Крест Витисы
| Крест Витисы | ||
| ||
| Оригинальное название |
Vyties kryžius | |
|---|---|---|
| Девиз |
Už narsumą | |
| Страна | ||
| Тип | ||
| Статус |
не вручается | |
| Статистика | ||
| Дата учреждения | ||
| Количество награждений |
~ 1400 человек | |
| Очерёдность | ||
| Старшая награда |
нет | |
| Младшая награда |
нет | |
Крест Витисы (лит. Vyties kryžius) — государственная награда Литовской Республики. Был учреждён в 1919 году и предназначался для награждения за боевые и военные заслуги. Мог вручаться с мечами или без них. Это самая первая литовская награда. Данным орденом был награждён Бенито Муссолини.
Содержание
История
Награда была учреждена 20 июля 1919 года[1] как крест «За Отечество» (лит. «Už Tėvynę») и предназначалась для награждения военнослужащих. Первоначально наградной знак должен был иметь форму четырёхконечного креста, но по предложению археологической комиссии предпочтение было отдано шестиконечному кресту. 30 ноября 1919 года президент Литвы Антанас Смятона утвердил положение об этой награде, а 3 февраля 1920 года было изменено и название награды. Крест «За Отечество» стал официально называться крестом Витисы.
Инициатором учреждения награды был генерал Сильвестрас Жукаускас, который 18 мая 1919 года подписал об этом Приказ верховного главнокомандующего за № 6, а 28 июня 1919 года временно вручил награждённым ленточки. Первые наградные знаки были изготовленны около 1921 года, уже после окончания боевых действий.
В 1927 году положение о награде изменилось. Учреждался орден Креста Витисы, который также имел три степени. Все желающие могли обменять свои кресты Витисы образца 1919 года на орден образца 1927 года, однако это сделали немногие.
Положение о награде
|
|
|
Описание
1. Крест Витисы имеет три степени — 3-я, 2-я и 1-я степень;
2. Высшей степенью креста Витисы является 3-я степень;
3. Кресты всех степеней изготавливаются из латуни и имеют одинаковые размеры — 4,2 × 2,6 см;
4. Крест Витисы вручается с мечами для военных и без мечей для гражданских лиц;
5. На оборотной стороне креста имеется надпись «už Narsumą» (с лит. — «за Отвагу») и число 1918/XI/23 — 23 ноября 1918 года — день образования Войска литовского;
6. Степени креста Витисы обозначаются звёздами, крепящимися на ленте одна над другой[2];
7. 1-я степень креста Витисы обозначается одной звездой, 2-я — двумя, 3-я — тремя звёздами;
8. Звёзды униформенные[3], латунные, пятиконечные (1,6 × 1,7 см), а с 1923 года и трёхконечные (1,3 × 1,55 см);
9. Лента муаровая, шириной 2,4 см, красная с чёрными полосками шириной 0,1 см по краям и 0,3 см на расстоянии 0,25 см от них.
Напишите отзыв о статье "Крест Витисы"
Примечания
- ↑ Įsakymas Kariuomenei № 127, § 1
- ↑ Поскольку награждение крестом Витисы 3-й степени не производилось, мы не можем с точностью утверждать как именно должны были размещаться звёзды креста 3-й степени.
- ↑ Для обозначения степеней креста Витисы использовались стандартные униформенные офицерские звёзды. До 1923 года воинские звания офицеров Войска литовского обозначались пятиконечными звёздами, а позднее — трёхконечными.
Ссылки
- [www.militaria.lt/?id=489 Фотографии креста Витисы № 31] (лит.)
Литература
- Astikas A. Lietuvos ordinai, medaliai ir ženkleliai 1918—1940
- Kavaliauskas V. Už nuopelnus Lietuvai
См. также
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Крест Витисы
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
