Крестовский, Игорь Всеволодович

Игорь Всеволодович Крестовский
Портрет скульптора Игоря Крестовского худ. П. Д. Бучкин, 1960, частное собрание
Дата рождения:	5 (18) июня 1893(1893-06-18)
Место рождения:	Варшава, Царство Польское
Дата смерти:	20 июня 1976(1976-06-20) (83 года)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР
Гражданство:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Учёба:	Высшее художественное училище при ИАХ

И́горь Все́володович Кресто́вский (5 (18) июня 1893, Варшава, Царство Польское — 20 июня 1976, Ленинград, РСФСР) — российский и советский скульптор, художник.

Биография

Родился 5 июня 1893 года в Варшаве в семье поэта, прозаика и литературного критика Всеволода Владимировича Крестовского (1840—1895).

Закончил Ташкентский кадетский корпус. Учился в Психоневрологическом институте в Петрограде, в 1916 году поступил в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств, который окончил в 1924 году (два года обучался у Гуго Робертовича Залемана, а на третий год перешёл в мастерскую Всеволода Всеволодовича Лишева).

С 1937 по 1940 и с 1948 по 1976 годы преподавал в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Работал также как реставратор, возглавлял работы по защите памятников скульптуры Ленинграда после начала Великой Отечественной войны. После войны участвовал в восстановлении дворцово-паркового ансамбля Петродворца.

Скончался 20 июня 1976 года в Ленинграде.

Творчество

Автор портретов, произведений монументально-декоративной скульптуры. Автор памятника учёному-почвоведу В. В. Докучаеву (установлен в городе Пушкине Ленинградской области в 1962 году), бюста хирургу Н. И. Пирогову (установлен в Ленинграде в 1932 году), портрета писателя П. Л. Далецкого (1960) и многих других работ.

Семья

• Отец — Всеволод Владимирович Крестовский (1840—1895), поэт, прозаик и литературный критик, автор романа «Петербургские трущобы», впервые опубликованного в журнале «Отечественные записки» (1864—1866).
• Сестра — Крестовская, Мария Всеволодовна (1862—1910), писательница.
• Сын — Ярослав Игоревич Крестовский (1925—2004), живописец.

Отрывок, характеризующий Крестовский, Игорь Всеволодович

Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.