Кривенцов, Михаил Кузьмич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Кузьмич Кривенцов
Дата рождения

8 ноября 1899(1899-11-08)

Место рождения

Кустанай, Тургайская область, Российская империя[1]

Дата смерти

неизвестно

Место смерти

?

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Сухопутные войска

Годы службы

19191949

Звание

Командовал

269-я стрелковая Рогачевская Краснознаменная ордена Кутузова дивизия

Сражения/войны

Гражданская война в России
Великая Отечественная война

Награды и премии

Других государств:

Михаил Кузьмич Кривенцов (8 ноября 1899, Кустанай, Тургайская область, Российская империя —  ?) — советский военный деятель, полковник (1943)





Начальная биография

Родился 8 ноября 1899 года в городе Кустанай. Русский[2].

Военная служба

Гражданская война

10 сентября 1918 года был мобилизован в белую армию адмирала А. В. Колчака, служил рядовым и младшим унтер-офицером в городах Кустанай и Троицк. В мае — июне 1919 года перебежал в Красную Армию. После чего был отпущен домой[2].

15 октября 1919 года призван в РККА и зачислен письмоводителем в 1-й мобилизационный отдел города Кустанай[2].

В январе 1920 года командирован в Челябинский губернский военкомат, где назначен письмоводителем Челябинского губернского конского запаса. В апреле направлен курсантом на 13-е пехотные Вятские курсы, а оттуда в феврале 1921 года переведен на 56-е Черниговские пехотные командные курсы. Во время учебы был старшиной и врид командира взвода курсантов. По окончании последних оставлен на них командиром взвода. В августе 1922 года курсы были расформированы, а Кривенцов переведен командиром взвода в 5-ю Киевскую пехотную школу[2].

Межвоенное время

В январе 1923 года направлен на учебу в 14-ю Полтавскую пехотную школу комсостава, после окончания которой в сентябре 1924 года назначен командиром взвода в 130-й Богунский стрелковый полк 44-й Киевской стрелковой дивизии в городе Житомир[2].

С января 1925 года служил командиром стрелковой роты, помощником начальника полковой школы и командиром пулеметной роты в 132-м Донецком стрелковом полку, а с ноября 1927 года — командиром роты в 131-м стрелковом полку этой же дивизии[2].

В декабре 1928 года назначен инструктором 1-го разряда Киевских военно-политических курсов при Объединенной Киевской школе командиров имени С. С. Каменева. В октябре 1929 года они были переименованы в Курсы подготовки командиров пехоты имени С. С. Каменева, а Кривенцов служил на них командиром стрелковой роты и преподавателем артиллерии, начальником штаба батальона и командиром батальона курсантов[2].

С 4 сентября 1933 года переведен на курсы «Выстрел» на должность руководителя военных дисциплин 1-го сектора научно-исследовательского отдела, с июля 1935 года там же исполнял должность начальника полигона. С ноября 1937 по июль 1938 года проходил обучение на этих курсах. С августа 1938 года там же был преподавателем, а с октября 1940 года — старшим преподавателем огневого дела[2].

Великая Отечественная война

С началом войны подполковник Кривенцов в прежней должности. С июня 1942 года на тех же курсах «Выстрел» исполнял должности старшего преподавателя огневого дела курса командиров снайперских команд и автоматчиков, а с марта 1943 года — начальника курса командиров противотанковых и пулеметных рот, затем был начальником курса командиров батальонов КУОС[2].

В 1943 году принят в члены ВКП(б)[3].

В июле 1944 года полковник Кривенцов был направлен на 2-й Белорусский фронт, где назначен заместителем командира 283-й стрелковой Гомельской Краснознаменной дивизии. В составе 3-й армии участвовал с ней в Белорусской наступательной операции. Находясь в 394-м стрелковом полку, обеспечил выход передовых частей к реке Нарев, успешно руководил боями за город Рожан и при овладении городом и крепостью Остроленка. За успешные бои по овладению городами Остроленка и Ломжа дивизия была награждена орденом Суворова 2-й степени (22.9.1944), а заместитель командира дивизии полковник — орденом Красного Знамени[2].

С 27 ноября Кривенцов был допущен к командованию 269-й стрелковой Рогачёвской Краснознаменной дивизией, которая в составе 41-го стрелкового корпуса 3-й армии вела бои на плацдарме на реке Нарев в районе города Рожан. С 14 января 1945 года с этого плацдарма она перешла в наступление в северо-западном направлении и участвовала в Восточно-Прусской, Млавско-Эльбингской наступательных операциях. 20 января ее части вступили на территорию Восточной Пруссии, прорвали 18 оборонительных рубежей немцев, продвинулись с боями до 250 км и 25 марта овладели городом Хайлигенбайль. С выходом на побережье залива Фришес-Хафф они выполняли задачи по обороне побережья северо-западнее этого города. В начале апреля дивизия совершила 700-километровый марш в район города Франк-фурт-на-Одере и с 23 апреля в составе 1-го Белорусского фронта участвовала в Берлинской наступательной операции. Ее части совместно с другими соединениями ликвидировали окруженную группировку немцев юго-восточнее Берлина и с боями пробились к городу Бранденбург. 7 мая они форсировали канал западнее города Гентин вышли на реку Эльба. За бои по ликвидации группы немецких войск, окруженных юго-восточнее Берлина, Указом ПВС СССР от 11.6.1945 дивизия была награждена орденом Кутузова 2-й степени[2].

За время войны комдив Кривенцов был шесть раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего[4]

Послевоенное время

После войны полковник Кривенцов продолжал командовать дивизией в Минском ВО[2].

В октябре 1945 года был отстранен от должности и зачислен в распоряжение ГУК НКО, затем в январе 1946 года назначен старшим преподавателем огневой подготовки кафедры общей тактики Офицерской школы штабной службы Красной Армии[2].

С января 1947 года был старшим преподавателем кафедры огневой подготовки в Военно-педагогическом институте Советской Армии[2].

18 июля 1949 года уволен в отставку по болезни[2].

Награды

СССР
Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего в которых отмечен М. К. Кривенцов[4].
  • За овладение сильными опорными пунктами обороны немцев городами Макув, Пултуск, Цеханув, Нове-Място, Насельск. 17 января 1945 года. № 224.
  • За овладение городами Восточной Пруссии Вилленберг, Ортельсбург, Морунген, Заальфельд и Фрайштадт – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев. 23 января 1945 года. № 246.
  • За овладение штурмом городами Вормдитт и Мельзак – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев. 17 февраля 1945 года. № 282.
  • За овладение городом Браунсберг – сильным опорным пунктом обороны немцев на побережье залива Фриш-Гаф. 20 марта 1945 года. № 303.
  • За завершение ликвидации окруженной восточно-прусской группы немецких войск юго-западнее Кенигсберга. 29 марта 1945 года. № 317.
  • За завершение ликвидации группы немецких войск, окруженной юго-восточнее Берлина. 2 мая 1945 года. № 357.
Иностранные награды

Труды

  • М. Кривенцов. Боевые действия стрелкового батальона зимой/ - Киев : На вартi, 1935. - 69 с. : ил.; 24 см.

Напишите отзыв о статье "Кривенцов, Михаил Кузьмич"

Примечания

  1. Ныне в Казахстане
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2015. — Т. 4. — С. 429-431 — 330 экз. — ISBN 978-5-9950-0602-2
  3. [podvignaroda.mil.ru/filter/filterimage?path=VS/193/033-0686196-5655%2B040-5664/00000240.jpg&id=27148145&id1=f8a9894c4e56048366fb5ff51ee00f07 Сайт Подвиг народа — Наградной лист на М. К. Кривенцова, Архив ЦАМО, фонд 33, опись 686196, единица хранения 5655]
  4. 1 2 [grachev62.narod.ru/stalin/orders/content.htm Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза. Сборник. М., Воениздат, 1975.]
  5. 1 2 [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A3%D0%BA%D0%B0%D0%B7_%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D1%83%D0%BC%D0%B0_%D0%92%D0%A1_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0_%D0%BE%D1%82_4.06.1944_%D0%BE_%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%B8_%D0%B8_%D0%BC%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%8F%D0%BC%D0%B8_%D0%B7%D0%B0_%D0%B2%D1%8B%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B3%D1%83_%D0%BB%D0%B5%D1%82_%D0%B2_%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%90%D1%80%D0%BC%D0%B8%D0%B8 Награждён в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 04.06.1944 "О награждении орденами и медалями за выслугу лет в Красной Армии"]

Ссылки

  • [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

  • Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2015. — Т. 4. — С. 429-431 — 330 экз. — ISBN 978-5-9950-0602-2.

Отрывок, характеризующий Кривенцов, Михаил Кузьмич

– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.