Кривоарбатский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°44′53″ с. ш. 37°35′25″ в. д. / 55.748111° с. ш. 37.590417° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.748111&mlon=37.590417&zoom=12 (O)] (Я)Кривоарбатский переулокКривоарбатский переулок
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
| Кривоарбатский переулок Москва | |
 Дом Мельникова в Кривоарбатском переулке | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
300 м |
| Ближайшие станции метро |
Арбатская (Филёвская линия), Арбатская (Арбатско-Покровская линия), Смоленская (Филёвская линия), Смоленская (Арбатско-Покровская линия) |
| Прежние названия |
Кривой, Кривоникольский |
| Почтовый индекс |
121002 |
| Номера телефонов |
+7 499 24x-xx-xx |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.747931&lon=37.589734&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0%2C%20%D0%9A%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%B0%D1%80%D0%B1%D0%B0%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA&sll=37.589734%2C55.747931&sspn=0.043909%2C0.018575 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.74806,37.58972&q=55.74806,37.58972&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Кривоарба́тский переулок — переулок в Москве. Находится на территории муниципального района Арбат в Центральном административном округе между улицей Арбат и Плотниковым переулком.
Содержание
Происхождение названия
Название возникло в XIX веке[1] и отражает конфигурацию переулка (до этого был известен как Кривой) и его близость к улице Арбат. Назывался также Кривоникольским переулком, по церкви Николая Чудотворца в Плотниках, стоявшей в Плотниковом переулке (известна с 1625 года, разрушена в 1930-х годах). Здания и сооружения переулка входят в состав охраняемой территории культурного слоя «Плотничья слобода»[2], однако в 1990—2000-е годы несколько исторических зданий в переулке были снесены.
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне
- № 3 — Доходный дом И. В. Борисова построен в 1912 году архитектором Э. К. Нирнзее[3]. Дом сочетает в себе стилистику псевдорусского стиля с элементами модерна и неоклассицизма. В доме жил писатель А. С. Некрасов, автор романа «Приключения капитана Врунгеля».
- № 5 — На этом месте ранее находился небольшой деревянный дом, в котором в 1850—1880-х годах жил профессор медицинского факультета Московского университета русский терапевт Г. И. Сокольский. В конце 1890-х годов домом владел И. Е. Цветков — известный коллекционер, основатель частной картинной галереи, действительный член петербургской Академии художеств.
- № 7 — В начале XX века в этом доме жили известные русские психиатры П. Б. Ганнушкин и В. П. Осипов.
- № 9 — Доходный дом А. М. Желябужского построен в 1906 году по проекту архитектора Н. Г. Фалеева[3]. Полихромный фасад здания облицован несколькими сортами разноцветной керамической плитки. Здание характерно для арбатских переулков эпохи модерна.[4]
- № 11 — Доходный дом Зайченко (1910, архитектор Н. И. Жерихов). Ранее на этом месте находилась обширная усадьба Вельяминовых с большим деревянным домом по переулку. Возможно, что здесь жили Пушкины[5].
- № 13 — Доходный дом (архитектор Н. И. Жерихов). В 1911 году в этом доме жила поэтесса Марина Цветаева. Дом снесён в начале 1980-х годов.
- № 15 — Здание, построенное в 1910 году для женской гимназии Н. П. Хвостовой по проекту архитектора Л. В. Стеженского. Муж Хвостовой — Вениамин Михайлович Хвостов — юрист, профессор Московского университета, а их дочь — учёный-генетик Вера Вениаминовна Хвостова, автор нескольких научных статей и учебника по генетике в зоологии. Семья их жила здесь же, в доме. После революции в доме находилась «7-я опытная школа имени проф. Коваленского», но в обиходе она ещё долго прозывалась Хвостовской. Среди учителей гимназии были историки В. И. Пичета и Г. А. Новицкий, юрист А. М. Винавер, астроном К. Л. Баев. В гимназии учился М. В Келдыш, будущий президент АН СССР.
- № 19 — Доходный дом Кузнецова (1909, архитектор О. Г. Пиотрович)[6]. Постройка в стиле рационального модерна с элементами неоклассики. Два верхних этажа надстроены позднее.
- № 21 — Доходный дом Л. Д. Головой и Н. Д. Юрасовской (1913, архитектор П. П. Висневский)[6].
По чётной стороне
- № 2 —
памятник архитектуры (федеральный) — Городская усадьба В. А. Хованского (с 1840-х годов — Дом военного суда). Одна из старейших сохранившихся усадеб конца XVIII — начала XIX веков. - № 4 — В этом доме в разное время проживали писатель Борис Зайцев и народная артистка СССР Ангелина Степанова.
- № 10 — памятник архитектуры (региональный) — «Дом Мельникова» построен в 1929 году по собственному проекту архитектором Константином Мельниковым[7]. Мельников жил и работал в этом доме до своей смерти в 1974 году. Здесь же до 2006 года жил сын К. Мельникова, художник Виктор Мельников.
- № 12 — Доходный дом построен в 1914 году по проекту архитектора В. А. Домбровского.
- № 16 — В доме жил выдающийся русский историк, юрист, один из руководителей русского масонства М. М. Ковалевский, основавший первую в России кафедру социологии, написавший обобщающие исследования по истории различных политических формаций. Адрес дома значился в записной книжке Карла Маркса, состоявшего с Ковалевским в переписке.[8]
Стена дома № 37 по Арбату, выходящая в Кривоарбатский переулок, в просторечии называется «стеной Цоя»: здесь собираются поклонники погибшего Виктора Цоя — звезды отечественной рок-музыки. На стене (и даже на стенах домов противоположной стороны переулка) находятся посвящённые Цою надписи и изображения Цоя.
В 2004 году в переулке предполагалось установить памятник Виктору Цою, однако по многочисленным требованиям жителей переулка памятник установлен не был.
- Melnikov house4.JPG
Дом Мельникова, вид с Кривоарбатского переулка
- Krivoarbat.JPG
Кривоарбатский переулок, вид в сторону улицы Арбат
- Krivoarbat1.JPG
Кривоарбатский переулок, вид в сторону Плотникова переулка
- Tsoi Wall 02.JPG
«Стена Цоя» в Кривоарбатском переулке
Транспорт
- Ближайшие станции метро: Арбатская (Филёвская линия), Арбатская (Арбатско-Покровская линия), Смоленская (Филёвская линия), Смоленская (Арбатско-Покровская линия)
Улица в произведениях литературы и искусства
- Двое любовников Кривоарбатских
- Двойною башенкой слились в объятьях,
- Плащом покрытые ромбовидным
- Не реагируя на брань обидную, — писал Андрей Вознесенский о доме архитектора Константина Мельникова в Кривоарбатском переулке.
Напишите отзыв о статье "Кривоарбатский переулок"
Примечания
- ↑ Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- ↑ [reestr.answerpro.ru/monument/?page=80&order=5&desc=0 Реестр памятников истории и культуры]. Официальный сайт «Москомнаследия». Проверено 20 декабря 2009. [www.webcitation.org/613O7C7sz Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
- ↑ 1 2 Бусева-Давыдова и др., 1997, с. 309.
- ↑ Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 474. — 560 с. — ISBN 5-89832-042-3.
- ↑ [www.rusarch.ru/romanuk1.htm Романюк С. К. Из истории московских переулков].
- ↑ 1 2 Бусева-Давыдова и др., 1997, с. 308.
- ↑ Бусева-Давыдова и др., 1997, с. 308—309.
- ↑ Сорокин В. В. [mos-nj.narod.ru/1980_/nj8507/A/index.htm Заповедный Арбат] (рус.). «Наука и жизнь» (июль 1985). Проверено 4 июня 2010. [www.webcitation.org/613vZkT7Z Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
Литература
- Хан-Магомедов С. О. Кривоарбатский переулок, 10: Путеводитель. — М.: Московский рабочий, 1984. — 64, [16] с. — (Биография московского дома). — 70 000 экз.
- Москва. Архитектурный путеводитель / Бусева-Давыдова И. Л., Нащокина М. В., Астафьева-Длугач М. И.. — М.: Стройиздат, 1997. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
Ссылки
- [mom.mtu-net.ru/Yp2004/K/Krivoarbatsky_pereulok210_28.htm#ulitsa_Arbat210_41 Кривоарбатский переулок на www.mom.ru]
- [testan.rusgor.ru/moscow/book/pereulok/mosper14_10.html Романюк С. К. Из истории Московских переулков]
Отрывок, характеризующий Кривоарбатский переулок
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
