Крест «За взятие Праги» (1794)
| Крест «За взятие Праги» | |||
| |||
| Страна | |||
|---|---|---|---|
| Тип | |||
| Статус |
не вручается | ||
| Статистика | |||
| Дата учреждения |
1 января (13 января н.ст.) 1795 | ||
Это статья о награде за усмирение восстания Костюшко. О награде за усмирение восстания 1830 года см. Медаль «За взятие приступом Варшавы».
Не стоит путать с наградами Медаль «За освобождение Варшавы» и Медаль «За освобождение Праги».
Крест «За взятие Праги» (встречается название — Крест «За взятие Варшавы») — российская награда, учреждённая императрицей Екатериной II для поощрения участников штурма Праги (предместья Варшавы) во время восстания Костюшко.
Офицеры за взятие Праги были награждены орденами Св. Георгия и Св. Владимира, а те, кто не получил их, были награждены золотыми крестами с надписью: «За труды и храбрость». На оборотной стороне креста была надпись: «Прага взята октября 24 1794». Носился на ленте ордена Св. Георгия.
Серебряная ромбовидная медаль с надписью «За труды и храбрость при взятье Праги октября 24 1794 г.» на красной ленте ордена Св. Александра Невского предназначалась для нижних чинов, «как в сем штурме мужественно подвизавшихся, так и прочих, кои в течение действий оружия нашего на укрощение мятежа в Польше произведенных находилися в разных сражениях», говорилось в именном императорском указе от 1 января 1795 г. Право на получение медали имели не только солдаты — непосредственные участники штурма Праги, но и принимавшие участие в военных действиях в других районах Польши. На аверсе медали — вензель Екатерины II.
Получение золотого креста давало право дополнения трёх лет к выслуге, а при дальнейшем награждении орденом Св. Георгия IV степени за выслугу лет, правом получения этого ордена как за боевые заслуги[1].
Напишите отзыв о статье "Крест «За взятие Праги» (1794)"
Примечания
- ↑ В именном рескрипте Екатерины II, данном генерал-фельдмаршалу графу Румянцеву-Задунайскому 1 января 1795 года по поводу награждения крестами, сказано: «Мы воздаем оным Нашею особливостью Монаршею милостью и благопризнанием, как в росписи у сего приложенной отмечено... Всем бывшим действительно на штурме Прагском Штаб- и Обер-офицерам, которые тут не получили орденов военного Святого Георгия и Святого Владимира, жалуем золотые знаки для ношения в петлице на ленте с черными и желтыми полосами, с тем, что в пользу награждаемого таким знаком убавляется три года...»
Источник
- [russify.ru/text/nagrady2/03_2.htm Крест за взятие Варшавы. 1794 г.]
См. также
- Медаль «За взятие приступом Варшавы»
- Медаль «За усмирение польского мятежа»
- Медаль «За освобождение Варшавы»
Отрывок, характеризующий Крест «За взятие Праги» (1794)
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
