Крипа

Кри́па (Kṛpa ^IAST), также Крипача́рья — герой древнеиндийского эпоса «Махабхараты», сын Шарадвана и Джалапади, брахман-знаток военной науки и наставник принцев при дворе Хастинапуры. На знамени Крипы изображён бык. Его сестра-близнец Крипи вышла замуж за Дрону. В Битве на Курукшетре Крипа сражался на стороне Кауравов. Впоследствии он был назначен учителем внука Арджуны Парикшита.

Однажды у великого риши Гаутамы родился сын вооружённый луком и стрелами, которого назвали Шарадваном. Ум ребёнка был направлен не на изучение религиозных ведийских писаний, а на изучение Дханур-веды — текстов, посвящённых военной науке. С течением времени, Шарадвана, совершая суровые аскезы, достиг совершенства во владении всеми видами оружия. Обретя великую мощь, сын Гаутамы обеспокоил царя богов Индру, который отправил апсару по имени Джалапади с поручением прервать подвижничество мудреца.

Апсара направилась в отшельническую обитель Шарадвана и попыталась соблазнить его. При виде небесной девы, чьё не имеющее себе равных по стройности тело было прикрыто лишь куском материи, тело сына Гаутамы сильно задрожало, лук и стрелы выскользнули у него из рук и упали на землю. Однако, благодаря своему подвижничеству, он сумел удержать свои чувства под контролем и устоял перед соблазном, но всё же бесознательно изверг семя, которое упало в пучок тростника и разделилось надвое. Из семени тот час родилось двое близнецов.

В это время царь Шантану был на охоте, и один из сопровождавших его воинов увидел новорожденных младенцев. Заметив рядом с ними лук и стрелы, а также оленьи шкуры, он подумал, что это дети сына брахмана, который изучил Дханур-веду, и показал на близнецов и стрелы царю. Почувствовав сострадание, царь взял близнецов и отправился домой, решив усыновить их. У себя во дворце он подверг их очистительным ведийским обрядам. Тем временем Шарадван, избежав сетей апсары, вновь посвятил себя изучению военного искусства.

Первого из близнецов, который был мальчиком, Шантану назвал Крипой, а второго близнеца — девочку — Крипи. Царь тщательно воспитал детей. Впоследствии, Шарадвана, с помощью приобретённой через совершение аскез мистической силы, узнал, что стал отцом двоих детей. Прибыв ко двору царя Шантану, он рассказал ему о рождении и происхождении близнецов.

Шарадван обучил Крипу Дханур-веде и объяснил, как владеть всеми видами оружия. За короткое время Крипа стал великим учителем военного искусства. Изучив под его наставничеством Дханур-веду, сыновья Дхритараштры и Пандавы, вместе с вришни и многими царями достигли высокого положения махаратхов. Праведный Крипа наряду с Дроной и Бхишмой неустанно обличали жадного принца Дурьодхану и потворствовавшего ему отца царя Кауравов Дхритараштру, но не смог погасить вражду Пандавов и Кауравов и предотвратить битву на Курукшетре. Из армии Кауравов в битве уцелели только трое героев; двое из них — Крипа и его племянник Ашваттхама — обладали даром неуязвимости.

Отрывок, характеризующий Крипа

– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.