая, Ответная и Золотая палаты дворца и заменены небольшим богато декорированным зданием Зимнего дворца по проекту В. В. Растрелли, построенным под наблюдением Д. В. Ухтомского. Одновременно Ухтомский возвёл на месте снесённого здания Большой казны галерею Оружейной палаты и занимался перестройкой Приказов. При обветшании кремлёвских строений ставилась задача прежде всего их ремонта, а при его невозможности — старые здания разрешалось ломать и восстанавливать «таким же видом как прежде были»[23].

В 1768 году для строительства нового Кремлёвского дворца по проекту В. И. Баженова была создана специальная государственная организация — Экспедиция кремлёвского строения[24]. При подготовке места для нового дворца была ликвидирована вся застройка юго-восточной части бровки холма, уничтожены многие памятники древнерусской архитектуры, в том числе разобрана южная часть кремлёвской стены вместе с Тайницкой и Первой Безымянной башнями. Баженов ставил перед собой цель «обновить вид сего древностью обветшалого и нестройного града» в соответствие с господствующей тогда эстетикой классицизма — предполагалось не только выстроить новый дворец, но и осуществить коренную перепланировку основных улиц и площадей Кремля, оставив лишь отдельные соборы и строения нарышкинского и петровского барокко[25]. Однако в 1775 году строительство дворца было отменено, официальной причиной чего была названа осадка Архангельского собора; способствовали этому решению огромные затраты на переустройство и нелюбовь Екатерины II к Москве. Разобранная стена с башнями была вскоре восстановлена в прежних формах[26].

Внешние изображения
[mos-kreml.ru/18stroj.html Графическая реконструкция облика Московского Кремля XVIII века по рисункам современников]

В 1775 году был утверждён Прожектируемый план — план реконструкции Москвы, для реализации которого был создан Каменный приказ во главе с П. Н. Кожиным. В конце 1776 года Кожин составил отдельный доклад о реконструкции Московского Кремля, который предполагал создание в Кремле регулярных площадей, постройку новых дворцов и правительственных зданий с «самонаилучшей фасадой по правилам новейшей архитектуры». При этом возведение новых построек предполагалось осуществлять на удалении от древних зданий, которые бережно сохранялись[27]. В 1763 году указом императрицы Екатерины II Сенат был поделен на департаменты и два из них — ведающий правами дворян и судебный — перевели из столицы в Москву[22][28]. Для их размещения в 1776—1787 годах по проекту Матвея Казакова было построено здание Присутственных мест (Сената), ставшее первым крупным сооружением Кремля в стиле классицизма. С возведением Сената с территории Кремля исчезли последние частные владения[29]. В те же годы Казаков построил на Ивановской площади Архиерейский дом и готический портик Чудова монастыря[30][28].

В 1797 году Казаков составил новый план общей реконструкции Кремля, что было вызвано коронацией Павла I. Как и проект Баженова, казаковский план реконструкции Кремля остался неосуществлённым, однако утвердил представление о Кремле как о едином архитектурном ансамбле[30][31].

XIX век

В первые годы XIX века Кремль начал восприниматься современниками как символ исторической и боевой славы России, что вызвало появление в его застройке ярких псевдоготических форм. Архитектор И. В. Еготов использовал готические элементы при перестройке Потешного дворца и ряде других кремлёвских построек[32].

Вместе с тем, на начало XIX века пришёлся снос множества древних строений. В числе прочих были уничтожены знаменитые Гербовые ворота, Сретенский собор, часть Потешного дворца, несколько храмов Вознесенского монастыря, а также комплексы Хлебенного дворца, Цареборисова двора и Троицкого подворья.

В 1812 году Москва и Кремль были захвачены армией Наполеона. Французская армия вошла в Кремль 2 сентября 1812 года, а сам Наполеон — 3 сентября. Однако, уже на следующий день он бежал из Кремля по потайному ходу под угрозой распространившегося огня[33]. Отступая, Наполеон приказал заминировать и взорвать кремлёвские здания. Несмотря на то, что большинство зарядов не взорвалось, урон был значительным. Взорваны были Арсенал, Водовзводная, Петровская и Первая безымянная башни, серьёзно пострадали Угловая Арсенальная башня и пристройки к колокольне Ивана Великого, частично был повреждён Сенат[34]. Восстановление вёл архитектор Ф. К. Соколов; ряд башен был отстроен по проектам и под наблюдением О. И. Бове. В ходе реконструкции Красной площади Бове придал Никольской башне готический облик. Арсенал был восстановлен и получил новую отделку позднее — в 1815—1828 годах по проекту московских зодчих А. Н. Бакарева, И. Л. Мироновского, И. Т. Таманского и Е. Д. Тюрина[28]. Тогда же вокруг Арсенала расположили трофейные пушки, которые были присланы в Москву по специальному распоряжению Александра I[35]. Всего на ликвидацию последствий взрыва в Кремле ушло более 20-ти лет: последние работы завершились к 1836 году.

В 1817 году на Ивановской площади устроили плац для военного парада, для чего в одну ночь был разобран древний храм Николы Гостунского. В 1823 году по проекту В. П. Стасова надстроили царский дворец, который вновь оказался мал, и уже в 1824 году купленный ранее казной дом митрополита был также надстроен и стал с 1831 года именоваться Малым Николаевским дворцом[35]. К началу 1830-х годов начинаются реставрационные работы на древних памятниках Кремля. Одним из первых академиком Ф. Г. Солнцевым и архитектором П. А. Герасимовым был восстановлен в 1836—1849 годах Теремной дворец. В 1836 году архитектор О. Монферран поднял и установил на специальном постаменте Царь-колокол, упавший в пожар 1737 года и пролежавший всё это время в яме[35].

К 1830-м годам вернулись к идее строительства на южном склоне холма вдоль реки нового царского дворца. В 1839 году Николай I поручил строительство Большого Кремлёвского дворца архитектору К. А. Тону, по проекту которого в то же время сооружался Храм Христа Спасителя. Строительство здания заняло около десяти лет и было завершено к 1849 году. Ещё до его окончания была разобрана небольшая церковь Иоанна Предтечи на Бору, масштаб которой не соответствовал новому сооружению. Тогда же разобрали все старые дворцовые сооружения, за исключением Теремного дворца, Грановитой и Малой Золотой палат, включенных в общую систему нового дворца. В 1844—1851 годах по проекту Тона было возведено новое здание Оружейной палаты; старую палату перестроили в казармы[36][37].

Во второй половине XIX века каких-либо существенных перестроек в Кремле не производилось, за исключением реставрации Н. А. Шохиным Потешного дворца, вернувшей зданию облик XVII века[38]. В 1893—1898 годах на юго-восточной стороне склона кремлёвского холма на народные средства был построен памятник Александру II (проект скульптора А. М. Опекушина, художника В. В. Жуковского и архитектора Н. В. Султанова)[38].

Начало XX века

В 1908 году между зданиями Сената и Арсенала около Никольской башни на месте гибели князя Сергея Александровича был воздвигнут крест-памятник. Проход на территорию Московского Кремля был свободным для всех. Входить было принято через Спасские ворота, поклонившись иконе Спаса. Император с семьей бывал в своей московской резиденции нечасто, поэтому, взяв бесплатный билет в дворцовой конторе, посетитель имел право пройтись по всем кремлёвским дворцам.

Во время вооружённого восстания в октябре-ноябре 1917 года Кремль, на территории которого находились отряды юнкеров, серьёзно пострадал от артиллерийского обстрела, произведённого революционными войсками. Были сильно повреждены стены, Спасская башня и Спасские часы, Никольская башня, Беклемишевская башня, почти все храмы на территории Кремля, большой урон получил Малый Николаевский дворец.

Советское время

С приходом Советской власти столица была перенесена в Москву, и Кремль вновь становится политическим центром. В марте 1918 года в Кремль переезжает советское правительство во главе с В. И. Лениным. Его резиденцией и местом проживания советских вождей становятся дворцы и кавалерские корпуса. Вскоре свободный доступ на территорию Кремля для обычных москвичей оказывается под запретом. Храмы закрывают, и кремлёвские колокола надолго умолкают.

Согласно историку В. Ф. Козлову, на заседании Моссовета народным комиссарам предлагались три варианта размещения: Дворянский женский институт, Запасной дворец у Красных ворот и Кремль. На заседании Совнаркома против последнего были возражения, поскольку территория Московского Кремля — излюбленное место прогулок москвичей, и в случае размещения там правительства свободный доступ будет ограничен, а то и вовсе прекращён, закрытие кремлёвских соборов вызовет недовольство верующих и населения, да и не пристало правительству советской республики размещаться в резиденции царей, однако все прения прекратил председатель ВЦИК Я. Свердлов: «Несомненно, буржуазия и мещане поднимут вой — большевики, мол, оскверняют святыни, но нас это меньше всего должно беспокоить. Интересы пролетарской революции выше предрассудков».

Петроградская коллегия по охране памятников старины и сокровищ искусства направила отчаянное обращение к правительству с призывом выехать из Кремля, поскольку «…занятие Кремля правительством создает чудовищную угрозу целостности величайших по своему мировому и исключительному значению памятников». Это обращение (опубликованное в 1997 году работником кремлёвских музеев Т. А. Тутовой) даже не было рассмотрено.

В 1918—1919 годах под руководством архитектора Н. В. Марковникова прошла реставрация стен и башен Кремля; в работах приняли участие И. Е. Бондаренко, И. В. Рыльский и Д. П. Сухов[39]

За годы советской власти архитектурный ансамбль Московского Кремля значительно пострадал. Автор исследования на тему уничтожения кремлёвских памятников в этот период Константин Михайлов в книге «Уничтоженный Кремль» пишет, что «в XX веке архитектурный ансамбль Московского Кремля был уничтожен более чем наполовину». На планах Кремля начала XX века можно различить 54 сооружения, стоявшие внутри Кремлёвских стен. Больше половины из них — 28 зданий — уже не существуют. В 1918 году при личном участии Ленина был снесен памятник великому князю Сергею Александровичу. В этом же году был уничтожен памятник Александру II. В середине 1920-х у Спасской, Никольской и Боровицкой башен снесены часовни при надвратных иконах.

В 1922 году во время кампании по «изъятию церковных ценностей» из крёмлевских соборов было изъято более 300 пудов серебра, более 2 пудов золота, тысячи драгоценных камней, и даже рака патриарха Гермогена из Успенского собора. Большой Кремлёвский Дворец стали приспосабливать под проведение съездов Советов и конгрессов III Интернационала, в Золотой палате разместили кухню, в Грановитой — общественную столовую. Малый Николаевский дворец превратился в клуб работников советских учреждений, в Екатерининской церкви Вознесенского монастыря было решено устроить спортзал, в Чудовом — кремлёвскую больницу.

В конце 1920-х начинается большая череда сноса древних сооружений Кремля. Автор фундаментального исследования о московских храмах «Сорок Сороков» Пётр Паламарчук подсчитал, что накануне 1917 года в Московском Кремле существовал 31 храм с 51 престолом. 17 сентября 1928 года президиум ВЦИК принимает постановление, определявшее сроки сноса церковных зданий и старинных сооружений Московского Кремля. Информация о предстоящем уничтожении памятников до Главнауки Наркомпроса дошла лишь к середине июня 1929 года. К тому времени церковь святых Константина и Елены уже была снесена. Глава Наркомата просвещения А. В. Луначарский направил председателю ВЦИК и ЦИК СССР М. И. Калинину письмо, осуждавшее намеченный снос и проведение такого решения в обход представителей научной общественности. На заседании политбюро это письмо назвали «антикоммунистическим и непристойным по тону». В 1929—1930 годах были полностью снесены два древних кремлёвских монастыря, Чудов и Вознесенский, со всеми храмами, церквями, часовнями, некрополями, служебными постройками, а также примыкавший к Чудову монастырю Малый Николаевский дворец, где находился штаб оборонявшихся юнкеров. Таким образом вся восточная часть Кремля от Ивановской площади до Сенатского дворца до 1932 года представляла собой сплошь руины. В конце 1932 года на месте уничтоженных памятников было построено здание военной школы им. ВЦИК в неоклассическим стиле. В 1933 году была сломана Церковь Благовещения на Житном дворе, пристроенная к Благовещенской башне в XVIII веке. В этом же году был уничтожен древнейший храм Москвы — Собор Спаса на Бору, располагавшийся во внутреннем дворе Большого кремлёвского дворца. В 1934 году на его месте был построен 5-этажный служебный корпус. От храма не осталось даже фундаментов, за исключением фрагментов фундамента западного притвора, который обнаружили в 1997 году. Всего за годы советской власти было уничтожено 17 церквей с 25 престолами.

Помимо уничтожения памятников, некоторые постройки подверглись переделке. У Грановитой палаты было сломано «Красное крыльцо», парадная лестница, по которой русские цари и императоры проходили на коронование в Успенский собор (восстановлено в 1994 году). Фасад Большого Кремлёвского дворца до революции содержал 5 белокаменных барельефов в виде герба России — двуглавого орла — и ещё несколько малых барельефов в виде гербов исторических владений Российской империи (Москвы, Казани, Астрахани и др.). После революции их спилили, место центрального двуглавого орла занял барельеф в виде герба СССР, а вокруг расположились буквы: «С» и «С» слева и «С» и «Р» справа. Во время реставрации Большого Кремлёвского дворца в 1994 году все исторические барельефы на фасаде были воссозданы.

В 1920—1930-е гг. помещения на территории Московского Кремля использовались и как жилые: в них на вполне официальных основаниях проживали руководители Советского государства, коммунистической партии, сотрудники кремлёвской комендатуры. В 1920 году в Кремле было прописано 2100 человек, к 1935 году их число снизилось до 374 чел., по состоянию на 1939 год в Кремле постоянно проживал 31 чел., в том числе Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян, Калинин, Жданов, Андреев, Вознесенский, родственники Ленина, Дзержинского, Орджоникидзе и др. В качестве места постоянного проживания Кремль использовался до конца 1950-х гг. Последним, переселившимся из Кремля, был К. Е. Ворошилов, живший там с семьёй до 1962 года[40][41].

В 1935 году двуглавые орлы, венчавшие главные проездные башни Кремля: Спасскую, Никольскую, Троицкую и Боровицкую, были заменены на звёзды из золоченой меди, покрытые уральскими самоцветами. В 1937 году самоцветные звезды были заменены на звёзды из рубинового стекла. Рубиновая звезда впервые была установлена и на Водовзводной башне.

Во время Великой Отечественной войны Кремль был замаскирован, дабы избежать его разрушения. На стенах были изображены улицы и фасады других зданий, зеленые крыши перекрашены, рубиновые звезды погашены и укрыты. Мавзолей был спрятан под двухэтажное бутафорское строение. Руководил работами архитектор Борис Михайлович Иофан. Целенаправленных бомбежек Кремля немцы не могли произвести, так как Кремль визуально исчез. За время войны на территорию Кремля и Красной площади было сброшено 18 фугасных авиабомб весом от 50 до 500 кг и около полутора сотен зажигательных бомб[42], не повлекших катастрофических разрушений.

С 1955 года Кремль частично открыт для посещения, став музеем под открытым небом. С этого же года был введён запрет на проживание на территории Кремля (последние жители выписались в 1962 году)[43]. В 1967 году в Кремле открыт памятник В. И. Ленину (скульптор В. Б. Пинчук, архитектор С. Б. Сперанский). Последним за годы советской власти крупным сооружением Кремля стал Дворец съездов, построенный в 1958—1961 годах по проекту архитекторов М. В. Посохина, А. М. Мндоянца, Е. Н. Стамо, П. П. Штеллера и Н. М. Щепетильникова. Для расчистки места под новое здание были снесены старая Оружейная палата, Синодальное управление, Офицерский, Кухонный и Гренадёрский корпуса и два из трёх Кавалерских корпусов Кремля[44].

В ходе реставрационных работ конца 1960-х — начала 1970-х годов глиняная черепица на башнях Кремля была во многих местах заменена металлическими листами, раскрашенными «под черепицу». Кроме того, в связи с сооружением мемориала «Могила Неизвестного Солдата» часть поверхностного слоя стены между Угловой и Средней Арсенальной башнями была стёсана на глубину 1 м и затем выложена вновь для создания монотонной по цвету и фактуре поверхности, призванной служить фоном мемориалу[45].

В 1990 году Кремль был включён в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Современность

В 1991 году Кремль стал резиденцией Президента России. В 1990-х годах на территории Кремля проведены большие реставрационные работы, в результате которых было восстановлено Красное крыльцо Грановитой палаты, восстановлены Александровский и Андреевский залы Большого Кремлёвского дворца, проведена реставрация здания Сената[46]. В 1996—2000 годах была проведена реставрация кремлёвских стен и башен[47]. В июле 2014 года Президент Владимир Путин предложил снести административный 14-й корпус на Ивановской площади Московского Кремля и восстановить стоявшие на его месте Чудов и Вознесенский монастыри[48]. 29 апреля 2016 года 14 корпус был полностью демонтирован, а на его месте создали парк.

Архитектура Кремля

Стены и башни Кремля

Основные статьи: Кремлёвская стена, Башни Московского Кремля

Существующие стены и башни были построены в 1485—1516 годах. Общая протяжённость стен — 2235 м, их высота — от 5 до 19 м, толщина — от 3,5 до 6,5 м.[49] В плане стены образуют собой неправильный треугольник. Верх стены по ломбардскойК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2913 дней] традиции украшен зубцами в форме ласточкиного хвоста, всего зубцов по верху стены — 1045. Большинство зубцов имеет щелевидные бойницы. В стенах устроены широкие, перекрытые арками амбразуры. С наружной стороны стены гладкие, с внутренней — оформлены арочными нишами — традиционный приём, призванный облегчить и упрочнить конструкцию сооружения[49].

Вдоль стен расположено 20 башен. 3 башни, стоящие в углах треугольника, имеют круглое сечение, остальные — квадратное. Самая высокая башня — Троицкая, она имеет высоту 79,3 м.

Большинство башен выполнено в едином архитектурном стиле, приданном им во второй половине XVII века. Из общего ансамбля выделяется Никольская башня, которая в начале XIX века была перестроена в псевдоготическом стиле.

В 1485—1516 годах строительство стен Кремля возглавляли итальянские зодчие Антон Фрязин, Марко Фрязин, Пьетро Антонио Солари и Алевиз Фрязин Старый. Кирпичные стены ставились по линии белокаменных, с небольшим отступлением наружу. Начиная от Спасской башни территория Кремля была увеличена в восточном направлении. Первой в 1485 году с южной стороны была заложена Тайницкая башня, а уже через пять лет вся южная часть крепости была построена. Для строительства стен и башен использовался крупный (30х14х17 см или 31х15х9 см.) кирпич весом до 8 кг каждый. Из кирпича выкладывались лицевые стенки, которые заполнялись белым камнем. Самые высокие стены были возведены вдоль Красной площади, где отсутствовала естественная водная преграда[49].

Всходы на стены имели Спасская, Набатная, Константино-Еленинская, Троицкая, Боровицкая, Благовещенская и Петровская башни[49]. Изначально внутри стены через все башни имелся сквозной проход, перекрытый цилиндрическими сводами. Большая часть прохода была со временем засыпана строительным мусором, сохранился участок между Константино-Еленинской и Набатной башнями. Существовали также тайники и проходы под стенами, в ряде случаев выходившие далеко за линию укреплений[50].

В начале XVIII века Неглинная была отведена дальше от стен. Для установки новых пушек на башнях были растёсаны бойницы. Тогда же сгорели изначально существовавшие тёсовые кровли стен. В 1702—1736 годах для постройки Арсенала была разобрана часть стены, позднее восстановленная. В 1771—1773 годах для строительства Кремлёвского дворца по проекту В. И. Баженова также разбиралась часть южной стены между Беклемишевской и Благовещенской башнями, которая позднее была восстановлена. В 1802—1805 годах осуществлялся капитальный ремонт башен, в ходе которого почти все отводные стрельницы были разобраны. Война 1812 года нанесла стенам тяжёлый урон, особенно пострадали Никольская башня, башни и стены вдоль Неглинной. Ремонт и восстановление укреплений проводились с 1817 по 1822 годы. В ходе ремонтных работ к внешнему облику Боровицкой и Водовзводной башен были добавлены псевдоготические детали декора[50].

В 1866—1870 годах была проведена реставрация стен и башен Кремля архитекторами Н. А. Шохиным, П. А. Герасимовым, Ф. Ф. Рихтером, которые стремились придать постройкам их первоначальный вид. В процессе реставрации с Боровицкой башни исчезли псевдоготические декоративные детали, однако многие элементы подлинных деталей стен и башен Кремля были утрачены и заменены неточными копиями[50]. Ущерб башням и стенам был нанесён в ходе переделок второй половины XIX века в ходе приспособления их помещений под хозяйственные нужды[50].

Пострадавшие в ходе революции Никольская и Беклемишевская башни были отремонтированы в 1918 году. Обследование и частичная реставрация стен проводилась в 1931—1936 годах. В 1935—1937 годах на пяти башнях были установлены рубиновые пятиконечные звёзды. Следующая реставрация стен и башен Кремля проводилась в 1946—1953 годах, в ходе которой были очищены и отремонтированы прясла стен, восстановлены бойницы и парапеты, раскрыты детали на ряде башен, верхи Спасской, Троицкой и Никольской башен обиты листовой медью. В состав реставрационной комиссии входили видные учёные и реставраторы: И. Э. Грабарь, В. Н. Лазарев, М. В. Алпатов, П. Д. Корин, Д. П. Сухов и другие[51].

Соборы Московского Кремля

Дворцовые постройки

Другие здания

Площади и сады Московского Кремля

Памятники

Утраченные здания и памятники Московского Кремля

Организации, которые действуют в Кремле

На территории Московского Кремля действуют следующие организации:

Разное

  • Московский Кремль — самая крупная сохранившаяся и действующая до наших дней крепость на территории Европы[53].
  • Зубцы кремлёвских стен в виде ласточкиного хвоста (мерлоны) имеют тот же вид, что и отличительные зубцы замков итальянских гибеллинов.
  • По историческим описаниям и живописным изображениям с начала 1680-х до начала 1880-х стены Кремля окрашивали в белый цвет[54][55]. В настоящее время стены Кремля периодически подкрашивают красной матовой краской.
  • Во время Великой Отечественной войны в целях маскировки под жилую застройку на стенах Московского Кремля были нарисованы окна, сами стены были частично перекрашены в жёлтый цвет, а на набережную из сада вела «улица», изображенная широким брезентовым полотном, перекинутым через стену.

См. также

Напишите отзыв о статье "Московский Кремль"

Примечания

  1. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 261.
  2. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 23-24, 259-261.
  3. ↑ [www.kreml.ru/ru/main/history/ReferenceData/LostArchitMonuments/SpasaNaBoruCathedral/ Справочники. Несохранившиеся памятники архитектуры: Спаса на Бору собор]
  4. ↑ [geosfera.org/evropa/russia/2358-moskovskiy-kreml.html Крепость итальянского происхождения]
  5. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 263.
  6. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 265.
  7. ↑ 1 2 Памятники архитектуры, 1983, с. 266.
  8. ↑ Иконников, 1978, с. 67.
  9. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 266-267.
  10. ↑ Иконников, 1978, с. 68-71.
  11. ↑ 1 2 [www.kreml.ru/ru/history/kremlin/XV-XVI/ Время грандиозного строительства Кремля (II половина XV — начало XVI века)]. Музеи Московского Кремля. Проверено 12 января 2014.
  12. ↑ 1 2 3 Памятники архитектуры, 1983, с. 268.
  13. ↑ Иконников, 1978, с. 72.
  14. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 267.
  15. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 269.
  16. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 270, 272.
  17. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 272.
  18. ↑ 1 2 Кудрявцев М. П. [www.kreml.ru/img/uploaded/files/MaterialsInvestigations/part05/v05s07_Kudryavtsev.pdf Проект царских палат Кремля в аксонометрическом чертеже XVII века] // Новые атрибуции. — М.: Искусство, 1987. — С. 79-93. (недоступная ссылка с 05-04-2015 (3299 дней))
  19. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 271-272.
  20. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 276.
  21. ↑ 1 2 Памятники архитектуры, 1983, с. 285.
  22. ↑ 1 2 [www.kreml.ru/ru/history/kremlin/XVIII/ Центр Москвы первопрестольной (XVIII век)]. Музеи Московского Кремля. Проверено 12 января 2014.
  23. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 289.
  24. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 290.
  25. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 291-293.
  26. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 293.
  27. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 293-294.
  28. ↑ 1 2 3 Памятники архитектуры, 1983, с. 344.
  29. ↑ Иконников, 1978, с. 80.
  30. ↑ 1 2 Памятники архитектуры, 1983, с. 294.
  31. ↑ Иконников, 1978, с. 26.
  32. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 295.
  33. ↑ Васькин А. А. Москва 1812 года глазами русских и французов. — М., 2012.- 528 с.
  34. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 296.
  35. ↑ 1 2 3 Памятники архитектуры, 1983, с. 297.
  36. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 297-298.
  37. ↑ Иконников, 1978, с. 76.
  38. ↑ 1 2 Памятники архитектуры, 1983, с. 298.
  39. ↑ Архитектура Москвы 1910—1935 гг. / Комеч А. И., Броновицкая А. Ю., Броновицкая Н. Н. — М.: Искусство — XXI век, 2012. — С. 255—260. — 356 с. — (Памятники архитектуры Москвы). — 2500 экз. — ISBN 978-5-98051-101-2.
  40. ↑ Алексей БОГОМОЛОВ. [kp.ua/daily/140611/285238/ Как расселяли Кремль]. «Комсомольская правда» в Украине (14.06.2011). Проверено 1 февраля 2014.
  41. ↑ Александр Колесниченко. [www.aif.ru/society/history/11802 Тайная история Кремля: как сносили его стены и строили детский сад]. Аргументы и факты (17/06/2009). Проверено 1 февраля 2014.
  42. ↑ Девятов С. В., Жиляев В. И., Кайкова О. К. Московский Кремль в годы Великой Отечественной войны. М., изд. «Кучково поле», 2010. С.90-91
  43. ↑ В. Снегирёв. [www.rg.ru/2005/07/21/kreml.html За стеной] «Российская газета» № 3826, 21 июля 2005
  44. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 299.
  45. ↑ Щенков А. С., Павлова М. П. Реставрация стен Московского Кремля в XX веке
  46. ↑ [www.kreml.ru/ru/history/kremlin/XX/ Век двадцатый]. Музеи Московского Кремля. Проверено 12 января 2014.
  47. ↑ [www.cnrpm.ru/index.php/ob-ekty-tsnrpm/item/154-стены-и-башни-московского-кремля-последняя-реставрация Стены и башни Московского Кремля — последняя реставрация]. Центральные научно-реставрационные проектные мастерские. Проверено 12 января 2014.
  48. ↑ [lenta.ru/news/2014/07/31/kremlin Путин предложил восстановить Чудов и Вознесенский монастыри]. Lenta.ru. Проверено 3 августа 2014.
  49. ↑ 1 2 3 4 Памятники архитектуры, 1983, с. 300.
  50. ↑ 1 2 3 4 Памятники архитектуры, 1983, с. 301.
  51. ↑ Памятники архитектуры, 1983, с. 302.
  52. ↑ 1 2 Забелин И. Е. История города Москвы. Сочинение Ивана Забелина. Написанное по поручению Московской городской думы. -М., 1905.
  53. ↑ [russian7.ru/2014/10/tajjny-moskovskogo-kremlya/ Тайны московского Кремля]
  54. ↑ [www.artlebedev.ru/kovodstvo/sections/174/ Артемий Лебедев. Белый Кремль]
  55. ↑ [www.artsait.ru/foto.php?art=k/kuindji/img/49 Куинджи Архип Иванович. «Москва. Вид на Москворецкий мост, Кремль и храм Василия Блаженного»]

Литература

  • Тихомиров Н. Я., Иванов В. Н. Московский Кремль: История архитектуры / Ред. А. Д. Кудрявцева; Оформление и макет художника А. Ф. Серебрякова. — М.: Стройиздат, 1967. — 260 с. — 30 000 экз. (в пер., суперобл.)
  • Древности Московского Кремля: Сборник статей / Отв. ред. Н. Н. Воронин, М. Г. Рабинович; Институт археологии АН СССР. — М.: Наука, 1971. — 296, [18] с. — (Материалы и исследования по археологии СССР, № 167; Материалы и исследования по археологии Москвы, т. IV). — 17 000 экз. (в пер., суперобл.)
  • Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — С. 257—345. — 504 с. — 25 000 экз.
  • Иконников А. В. Каменная летопись Москвы: Путеводитель. — М.: Московский рабочий, 1978. — С. 26. — 352 с.
  • Фабрициус М. П. [dlib.rsl.ru/viewer/01002371217#?page=5 Кремль в Москве. Очерки и картины прошлого и настоящего]. — М.: Издание Т. И. Гаген, 1883. — 334 с.
  • Фёдоров Б. Н. Московский Кремль. — Л., Художник РСФСР, 1975. (Серия «Памятники городов России»).
  • Михайлов К. Уничтоженный Кремль. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. (Серия «Москва, которую мы потеряли»).
  • История русского искусства, т. 1 / Под. ред. М. М. Раковой, И. В. Рязанцева; Ордена Ленина Академия Художеств СССР, НИИ теории и истории изобразительных искусств. — М.: Изобразительное искусство, 1979. — 360 с. — 40 000 экз.
  • Фальковский Н. И. Москва в истории техники. — М.: Московский рабочий, 1950. С. 9-25. Кремль. [community.livejournal.com/mos_kreml/54187.html читать]
  • Catherine Merridale. [www.amazon.com/exec/obidos/ASIN/0805086803/economistshop-20 Red Fortress: History and Illusion in the Kremlin]. — Metropolitan Books, 2013. — 506 с.
  • Бартенев С. П. Московский Кремль в старину и теперь. В 2 кн. М., 1912—1916. [tvereparhia.ru/biblioteka-2/b/1079-bartenev-s-p/13673-bartenev-s-p-moskovskij-kreml-v-starinu-i-teper-chast-pervaya-istoricheskij-ocherk-kremlevskikh-ukreplenij-1912 Кн. 1. Исторический очерк кремлёвских укреплений.] [tvereparhia.ru/biblioteka-2/b/1079-bartenev-s-p/13672-bartenev-s-p-moskovskij-kreml-v-starinu-i-teper-kniga-vtoraya-gosudarev-dvor-v-moskovskom-kremle-dom-ryurikovichej-1912 Кн. 2. Государев двор в Московском Кремле. Дом Рюриковичей.] Т. 1. М., 1912. Т. 2. М., 1916.
  • Девятов С. В. Московский Кремль. М., Кучково поле, 2010. 472 с.
  • Девятов С. В. Красная площадь. М., Кучково поле, 2013. 336 с.
  • Девятов С. В., Журавлева Е. В. Московский Кремль на рубеже тысячелетий. Изд. 4-е, испр. и перераб. М., Памятники исторической мысли, 2010. 509 с.
  • Девятов С. В., Жиляев В. И., Кайкова О. К. Московский Кремль в годы Великой Отечественной войны. М., изд. «Кучково поле», 2010. 332 с.
  • Вьюева Н. А., Девятов С. В., Демин Н. А., Жиляев В. И., Кайкова О. К. Большой Кремлёвский дворец. Изд. 2, исправл. и дополн. М., Планета. 2010. 416 с.
  • Вельтман А. Ф. Достопамятности Московского Кремля. М., тип. Н. Степанова, 1843. 79 с.

Фоторепортажи

  • [retromoscow.livejournal.com/19168.html Интерьеры Московского Кремля в 1896] (рус.). ЖЖ (29 марта 2007). Проверено 18 сентября 2016.

Ссылки

Портал «Москва»
Московский Кремль в Викисловаре?
Московский Кремль в Викицитатнике?
Московский Кремль в Викигиде?
Проект «Москва»
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 545
[whc.unesco.org/ru/list/545 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/545 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/545 фр.]
  • [www.kreml.ru/ Сайт музея-заповедника «Московский Кремль»]
  • Н. А. Найденов. [www.temples.ru/main.php?op=bibliofulltext&id=122#jump Москва. Соборы, монастыри и церкви, ч. I: Кремль и Китай-город], М.: 1883. (электронная копия фотоальбома)
  • [svpressa.ru/society/news/78158/ Утраченные строения Московского Кремля]
  • [www.travel2moscow.com/what/routes/route170.html Московский туристический портал. Московский Кремль]  (рус.) (англ.) (нем.)
  • [www.intomoscow.ru/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=130 Прогулка по Московскому Кремлю]
  • [www.airpano.ru/360Degree-Video.php?3D=Video-Moscow-Kremlin Первое сферическое видео Московского Кремля]
  • [kremlin.ru/ Сайт президента Российской Федерации и Московского Кремля]
Башни Московского Кремля
Кольца Москвы

Исторические стены и валы: Кремль •</span> Китай-город • Белый город • Земляной город • Камер-Коллежский вал

Улицы и автодороги: Бульварное кольцо • Садовое кольцо • Третье транспортное кольцо • Четвёртое транспортное кольцо (построено частично)  • МКАД

Метрополитен:  Кольцевая линия  •  Московское центральное кольцо  •  Третий пересадочный контур (строится) • Большое кольцо метрополитена (проект)

Железнодорожный транспорт: Малое кольцо МЖД • Большое кольцо МЖД

Наземный общественный транспорт: Автобус № Б • Трамвай № А (ныне неполное)

Кольцевые автодороги Подмосковья: А107 Московское малое кольцо  • А108 Московское большое кольцо  • ЦКАД (проект)

Другие кольца: Золотое кольцо ПВО (демонтировано)  • Московское электроэнергетическое кольцо </div></div></td></tr></table></td></tr></table>

Объекты Всемирного наследия: Московский | Новгородский | Казанский | Суздальский | Ярославский | Соловецкий

В основном или полностью сохранившиеся: Астраханский | Верхотурский | Зарайский | Изборский | Нижегородский | Порховский | Псковский | Староладожский | Тобольский | Тульский | Александровский | Ростовский

Частично или фрагментарно сохранившиеся: Владимирский | Вологодский | Вяземский | Гдовский | Коломенский | Можайский | Серпуховский | Смоленский | Сызранский

Сохранились только валы: Белозерский | Брянский | Великолукский | Верейский | Волоколамский | Воротынский | Галичские | Глебовский | Городецкий | Дмитровский | Дорогобужский | Звенигородский | Зубцовский | Карачевский | Кашинский | Клещинский | Мещовский | Микулинский | Мосальский | Мстиславльский (Владимирская область) | Мценский | Новосильский | Одоевский | Опочецкий | Перемышльский (Калужская область) | Перемышльский (Московская область) | Переславский | Радонежский | Романовский | Рославльский | Ростиславль-Рязанский | Рузский | Рыльский | Рюриково городище | Рязанский | Севский | Серпейский | Солигаличский | Старая Рязань | Старицкий | Торжокский | Торопецкий | Труворово городище | Угличский | Юрьевецкий | Юрьев-Польский

Утраченные: Алексинский | Бежецкий | Белгородский | Боровский | Воронежский | Елецкий | Иркутский | Калужский | Костромской | Курский | Муромский | Орловский | Пронский | Ржевский | Себежский | Соликамский | Стародубский | Тарусский | Тверской | Хлыновский | Чебоксарский | Чердынский | Уфимский | Холмогорский | Шуйский

</tr>

Отрывок, характеризующий Московский Кремль

Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Московский_Кремль&oldid=81511529»