Крепкий орешек 4.0
| Крепкий орешек 4.0 | |
| Live Free or Die Hard | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Стивен Дж. Идс |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Брюс Уиллис |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
128 мин |
| Бюджет | |
| Сборы |
$ 383 531 464[1] |
| Страна | |
| Год | |
| Предыдущий фильм | |
| Следующий фильм | |
| IMDb | |
«Крепкий орешек 4.0» (англ. Live Free or Die Hard) — четвёртый фильм из серии «Крепкий орешек». Режиссёром фильма стал Лен Уайзман. Премьера фильма состоялась 27 июня 2007 года.
Слоган фильма — «Old habits die hard» (дословный перевод — «Старые привычки умирают с трудом»).
Содержание
Сюжет
Несколько хакеров создают по заказу некой таинственной корпорации особенно эффективные программы по взламыванию защищённой информации. Вскоре после этого их начинают убивать одного за другим, закладывая взрывчатку в их компьютеры, которая активируется по команде самого пользователя. Таинственная корпорация оказывается группой кибертеррористов во главе с бывшим сотрудником министерства обороны Томасом Гэбриэлом. Используя программы хакеров, они взламывают сеть ФБР и начинают внедрять в жизнь план по разрушению инфраструктуры США.
Джон МакКлейн, ставший детективом, развелся с женой и безуспешно пытается наладить и без того плохие отношения с повзрослевшей дочерью Люси, живущей в Ратгерсе. Начальник Джона связывается с ним по рации, видя что тот в Нью-Джерси, благодаря маячкам слежения на всех машинах спецслужб и просит отправиться в соседний округ Кэмден. ФБР просит полицию о помощи и просит, чтобы старший детектив забрал хакера Мэтью Фаррелла и привез в Вашингтон для допроса. Но когда МакКлейн приезжает в квартиру Фаррелла, на них нападают наёмники корпорации. В ходе борьбы случайно активируется заложенная взрывчатка в компьютере Фаррелла и два наемника погибают. Отбившись, МакКлейн и Фаррелл уезжают в Вашингтон.
Тем временем террористы отключают систему управления дорожным движением и создают аварийную ситуацию во всех правительственных зданиях. МакКлейн находит заместителя директора ФБР Боумана пытается передать ему Фаррелла, но заместитель директора сообщает, что допросом хакеров занимается другое ведомство. В сопровождении агентов ФБР Макклейн и Фаррелл перемещаются по Вашингтону. Террористам удаётся определить их местоположение. Узнав в операторе ту, что общалась с Фаррелом во время написания кода, Джон понимает, что их ведут террористы и на связь выходит сам Гэбриэл. Взломав сервер соцобеспечения он узнает все о Джоне и предлагает МакКлейну самому убить Фаррелла, в обмен на огромную пенсию и обеспечение детей. После грубого отказа Джона на уничтожение группы они отправляют вертолёт. Они пытаются укрыться в тоннеле, тогда Гэбриэл устраивает в нем хаос, открыв въезд в тоннель по всем полосам с двух концов, отключив освещение. Выжив в массовом ДТП, Джон садится в машину, разгоняет и выпрыгивает из нее на ходу. Используя терминалы оплаты въезда как трамплин он сбивает машиной вертолет.
Девушка Гэбриэла, Мэй Лин, переодевшись агентом ФБР, проникает на энергостанцию в Западной Вирджинии. Мэтью разгадал замысел кибертеррористов и туда вскоре наведываются Макклейн и Фаррелл. Макклейн в схватке убивает Мей Лин, а Фаррелл пытается отменить отключение энергоснабжения восточной части страны. Они снова входят в контакт с Гэбриэлом, и Макклейн сообщает ему о смерти его возлюбленной. Взбешённый Гэбриэл направляет по трубам на станцию природный газ, и она тут же взрывается. Тем не менее, Макклейн и Фаррелл успевают выбраться оттуда.
Они отправляются на вертолете к давнему другу Фаррелла Уорлоку в Балтимор, замечая, что половина восточной части страны осталась без света. Уорлок рассказывает им, что Гэбриэл раньше работал в АНБ и пытался доказать, что система обороны США несовершенна, но его способности там не оценили и уволили. Уорлок нашел фрагмент кода, что писал Фаррел на серверах здания соцобеспения на окраине Балтимора в Вудлоне. Судя по огромным градирням системы охлаждения, в здании расположено много мощных серверов. На самом деле это здание резервное хранилище данных АНБ, куда стекается вся финансовая информация США, в случае террористической атаки на правительственные здания, устроенной Гэбриэлом, а Гэбриэл был автором этой системы, о чем не знал даже зам.директора ФБР Боуман. После срабатывания сигнализации в Вудлоне, зам.директора ФБР отправляет к зданию АНБ истребитель F-35. Уорлок пытается проникнуть в сеть Гэбриэла, но бывший агент вычисляет его и блокирует эту попытку. Подключившись к вебкамере Уорлока он снова видит МакКлейна. Джон пытается заговорить Гэбриэла, пока Уорлок пытается определить его местонахождение, но от террориста МакКлейн узнаёт, что Габриэл вот вот возьмет в заложники его дочь. Уорлок определяет, что Гэбриэл в Вудлоне и Джон отправляется спасать дочь.
Он и Фаррелл проникают в здание АНБ, где Гэбриэл и его команда скачивают секретные данные по финансовой системе Америки. Фарелл пытается этому помешать и ставит на компьютер пароль. Гэбриэл забирает его и Люси и уезжает. Макклейну удаётся запрыгнуть на крышу грузовика Гэбриэла, который он берёт под своё управление. Гэбриэл замечает это и обнаружив рядом истребитель взламывает его систему, давая разрешение на применение оружия, и, заглушив его рацию выдает себя за диспетчера, приказывая F-35 уничтожить грузовик с МакКлейнном. Самолет, используя возможности вертикального взлета, зависает и расстреливает грузовик Макклейна в упор, но обломки путепровода по которому ехал грузовик попадают в его двигатель вертикального взлета и истребитель теряет управление. МакКлейн запрыгивает на хвостовое крыло истребителя, когда грузовик падает в пропасть. Пилот катапультируется, МакКлейн спрыгивает и съезжает по обломкам путепровода вниз и остаётся в живых после взрыва самолета. Он догоняет Гэбриэла в ангаре, из которого преступники собирались бежать. МакКлейн получает пулю в плечо, Гэбриэл приставляет пистолет к ране Джона, и говорит что убьет и Мэтью, и его дочь и чтобы он смотрел на это. Джон, сказав свою коронную фразу, нажимает на палец Гэбриэла и убивает его, прострелив еще раз свое плечо. Мэтью убивает второго террориста, державшего Люси.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Брюс Уиллис | Джон Макклейн |
| Джастин Лонг | Мэтью Фэррел |
| Тимоти Олифант | Томас Гэбриэл |
| Мэгги Кью | Мэй Лин |
| Мэри Элизабет Уинстэд | Люси МакКлейн |
| Клифф Кертис | Боумэн |
| Кевин Смит | Фредди/Уорлок |
| Йорго Константин | Руссо |
| Сирилл Раффаелли | Рэнд |
| Джонатан Садовский | Трей |
| Тим Расс | агент Саммерс |
| Янси Ариас | агент Джонсон |
| Сунг Канг | Радж |
Дубляж в российском прокате
- Валерий Кухарешин — Джон Макклейн
- Роман Бурлаков — Мэтью Фэррел
- Александр Койгеров — Томас Гэбриэл
- Александр Большаков — Боумэн
- Марианна Мокшина — Люси МакКлейн
- Олег Алмазов — Фредди/Уорлок
- Борис Хасанов — Агент Саммерс
Награды и номинации
- 2007 — номинация на премию Teen Choice Awards в категории «Choice Movie: Breakout Male» (Джастин Лонг)
Съёмки
Сюжет фильма основан на давнем сценарии Дэвида Маркони «WW3.com». Используя статью Джона Карлина «Прощай, оружие» из журнала Wired[2], Маркони написал историю об атаке кибертеррористов на США. Но после событий 9-11 проект был заморожен. Восстановлен Дугом Ричардсоном и впоследствии Марком Бомбаком только через несколько лет в виде очередной части «Крепкого орешка».
В 2005 году Уиллис рассказал, что фильм будет называться «Крепкий орешек 4.0» (Die Hard 4.0), так как его сюжет вращается вокруг различных компьютерных технологий. 20th Century Fox позже анонсировала название как «Live Free or Die Hard» (Живи свободно или Умри сражаясь), которое основывалось на девизе американского штата Нью-Гэмпшир «Живи свободно или умри». В итоге в США фильм вышел под названием «Live Free or Die Hard», а за их пределами — «Крепкий орешек 4.0».
Съёмки начались в даунтауне Балтимора (Мэриленд) 23 сентября 2006. 24 января 2007 Уиллис получил травму во время одной из боевых сцен. Травма была несерьёзной, и Уиллис просто пролежал дома.
Каскадёр-двойник Уиллиса Ларри Риппенкройгер получил серьёзную травму, когда упал с восьми метров на тротуар. Он разбил лицо и сломал несколько костей. Съёмки пришлось на некоторое время остановить. Уиллис снял номер в отеле для родителей Риппенкройгера и несколько раз навещал его в больнице.
На роль дочери Макклейна пробовалось множество известных актрис, включая Джессику Симпсон, Уафах Дюфор и Бритни Спирс. На роль также желали попасть Пэрис Хилтон и Тэйлор Фрай, которая играла дочь МакКлейна в первом фильме 1988. В итоге роль Люси досталась Мэри Элизабет Уинстэд.
Одного из террористов играет французский каскадёр и трейсер Сирил Рафаэли. Его трюки в стиле паркур стали основой нескольких боевых сцен (при первой атаке террористов на Макклейна, при драке в градирне и пр.).
Напишите отзыв о статье "Крепкий орешек 4.0"
Примечания
Ссылки
- [www.diehard4.ru/ Официальный русский сайт]
- «Крепкий орешек 4.0» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Крепкий орешек 4.0
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
