Крепость Скопье
| Крепость | |
Скопье
| |
 Вид на крепостные укрепления | |
| Страна | Республика Македония |
| Город | Скопье |
| Строительство | VI—??? годы |
Крепость Скопье или Крепость Кале (макед. Скопско Кале, от тур. Kale — замок) — комплекс оборонительных сооружений и археологический памятник, расположенный в центре города Скопье (Македония), на возвышенности в долине Вардара.
История
Древнейшее поселение на территории крепости относится к IV тысячелетию до н. э.[1]. С этого времени (с небольшими перерывами) территория современной крепости была заселена[1]. В античную эпоху холм Кале не был заселён, но на его территории обнаружены жертвенная яма и монета Александра Великого[2]. Существуют предположения о начале строительства крупных укреплений в Кале в период правления Юстиниана, однако достоверно известно лишь, что Кале превращается в центр Скопье на рубеже X—XI веков в период правления болгарского царя Самуила[3]. При нём город был окружён стенами, построенными по передовым технологиям[3]. В конце XI века город несколько лет удерживали норманны, в подтверждение чего на раскопках Кале был обнаружен специфический лук викингов[3]. Под властью Византии Кале стал центром ремесёл балканского значения[3].
В конце XIII века город перешёл под контроль Сербии и стал одним из её центров, а в 1346 году сербский король Стефан Душан короновался царём сербов и греков, что сделало Кале стратегически важным пунктом[3]. В этот период на территории Кале располагалось четыре церкви, а территория возвышенности была плотно застроена[3]. В период сербского правления укрепления Кале достраивались[3]. У подножья крепости у реки Вардар располагался Еврейский квартал.
После взятия Скопье турками в 1391 году крепость стала использоваться в качестве казарм[4]. Пока Скопье было приграничной крепостью, фортификационные сооружения были усилены, южные ворота отстроены заново, а также были пристроены дополнительные башни[4].
Сохранился отчёт австрийского генерала Энеа Сильвио Пикколомини, взявшего Скопье в 1689 году, в котором крепость описывается как имеющая 12 полузаброшенных башен и в целом полуразрушенная и слабозащищённая[4]. В 1700 году османские власти начали возведение новой стены с башнями и сопутствующей инфраструктурой, и крепость вновь становится важным военным объектом[4].
В 1917—1918 годах в Кале располагался австро-венгерский штаб, позднее здесь были построены штаб, бараки и склады королевской югославской армии[5].
Разрушительное землетрясение 1963 года серьёзно повредило крепостные сооружения, после чего начались централизованные работы по восстановлению крепости.
В феврале 2011 года группа македонских албанцев, возражающих против строительства музея в виде церкви на территории крепости, разрушила его стройку, что привело к межэтническим столкновениям[6].
Напишите отзыв о статье "Крепость Скопье"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.skopskokale.com.mk/en/prehistory.php Prehistoric Kale], Центр археологических исследований Скопско Кале (англ.)
- ↑ [www.skopskokale.com.mk/en/antiquty.php Kale in the antiquity], Центр археологических исследований Скопско Кале (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.skopskokale.com.mk/en/mediaeval.php Mediaeval Kale], Центр археологических исследований Скопско Кале (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 [www.skopskokale.com.mk/en/mediaeval.php Kale in the turkish period], Центр археологических исследований Скопско Кале (англ.)
- ↑ [www.skopskokale.com.mk/en/modern.php Kale in XX century], Центр археологических исследований Скопско Кале (англ.)
- ↑ [www.srpska.ru/article.php?nid=16388 Стоклновнения между албанцами и македонцами в Скопье]
Отрывок, характеризующий Крепость Скопье
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
