Кризис индустрии компьютерных игр 1983 года

Часть серии:
История компьютерных игр
Общее Золотой век аркадных комьютерных игр История компьютерных игр Кризис индустрии компьютерных игр 1983 года
Консоли Первое поколение (1972–1977) Второе поколение (1976–1984) Третье поколение (1983–1992) Четвёртое поколение (1987–1996) Пятое поколение (1993–2002) Шестое поколение (1998–2006) Седьмое поколение (2004-2011) Восьмое поколение (с 2011)
Жанры История массовых многопользовательских онлайн-игр История онлайн-игр История ролевых компьютерных игр
Списки Ранняя история компьютерных игр Первая компьютерная игра Список компьютерных игр в разработке Список годов в компьютерных играх Хронология компьютерных аркадных игр

Кризис индустрии компьютерных игр 1983 года (известный в Японии как «Atari шок») — мировой кризис, повлёкший в течение 1983—1985 годов спад рынка игровых консолей. Доход индустрии, достигавший максимальных значений около 3,2 млрд долларов в 1983 году, упал всего до 100 млн долларов в 1985 (то есть снижение составило почти 97 %). Кризис стал важным событием, внезапно прервав жизненный цикл второго поколения игровых консолей в Северной Америке.

Кризис почти уничтожил индустрию, в то время находящуюся ещё на этапе становления, и повлек банкротство нескольких компаний-производителей домашних компьютеров и игровых приставок, включая Atari, наиболее стремительно растущую компанию того времени.. Продолжавшийся примерно два года кризис заставил сомневаться многих аналитиков того времени в жизнеспособности консолей на рынке в долгосрочной перспективе. Игровая индустрия восстановилась через несколько лет, в основном благодаря приставкам Atari 7800 (мягко запущенная в 1984 году) и NES (запущенная в Нью-Йорке в конце 1985), ставшим весьма популярными к 1987 году. Также можно отметить вклад в восстановление, внесённый непосредственно Atari 2600, перевыпущенной с новым дизайном как Atari 2600 Junior в 1985, реализованной в количестве примерно миллиона штук.

Начало кризиса вызвал ряд причин, но главная состоит в насыщении рынка сотнями игр, большинство из которых были посредственного качества. В результате розничные продавцы не получили ожидаемого увеличения продаж, а некоторые совсем прекратили продажи. Это привело к потере потребительского доверия.

Причины и факторы

Кризис 1983 года был спровоцирован рядом обстоятельств, но, независимо от их веса, все они приводили к перенасыщению рынка и последовавшему схлопыванию индустрии компьютерных игр.

Наводнение рынка игровыми приставками

К моменту начала краха на рынке США был представлен целый ряд игровых систем: Atari 2600, Atari 5200, Bally Astrocade, ColecoVision, Coleco Gemini (аналог Atari 2600), Arcadia 2001, Fairchild Channel F, Magnavox Odyssey², Intellivision (вместе со снабженным периферией редизайном — Intellivision II), приставки Sears Tele-Games (среди них были аналоги Atari 2600 и Intellivision), Tandyvision (аналог Intellivision для RadioShack) и Vectrex. В дальнейшем количество консолей оставалось значительным, однако продажи игр шли медленнее, вызывая меньше разочарования у потребителей. Как, например, в случае с приставкой Action Max.

Каждая консоль имела собственную библиотеку игр, а также обширное предложение от сторонних компаний. Также многие из упомянутых компаний объявили о намерении представить в 1984 году новое поколение игровых приставок, например, Magnavox Odyssey 3 или Atari 7800.

В дополнение ко всем бедам индустрии в тот же период на рынок обрушилось огромное количество посредственных игр от наспех финансированных компаний-новичков. Подобные игры, дополнив весьма слабые бестселлеры Atari 2600, такие как игровая адаптация популярного фильма «Инопланетянин» или импорт игры Pac-Man с игровых автоматов, в значительной степени подорвали репутацию индустрии. И, наконец, основной продукт Atari — приставка 2600, выпускаемая уже шестой год, начала достигать насыщения своего рынка, что было преодолено лишь в 1985 году, как отмечено выше.

Конкуренция со стороны домашних компьютеров

Первые микрокомпьютеры, такие как Альтаир 8800 и Apple I, были скорее игрушками для любителей электроники и радиолюбителей, и часто продавались в виде комплектов для самостоятельной сборки. Однако, начиная с 1977 года, на рынке появились полностью собранные машины, снабженные записанным в ПЗУ языком программирования BASIC, самые известные из которых — это Apple II, Commodore PET и TRS-80. Последние два продавались дешевле 1000 долларов, причем TRS-80 имел поддержку со стороны сети магазинов электроники RadioShack и был на виду у покупателей, тогда как в то время многие компьютеры распространялись только почтой по предварительному заказу. В 1979 году Atari представила свои компьютеры Atari 400 и 800, собранные на базе набора микросхем, предназначавшихся для игровой приставки с ценой соответствующей номеру модели. В 1982 году рынок домашних компьютеров переживал стремительный рост, при этом цена компьютеров TI-99/4A и Atari 400 уменьшилась до 349 долл., TRS-80 Color Computer — до 379 долл., а Commodore снизил цены на свои модели VIC-20 до 199 долл. и Commodore 64 — до 499 долл.

Поскольку эти и другие домашние компьютеры того времени имели больше памяти, имели б́ольшие графические и звуковые возможности, они приобретались более искушенными игроками, а также кроме игр могли использоваться для редактирования текстов или домашней бухгалтерии. Немаловажным была возможность легкого копирования, так как они продавались на гибких дисках или магнитных лентах, а не на картриджах с ПЗУ (хотя по этой же причине широкое хождение картриджей с ПЗУ сохранялось). Также использование магнитных носителей позволило ввести сохранение в играх, что требовалось ввиду возросшей сложности компьютерных игр в целом, и было недоступно на приставках того времени.

Например, стратегия Commodore, главного конкурента Atari, предполагала привлечение игроков не только скидками в случае обмена их старой системы на новый Commodore, но и широкую рекламную кампанию, которая разъясняла, что ребёнку, поступившему в колледж, намного полезнее иметь компьютер, нежели игровую приставку.

Ещё одним ключевым преимуществом Commodore являлось наличие в собственности производителя микросхем MOS Technology. Из-за возможности изготовления БИС внутри компании, компьютеры VIC-20 и C64 могли продаваться по значительно меньшим ценам, чем компьютеры конкурентов. Это привело к ценовым войнам, разорившим Atari и Texas Instruments (RadioShack это почти не затронуло из-за наличия собственной сбытовой сети и переключения на стандарт IBM PC с компьютерами Tandy 1000 и 3000). В дополнение, европейские и японские производители не хотели входить на рынок с неблагоприятными условиями, созданными Commodore, поэтому компьютеры типа MSX и Amstrad CPC никогда не были широко представлены на американском рынке.

Несмотря на обилие рекламы, восхваляющей преимущества компьютеров над игровыми приставками, рынок компьютеров не смог избежать падения из-за краха игровой индустрии. Игры всегда были главным фактором роста продаж компьютерной техники, но после краха компьютерные игры рассматривались как устаревшее явление. Подобно рынку игровых приставок, рынок компьютеров страдал от перенасыщения и обилия конкурирующих платформ. Рынок домашних компьютеров испытывал уверенный рост всю первую половину 1980-х годов, установив очередной рекорд в 1984 году, постепенно насыщая рынок вплоть до появления новых технологий, вызвавших необходимость обновления техники.

Но индустрия домашних компьютеров не единственная ощутила влияние краха. Быстрый рост компьютеров стандарта IBM PC (подогреваемый эксклюзивным для платформы IBM редактором электронных таблиц Lotus 1-2-3) предопределил выход из бизнеса Kaypro, Morrow и других производителей компьютеров, нацеленных на корпоративный рынок. Монополия IBM на этом рынке закончилась, когда Compaq создала аналог BIOS, используя методы обратной разработки и «чистой комнаты». К 1987 году стали широко доступны недорогие тайваньские IBM PC-совместимые компьютеры от компаний типа Acer и Leading Edge, что окончательно закрепило победу архитектуры IBM.

Инфляция

Игровая индустрия США активно лоббировала в Вашингтоне уменьшение размера монеты достоинством в 1 доллар до размера примерно равному монете в 25 центов, указывая на инфляцию (в начале 1980-х годов покупательная способность монеты в 25 центов упала приблизительно на треть), существенно снизившую их рентабельность. Аркадные автоматы, имевшие в то время распространение в Японии, принимали монету в 100 йен, что соответствовало 1 доллару. Этот фактор ветеран отрасли Марк Серни назвал одним из поддержавших стабильность японской игровой индустрии в то время.

Потеря контроля за изданием игр

Компания Activision была основана в 1979 году программистами, уволившимися из Atari из-за того, что последняя отказывалась упоминать их имена в играх и отказывалась платить отчисления разработчиками соразмерно продажам. В те времена Atari была дочерней организацией Warner Communications, и разработчики хотели получить такое же признание как музыканты, актёры и режиссёры из других подразделений Warner. Сразу после образования Activision был подан судебный иск от Atari, но ей так и не удалось добиться наложения судебного запрета вплоть до закрытия дела в 1982 году. Суд вынес решение, разрешившее сторонним компаниям вести разработку игр без согласия владельца платформы, благодаря чему компании типа Quaker Oats (в лице подразделения US Games) быстро открыли подразделения по созданию компьютерных игр, надеясь впечатлить как акционеров, так и пользователей. Эти компании переманивали друг у друга инженеров или прибегали к обратной разработке, чтобы понять каким образом следует программировать игры для проприетарных систем. Даже Atari переманила нескольких инженеров из подразделения Mattel, занимавшегося Intellivision, за что получила судебный иск о промышленном шпионаже.

Несмотря на ситуацию вокруг Atari, приведшую к переходу программистов в Activision, Mattel продолжала «старую» политику и избегала включения имен разработчиков в свои игры. Более того вместо опубликования имен своих разработчиков, Mattel в 1981 году в интервью TV Guide специально изменила их имена, объяснив это защитой права на частную жизнь. В Coleco разработчики были на таком же «безвестном» положений, периодически переходя во вновь появляющиеся компании.

В отличие от Sega, Sony, Microsoft, Nintendo и других производителей в следующие года, производители консолей второго поколения полностью утратили контроль над предложением игр для своих систем. Без контроля они не могли повлиять на то, что розничные магазины были переполнены играми. И у Activision, и у Atari, и у Mattel были высококвалифицированные профессионалы, но у многих молодых компаний, бросившихся на рынок, не было ни необходимого опыта, ни таланта, чтобы создавать игры. Игры типа Chase the Chuck Wagon (о собаках, потребляющих пищу, выпущенная по заказу Purina, производителя кормов для животных), Skeet Shoot и Lost Luggage были примерами игр, выпущенных в надежде заработать на буме вокруг игр. Поддерживаемые широкими рекламными кампаниями и агрессивным маркетингом, эти игры были посредственного качества и не оправдывали надежд, нанося индустрии ещё больший урон.

Журнал Byte констатировал в декабре 1982 года: «В 1982 году лишь некоторые игры открыли новые горизонты… Если публике действительно нравится какая-то идея, из неё стремятся выжать все возможное, и на прилавках появляются многочисленные клоны, раскрашенные в разные цвета. Это продолжается, пока публика не теряет интерес, или не выходит что-то более притягательное. Единственное, что хотят компании, поверившие, что микрокомпьютерные игры — это хула-хуп 1980-х, лишь быстрые деньги».

Провал ожидаемых бестселлеров

Главной причиной случившегося краха является коммерческий провал двух игр для Atari 2600. В 1982 году Atari, спеша за шумихой вокруг аркадной игры Pac-Man, выпустила версию для своей системы 2600. К сожалению, разработка велась слишком быстрыми темпами, так как компания хотела успеть выпустить игру к началу сезона рождественских распродаж 1982 года. Хотя продажи игры были вполне успешными в абсолютных величинах, компания сильно переоценила возможности рынка. Игру уничтожала пресса и критиковали игроки за отсутствие каких-либо достоинств, особенно сравнивая с ярким, красочным оригиналом. В результате Atari продала лишь немного больше половины заказанного количества картриджей. Затраты на производство и широкую рекламную кампанию превысили доходы, что стало крупной финансовой потерей Atari. Во второй половине 1983 года, когда Atari была в крайне бедственном положении, её CEO Рэй Кассар (Ray Kassar) был уволен, впоследствии его действия были квалифицированы Комиссией по ценным бумагам и биржам США как растрата и стали объектом расследования.

Также Atari выпустила широко рекламировавшуюся игру E.T. по мотивам фильма «Инопланетянин». Снова было произведено огромное число картриджей ввиду ожидавшегося спроса из-за высокой популярности фильма. Стремясь успеть к сезону рождественских распродаж, Atari отвела на разработку игры всего шесть недель. В результате игра часто упоминается как одна из худших игр за всю историю. Многие источники указывают на то, что для освобождения складов Atari прибегла к захоронению невостребованных копий в районе Аламогордо. Учитывая высокую стоимость лицензии на право выпуска игры по фильму, игра E.T. стала следующей крупной финансовой потерей Atari. В конечном итоге Atari была разделена на две компании в соответствии с направлениями бизнеса: на производителя аркадных продуктов и на производителя домашних продуктов. По иронии судьбы, последнюю выкупил Джек Трэмиел и его сыновья, уволенные в своё время из неё.

Последствия кризиса

Непосредственный эффект

Выпуск большого количества игр в 1982 году переполнил рынок. У большинства магазинов не было места, чтобы хранить все новые игры и приставки. По мере того как магазины начали возвращать излишки игр их издателям, у последних не осталось ни новых продуктов, ни денег ввиду выплаты возмещений магазинам. Многие издатели, например, Games by Apollo и уже упомянутый US Games, быстро перестали существовать. Не имея возможности вернуть игры несуществующим издателям, магазинам не осталось ничего, кроме как, снизив цену, объявить акции или распродажи. Новые игры, недавно оцениваемые в 35 долларов, теперь стоили 5 долларов. К июню 1983 года рынок более дорогих игр стремительно сокращался, замещаясь рынком сделанных в спешке малобюджетных игр.

Это привело к серьезным подвижкам в индустрии. Magnavox и Coleco закрыли все свои игровые подразделения. Imagic отменило своё IPO за день до начала публичного обращения акций и вскоре перестала существовать. Другой компании, Activision, удалось выжить только благодаря тому, что прибыль её подразделений домашних компьютеров смогла скомпенсировать часть потерь от краха индустрии консольных игр. В дальнейшем патентные споры в начале 1990-х годов ослабили компанию, и её купила инвестиционная группа, руководимая Робертом Котиком. Компания существует до сих пор, несмотря на слияние с Vivendi Games в 2007 году, и является одним из крупнейших издателей игр на рынке различных персональных компьютеров, тогда как большая часть издателей, поддержавших тогда Atari 2600, закрылась. В 2013 году Activision выкупила саму себя у Vivendi, снова став независимой компанией.

Также распространители игрушек, контролировавшие распределение компьютерных игр по магазинам, пришли к выводу, что увлечение играми было мимолетным. Поскольку увлечение прошло, было принято решение заполнить магазинные полки другими продуктами, поэтому несколько лет многие магазины вообще не продавали компьютерные игры. Это был наиболее существенный барьер, который предстояло преодолеть Nintendo перед запуском своей системы Famicom в США. Именно сопротивление продавцов стало причиной, по которой Nintendo пришлось вместо слова «приставка» использовать понятие «развлекательная система», термины «пульт управления» и «игровой пакет», а также поставлять игрушку-робота, названную R.O.B., чтобы убедить продавцов допустить свой продукт на полки.

Объём рынка компьютерных игр упал с 3 млрд долларов в 1983 году до 100 млн долларов в 1985 году, что вызвало банкротство многих компаний на рынке. После выхода на рынок Atari 7800 и NES, в 1986 году индустрия начала восстанавливаться, так же в 1985 году было продано около 1 млн приставок Atari 2600. Объём рынка в 1988 году оценивается в 2,3 млрд долларов, 70 % из которых была доля одной Nintendo. В 1986 году президент Nintendo Хироси Ямаути отметил: «Падение Atari произошло из-за того, что они дали слишком много свободы сторонним разработчикам, которые заболотили рынок мусорными играми». Для предотвращения этого Nintendo ввела ограничения для сторонних компаний на количество ежегодно выпускаемых на их системе игр, а также ввела т. н. «Печать Качества», которую разрешалось наносить только на то оборудование и те игры, которые соответствовали стандартам качества самой Nintendo.

Долговременный эффект

См. также: Третье поколение игровых систем

Крах индустрии компьютерных игр имел и долговременные последствия.

Первым из них стал переход лидерства на рынке игровых приставок от компаний из США к японским производителям, в первую очередь компании Nintendo и её игровой приставке Nintendo Entertainment System. Когда в 1986 году индустрия стала восстанавливаться, началась ожесточенная война между Atari 7800 и NES, продлившаяся до конца 1988 года. К концу 1988 года Atari потеряла свою конкурентоспособность, что сопровождалось сильнейшим падением продаж в истории игровой индустрии. Так в 1989 году было продано 700 тысяч приставок, а в 1990 — всего 99 тысяч, согласно официальным данным самой Atari. Победив в конце 1988 года Atari 7800, NES стала доминирующей приставкой в США до 1989 года, когда Sega выпустила свой Mega Drive/Genesis, ставший позднее весьма популярным, в отличие от своей предыдущей системы Master System, не сумевшей конкурировать в США с Atari 7800 и NES.

После отмены Atari 7800, компания так и не смогла создать ей конкурентоспособную замену. Ни одна другая американская компания не смогла продать более 1 млн приставок до 3DO в 1993 году, и ни одна не смогла стать одним из ведущих игроков на рынке до Microsoft Xbox в 2001 году.

Вторым видимым последствием стали меры, предпринятые для контроля над разработкой программного обеспечения сторонних разработчиков. Создание секретности не защитило лидеров от промышленного шпионажа. Конкурирующие компании применяли обратную разработку продуктов Atari и Mattel, а также нанимали их бывших квалифицированных геймдизайнеров. Если Mattel и Coleco использовали в своих системах средства проверки подлинности для контроля над сторонними разработчиками (BIOS приставки Colecovision проверял переменные с данными об авторских правах при включении), то Atari 2600 не была никак не защищена, поэтому как только информация об аппаратном обеспечении стала доступной, ничто не могло остановить сторонние компании от эксплуатации этой платформы. При создании NES Nintendo учла этот опыт, установив жесткие правила лицензирования, по которым каждый экземпляр игры и приставки снабжался специальными чипами блокировки, отличающиеся в разных регионах. Данные чипы должны совпадать, чтобы игра могла запуститься. В дополнение к этому применялась политика борьбы с пиратством, которое не было заметной проблемой в США или Европе, но процветало в Восточной Азии. У Atari также была разработана аналогичная технология, реализованная программным способом.

Несколько позже Accolade одержала техническую победу в суде над Sega в деле, оспаривающем подобную политику, несмотря на то, что в конечном итоге согласилась с требованиями Sega и заключила лицензионное соглашение. Некоторые издатели, из самых заметных Tengen, Color Dreams и Camerica, наносили ущерб системе контроля Nintendo во времена 8-битной эры, выпуская нелицензированные игры для NES. Общие идеи подобных систем контроля не изменились и на современных основных консольных продуктах, несмотря на значительно меньшее число систем, основанных на картриджах, нежели в 8-битную или 16-битную эпохи. Заменой специальных чипов в современных консолях стали особым образом закодированные оптические диски, которые в нормальных условиях не могут быть скопированы обычными пользователями, и читаются только на оригинальном оборудовании.

Nintendo оставляла себе основную часть прибыли с игр для NES, ограничивая большинство сторонних издателей выпуском пяти игр в год (впрочем, некоторые компании успешно обходили это ограничение, создавая дополнительные издательские подразделения, такие как Ultra Games у Konami или LJN у Acclaim). Также все картриджи должны были производиться силами самой Nintendo, причем с полной предоплатой всего выпускаемого тиража. Произведенные картриджи не принимались назад, поэтому издатели должны были действовать на свой страх и риск. В результате некоторые издатели в конце эпохи NES потеряли больше денег на болезненных продажах игр для уходящей с рынка платформы, нежели заработали. Это также существенно навредило Atari 7800, которая после 1988 года лишилась поддержки.

Сама Nintendo пропагандировала эту систему как защиту общественности от плохих игр, и внедрила «золотой знак качества», который помещался на все лицензированные игры для их системы. Эти серьезные ограничения привели к тому, что Nintendo стала ответчиком по делу о нарушении антитрестовского законодательства. В перспективе, однако, многие издатели типа Electronic Arts начали активно поддерживать конкурирующие платформы, например, Sega Mega Drive. Многие из ограничений Nintendo впоследствии были заимствованы Sony, Sega, Microsoft, хоть и не в столь строгой форме. Несомненно, консоли конкурентов всегда пользовались широкой поддержкой сторонних издателей, тогда как Nintendo всегда делала ставку в основном на собственные игры.

На рынке компьютеров в США крах индустрии ознаменовал конец 8-битной эпохи и переход к 16-битным вычислениям, что хорошо видно по уходу с рынка всего разнообразия архитектур, за исключением IBM PC и продуктов Apple. Среди игровых жанров произошел отход от классических аркад в сторону ролевых, спортивных, стратегических и приключенческих игр.

Последствия кризиса вне США

В Европе ранние года домашней компьютерной техники (1981—1985) ознаменованы очень агрессивным маркетингом недорогих домашних компьютеров с общей темой «Зачем покупать ребёнку приставку и отрывать его от школы, когда можно купить домашний компьютер, который поможет ему подготовиться к поступлению в университет?». Исследования как представителей индустрии консольных игр, так и индустрии домашних компьютеров отображали, что настроения миллионов покупателей изменились с игровых приставок в сторону недорогих домашних компьютеров начального уровня, продававшихся по сопоставимым ценам, но позволявших играть в сравнимые игры и обладавших возможностями работы с текстами, проведения вычислений и программирования. Это привело к тому, что к 1984 году консольные игры были обособлены в Европе, так что крах этой индустрии незначительно отразился на европейском рынке. Следует отметить, что в то время единственной игровой системой, занимавшей значительный процент рынка среди компьютеров, была Sega Master System.

Несмотря на то, что компьютерный рынок в Европе образовался несколько позже, чем в США, он очень быстро развивался. Commodore 64 стал продаваться в Европе в 1983 году, тогда же вышел на рынок Великобритании ZX Spectrum. Поскольку здесь гибкие диски были дорогой технологией, практически все программное обеспечение распространялось на магнитных лентах. Однако, Германия и другие страны континентальной Европы довольно быстро перешли на использование дискет для домашних компьютеров.

Уничтожив рынок дешевых компьютеров начального уровня в США, Commodore позиционировал свои C64 и Amiga как нишевый продукт для продвинутых игроков. Тем не менее, основные усилия компании теперь были направлены на Европу, где он стал лидирующим производителем, пока серия неудачных бизнес-решений не привела к банкротству в 1994 году.

Если в США 8-битные вычисления и технология хранения информации на магнитных лентах ушли в прошлое в середине 1980-х годов, то в Европе развитие технологий происходило медленнее, и IBM PC-совместимые компьютеры ещё не могли нащупать твердую почву. Консольные игры были на периферии европейского рынка, так что в Европе установилась традиция компьютерных игр, поэтому Nintendo со своей NES не смогла оказать на этот рынок существенного влияния, хотя Sega смогла достичь некоторого успеха со своими Master System и Mega Drive. В целом, консольные игры так и не смогли стать в Европе таким же популярным явлением как и компьютерные игры, а PC-совместимые системы не могли вытеснить вплоть до банкротства Commodore в середине 1990-х годов, на что также оказало влияние наличие большого количества программного обеспечения, выпущенного не на английском языке.

Японский рынок в то время был хорошо защищен от остального мира, но крах индустрии компьютерных игр оказал на местный рынок немного большее влияние, чем в Европе. Высокие цены на недвижимость и небольшие её размеры предопределили ограниченное распространение персональных компьютеров, поэтому консольные игры стали основной формой компьютерных игр. Вместе с тем многие японские машины достигли заметного успеха как, например, компьютеры NEC, Sharp X68000 и Fujitsu FM-Towns, однако большинство выходящих здесь игр были ориентированы на взрослую аудиторию, которые бы не прошли цензуру Nintendo или других производителей. Хоть японские производители не стремились выйти на рынок США, некоторые из них вышли на европейский рынок с разной степенью успеха.

Меры защиты

В конце кризиса индустрии компьютерных игр 1983 года были предприняты некоторые шаги, чтобы не допустить подобные события впредь. Например, Nintendo разработало политику для разработчиков игр. Был установлен годовой лимит в пять выпущенных на NES игр. Данное правило предназначалось для борьбы с переполнением рынка играми. Это правило обходилось по-разному, например, Konami, стремясь выпускать больше игр, создала Ultra Games, а позднее — Palcom, выпуская игры технически от лица другой компании. Это наносило ущерб Sega и Atari 7800, так как они теряли поддержку по мере восстановления индустрии вместе с Nintendo в 1986 году. Через несколько лет подобные правила были признаны незаконными. Эти правила также снижали конкурентоспособность небольших издателей, которые не могли себе позволить открыть дополнительное юридическое лицо. С другой стороны для компании Square (ныне Square Enix) стоимость производства игр для Nintendo 64, ограничения и цензорская политика Nintendo стали одними из причин переноса своих эксклюзивных для каждой платформы игр на приставки PlayStation от Sony.

Ссылки

• Алексей Арканов. [www.igromania.ru/articles/48058/Smert_igrovoi_industrii_Istoriya_kotoraya_nikogo_nichemu_ne_uchit.htm Смерть игровой индустрии. История, которая никого ничему не учит]. Игромания (журнал) (4 июля 2006 года). Проверено 29 августа 2011.
• [www.thedoteaters.com/p3_stage6.php Article at The Dot Eaters]
• [www.twingalaxies.com/index.aspx?c=17&id=620 The Golden Age of Video Game Arcades]
• [www.cgexpo.com Classic Gaming Expo site]
• [www.intellivisionlives.com Official IntelliVision History Site]
• [www.erasmatazz.com/library/JCGD_Volume_5/The_Atari_Years.html The History of Computer Games: The Atari Years]
• [www.islandnet.com/~kpolsson/c64hist/index.htm Detailed C64 Chronology]

Отрывок, характеризующий Кризис индустрии компьютерных игр 1983 года

Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.