Кречетников, Михаил Никитич

Михаил Никитич Кречетников<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти Д. Г. Левицкого</td></tr>
Генерал-губернатор Калужского и Тульского наместничеств
1777 — 1793
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Кашкин, Евгений Петрович
Генерал-губернатор Рязанского наместничества
24 августа 1778 — 13 июня 1781
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Каменский, Михаил Федотович
Наместник Тверского наместничества
1775 — 1775
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Тутолмин, Тимофей Иванович
Наместник Псковского наместничества
1772 — 1775
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Нарышкин, Алексей Васильевич
Смерть:	Меджибож, Речь Посполитая
Место погребения:	Соборная церковь Слуцкого Свято-Троицкого монастыря, г. Слуцк
Род:	Кречетниковы
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	генерал-аншеф
Сражения:	Семилетняя война, Русско-турецкая война (1768—1774)
Награды:

Граф Михаил Никитич Кречéтников (1729 — 9 мая 1793) — генерал-аншеф екатерининской эпохи, которому было поручено управление землями, присоединёнными к Российской империи в ходе первого и второго разделов Речи Посполитой (территория современной Белоруссии). Брат генерал-майора П. Н. Кречетникова.

Биография

Происходил из рода Кречетниковых. Отец Никита Семёнович — действительный статский советник, президент Ревизион-коллегии. Мать - Екатерина Григорьевна, урождённая Собакина (в 1766 году была жива, продала дом в Москве).

Окончил Сухопутный шляхетский корпус в Петербурге, в чине секунд-майора участвовал в Семилетней войне. Во время русско-турецкой войны 1768—1774 годов командовал полком, находившемся в армии князя A. M. Голицына, осаждавшей крепость Хотин, и за свои заслуги в августе 1769 года был произведен в бригадиры. Под командованием старшего брата участвовал в подавлении восстания гайдамаков на Украине по приказу Екатерины II. Отличился в сражении под Кагулом, за что был произведён в генерал-майоры.

В 1772 году был назначен псковским генерал-губернатором. При нём в состав его губернии вошли территории, присоединенные к Российской империи по Первому разделу Польши. В 1773 году Кречетников был одним из комиссаров, устанавливавших новую границу с Речью Посполитой.

В июле 1775 года Кречетников получил чин генерал-поручика. В 1780 году ему было пожаловано 1 016 душ крестьян в Белоруссии. В январе 1785 года он был назначен сенатором, а в 1790 году произведен в генерал-аншефы. Действовал в 1792 году против поляков (Русско-польская война 1792) во главе 32-тысячного корпуса, командовал русскими войсками на территории Литвы, был назначен генерал-губернатором областей, отошедших к России в результате второго раздела Речи Посполитой.

6 мая 1793 года Михаил Никитич был возведён в графское достоинство Российской империи. Однако 9 мая того же года он скончался, так и не узнав о пожалованном ему титуле. Умер в местечке Меджибож в Польше. Похоронен в соборной церкви слуцкого Свято-Троицкого монастыря. Потомства в браке с Анной Ивановной Дуровой не оставил.

Создание губерний

Михаил Никитич Кречетников стоял у истоков первых российских губерний, учреждённых Екатериной II в результате административно-территориальной реформы.

В ноябре 1775 года учреждается первая, Тверская губерния, организация которой поручается Кречетникову. В 1776 году он обустраивает Калужскую, а в 1777 — Тульскую губернию. После учреждения Рязанского наместничества поставлен 26 августа 1778 года во главе трёх территорий в качестве генерал-губернатора.

31 мая 1778 года Кречетников был назначен председателем особой комиссии, созданной по указу Екатерины II для улучшения деятельности Тульского оружейного завода. В наказе комиссии были перечислены предложения оружейников, поданные в комиссию по созданию нового уложения. Результатом деятельности комиссии было составление нового Положения о заводе, утверждённое в 1782 году. На заводе также были сделаны улучшения: исправлена плотина, усилен надзор за производством оружия, реорганизовано распределение работ между мастерами.

В августе 1778 года Кречетников оказал содействие тульским предпринимателям Баташовым в постройке чугунолитейного завода в посёлке Сынтул Касимовского уезда Рязанского наместничества.

Михаил Никитич также уделял значительное внимание и вопросам православной церкви. В августе 1778 года он уведомил епископа рязанского Симона о пожаловании десяти тысяч рублей на реконструкцию архиерейского дома в Переяславле-Рязанском.

Михайловское

В 1774-76 гг. генерал Кречетников построил в Подмосковье двухэтажное здание усадьбы «Михайловское» с анфиладой овальных комнат и круглым двусветным залом, а также картинной галереей. В 1870 г. имение выкупил и привёл в порядок граф С. Д. Шереметев. В начале XXI века усадьба пребывает в запущенном состоянии, требует срочной реставрации.

Награды

• Орден Святой Анны (1774) — за штурм г. Крайовы
• Орден Белого орла (1776)
• Орден Святого Станислава (1776)
• Орден Святого Александра Невского (1779)
• Орден Святого Владимира 1 степени (до 1789)
• Орден Святого апостола Андрея Первозванного (28 июня 1792)

Литература

• Федоров И. И. Граф Михаил Никитич Кречетников, первый генерал-губернатор воссоединенного с Россией Юго-Западного края (1793 г.) : [Историко-биогр. очерк] / Сост. препод. Семинарии И. Федоров. — Каменец-Подольск: тип. Подол. губ. правл., 1893. — 50 с. — (Деятели времени воссоединения Подолии с Россией). [dlib.rsl.ru/rsl01003000000/rsl01003548000/rsl01003548433/rsl01003548433.pdf]
• Акульшин П. В., Димперман Л. В., Мельник А. Н. и др. История Рязанской власти: руководители Рязанского края (1778—2008) — Рязань: Рязанская областная типография, 2008 — c.24-29 ISBN 978-5-91255-012-6

Ссылки

• [wars175x.narod.ru/bgr_krczt.html Биография М. Н. Кречетникова]
• [memoirs.ru/texts/Krecet_RA80K3.htm Кречетников М. Н. Выписка из журнала (1793 г.) // Русский архив, 1880. — Кн. 3. — Вып. 5. — С. 353—357.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003548433#?page=1 Фёдоров И. Граф Михаил Никитич Кречетников, первый генерал-губернатор воссоединенного с Россией Юго-Западного края (1793 г.)]. — Каменец-Подольск: тип. Подол. губ. правл., 1893.

Отрывок, характеризующий Кречетников, Михаил Никитич

– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».