Кризис преемника (мормонизм)
Кризис преемственности в истории движения святых последних дней имел место после убийства основателя движения, Джозефа Смита-младшего, 27 июня 1844. Основными претендентами на звание преемника Джозефа Смита были Бригам Янг, Сидней Ригдон и Джеймс Стрэнг (см. полный список претендентов внизу статьи). Это важное событие в истории движения святых последних дней спровоцировало появление нескольких схизм.
Истоки проблемы
Джозеф Смит учредил Церковь Христа 6 апреля 1830. К 1844 церковь и его роль в её организации существенно расширились. Ещё до официального учреждения церкви Джозеф Смит был признан «пророком, провидцем и носителем откровений», этот титул единодушно поддерживался другими членами церкви (и использовался последующими президентами церкви). Кроме того, поскольку он являлся переводчиком Книги Мормона, титул расширился и стал звучать следующим образом: «Пророк, Провидец, Носитель откровений и Переводчик».
Поскольку церковь была просто «организована» и не была юридически зарегистрирована, Джозеф Смит стал доверительным собственником всего имущества, принадлежавшего церкви.
Первоначально высшие должностные лица церкви именовались «старейшинами», иногда их называли «апостолами». Первоначальная должность Смита звучала как «Первый старейшина», а его друг и соратник Оливер Каудери носил звание «Второй старейшина». В марте 1832 Смит учредил кворум трёх президентов, ныне известный как Первое президентство. Смит стал президентом в Первом президентстве, и это звание позднее стало ассоциироваться с титулом «Президент Церкви». Сидней Ригдон и Джесси Гоз (в 1833 году последнего сменил Фредерик Дж. Уильямс) стали советниками Смита в Первом президентстве.
18 декабря 1833 Смит учредил должность «патриарха церкви» и назначил на эту роль своего отца, Джозефа Смита-старшего. «Председательствующий патриарх», как эта должность стала называться позднее, часто председательствовал на церковных собраниях и иногда поддерживался на церковных конференциях прежде остальных должностных лиц.
17 февраля 1834 в Киртланде (штат Огайо) Смит создал Высший совет. Этот орган состоял из двенадцати мужчин и Первого президентства во главе. Высший совет взял на себя роль главного законодательного и судебного органа местного отделения церкви и отвечал за решение таких вопросов, как отлучение от церкви и контроль бюджетных расходов. Высший совет был подчинён Высшему совету Сиона, который был организован в Фар-Уэсте, (графство Джексон, штат Миссури). Позже, когда в новых кольях церкви были образованы свои Высшие советы, Высший совет Сиона взял на себя роль «председательствующего» над Высшими советами кольев (см. Учения и Заветы 107:37). Решения Высших советов удалённых кольев должны были получить одобрение Высшего совета Сиона и, наконец, Первого президентства.
В 1835 Смит создал дополнительный «Путешествующий Высший Совет», состоявший из двенадцати мужчин, имевших чин апостола, для контроля миссионерской деятельности церкви. Томас Б. Марш стал президентом этого совета, который первоначально был фактически подчинён Председательствующему Высшему Совету Сиона. Например, в 1838, когда возникли вакансии в Путешествующем Высшем Совете, их заполнил Председательствующий Высший Совет Фар-Уэста. Позднее по мере того, как Путешествующий Высший Совет эволюционировал и получил известность как Кворум Двенадцати Апостолов, он приобрёл равный статус с Председательствующим Высшим Советом; оба были подчинены Первому Президентству. Когда Председательствующий Высший Совет Сиона был распущен после того, как церковь была выслана из штата Миссури, центром мормонизма стал Иллинойс. Там Джозеф Смит сформировал новый Председательствующий Высший Совет во главе с Уильямом Марксом, который контролировал Высшие Советы отдалённых кольев под руководством Первого Президентства.
В 1844 Смит создал Совет Пятидесяти, который стал «живой конституцией» «Царства». Он, в свою очередь, поддержал Смита как «Пророка, Священника и Царя». Этот совет состоял главным образом из видных современных святых — партнеров Джозефа Смита, но включал также и нескольких видных немормонов из Наву.
Смит также создал Помазанный Кворум, группу наиболее сильных и заслуживающих доверия святых (и мужчин и женщин), которые получили храмовое облечение, а некоторые — и Второе Помазание (так называемую «полноту священства»). Другими людьми и обществами, которые получили важную духовную власть в церкви, являлись Кворум Трёх Свидетелей, Помощник президента Церкви Хайрум Смит, и ранее — Президентство Церкви в Сионе, в которое входили Дэвид Уитмер и Уильям У. Фелпс.
Таким образом, к моменту убийства Смит обладал следующими титулами: «Пророк, Провидец, Носитель откровений и Переводчик», «президент Церкви», «президент Первого Президентства», «доверительный опекун» собственности Церкви, «Пророк, Священник и Царь» «Царства». Было неясно, все ли эти должности должен занимать один преемник и кто должен стать таким преемником.
Теоретические преемники
После убийства Смита святые последних дней не знали, кто возглавит церковь. Некоторые, включая губернатора штата Иллинойс Томаса Форда, предсказывали, что движение распадётся.
Современные заявления церковных лидеров указывают на то, что если бы в то время был жив брат Джозефа Смита Хайрум, именно он стал бы преемником. Хайрум занимал должности Помощника президента и Председательствующего Патриарха церкви и был преемником Оливера Каудери, которого отлучили от церкви (См. Учения и заветы 124:94-95). Хайрум, однако, был убит в Картидже, штат Иллинойс, вместе с Джозефом Смитом. По этому поводу Бригам Янг заявил: «Назначил ли Джозеф Смит кого-то на своё место? Да. Кто был этим человеком? Это был Хайрум, но Хайрума постиг мученический конец до того, как это же произошло и с Джозефом. Если бы Хайрум был жив, он заменил бы Джозефа» (Times and Seasons, 5 [15 октября 1844]: 683).
Согласно принципу прямого наследования младший брат Смита Сэмюэл был следующим потенциальным кандидатом. Между 23 и 27 июня 1844 Смит, по сообщениям современников, заявил, что если он и Хайрум будут убиты, Сэмюэл Х. Смит должен стать его преемником (Дневник Уильяма Клейтона от 12 июля 1844, машинописный текст, оригинал хранится в Архивах Первого Президентства). Однако Сэмюэл внезапно умер 30 июля 1844, через несколько дней после того, как Джозеф и Хайрум были убиты. Последний из оставшихся в живых братьев Смита Уильям первоначально требовал только права наследовать за своими братьями должности Председательствующего Патриарха. Намного позже, после разрыва с несколькими фракциями святых последних дней, он безуспешно требовал должности президента церкви. Уильям утверждал, что его брат Сэмюэл был отравлен по воле Бригама Янга Осией Стаутом, который прислуживал Сэмюэлю и предположительно накормил его «белым порошком». Янг, однако, отрицал любую причастность к этому, и нет никакого твёрдого свидетельства, что Сэмюэл был жертвой умышленного убийства.
Джозеф Смит-младший также, по-видимому, указывал, что один из его сыновей должен наследовать ему. Несколько церковных лидеров позже утверждали, что 27 августа 1834 и 22 апреля 1839 Джозеф Смит указал, что его старший сын Джозеф Смит III будет его преемником. Во время смерти Смита, однако, Джозефу Смиту III было одиннадцать лет — он был слишком молод, чтобы возглавить церковь. Точно так же в апреле 1844 Джозеф Смит, по сообщениям современников, пророчил, что его будущий ребёнок будет сыном по имени «Давид» и в конечном счете станет «президентом и царём Израиля». В 1980-х Марк Хофманн подделал копию Патриархального Благословения, данного Джозефу Смиту III, в котором молодой Джозеф был назван преемником Смита. Хотя этот документ был подделкой, он был основан на рассказах о том, что такое благословение существовало в действительности. Некоторые члены Церкви Иисуса Христа Святых последних дней считают, что если бы жена Джозефа Эмма последовала за Бригамом Янгом и другими святыми в Юту, Джозеф III, возможно, выполнил бы предполагаемое пророчество своего отца и возглавил бы церковь.
Оливер Каудери и Дэвид Уитмер, если бы они не были перед этим отлучены от церкви, возможно, тоже могли бы требовать признать их преемниками Смита. Оливер Каудери был «Вторым Старейшиной» церкви после Джозефа Смита, и вплоть до отлучения вместе с Джозефом держал «ключи управления» церковью. Кроме того, он вместе со Смитом принимал участие во всех важных событиях ранней церкви. Как позже Хайрума, Джозеф Смит назначил Каудери Помощником президента и дал ему власть «помогать президенту в осуществлении контроля над Церковью и исполнять обязанности президента в отсутствии президента» (Рукописная История Церкви, Книга А-1, стр. 11, Церковные Архивы). Однако, Каудери был отлучён от церкви 12 апреля 1838.
Уитмер служил президентом Высшего Совета в Сионе (графство Джексон, Миссури), и Джозеф благословил его 7 июля 1834, «быть руководителем или пророком в этой Церкви при условии, что он (Джозеф Смит-младший) больше не служит Богу». После учреждения Высшего Совета в графстве Джексон Смит заявил, что, создав Высший Совет, он тем самым завершил великую работу, которую Бог повелел сделать ему, поскольку с помощью Высшего Совета будет открыта Божья воля. Уитмер, однако, был отлучён 13 апреля 1838.
Список претендентов
| Преемник | Церковная должность | Годы | Последующая должность и конфессия | Количество членов конфессии | |
|---|---|---|---|---|---|
| Сэмюэл Смит | (брат Джозефа Смита) Первосвященник |
Скончался в 1844 от загадочных симптомов, напоминавших пневмонию | |||
| Сидней Ригдон | Советник в Первом президентстве |
1844—1876 | Куратор организации, ныне известной как Церковь Иисуса Христа (бикертониты) |
15 тыс. | |
| Бригам Янг | Президент Кворума двенадцати апостолов |
1844-1877 | Президент Церкви Иисуса Христа святых последних дней |
12 560 869 | |
| Джеймс Стрэнг | Старейшина (имелось письмо Джозефа Смита о назначении его преемником) |
1844—1856 | Президент Церкви Иисуса Христа святых последнего дня (странгиты) |
менее 1 тыс. | |
| Уильям Смит | Апостол и потенциальный прямой наследник | 1844 и 1850-е | Церковь Христа (вильямиты) | скончался | |
| Грэнвил Хедрик | Сведений о должности не сохранилось, вероятно, старейшина | конец 1850-х-1881 | Церковь Христа (Храмовый участок) | 12 тыс. | |
| Джозеф Смит III (1860) Джейсон Бригс |
сын Джозефа Смита и
|
1860—1914 | Президент Реорганизованной церкви Иисуса Христа святых последнего дня (Ныне известна как Содружество Христа) |
250 тыс. | |
| Дэвид Уитмер | При жизни Смита назначался преемником на случай смерти пророка, но потом отошёл от активной церковной деятельности |
Дважды основывал секту уитмеритов |
См. также
Напишите отзыв о статье "Кризис преемника (мормонизм)"
Отрывок, характеризующий Кризис преемника (мормонизм)
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
