Криптоистория
Поделись знанием:
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
Криптоисто́рия (греч. κρυπτός — «тайный», «укрытый» + история), тайная история — жанр фантастики, основанный на фантастическом допущении, что реальная история человечества отличалась от известной нам, но была забыта, скрыта или сфальсифицирована и т. п. Близка к жанру альтернативной истории. Криптоистория изображает реальность, внешне не отличающуюся от обычной истории, но показывающую участие неких иных сил (пришельцев, магов и т. п.), либо описывает якобы состоявшиеся события, оставшиеся неизвестными. Термин «криптоистория» введён в оборот Г. Л. Олди, чтобы описать жанр некоторых произведений Андрея Валентинова[1], и используется только в русской критике. В англоязычной для этого жанра принято название «англ. secret history» — «тайная история»[2], означающий то же самое.
Часто в основе сюжетов криптоистории — теории заговора, нетрадиционные трактовки исторических событий, мифов и легенд и даже других литературных произведений (например, К. Еськов подошёл с точки зрения криптоистории к «Властелину колец» Толкина). В отличие от авторов неакадемических исследований в исторической науке, писатели криптоистории не скрывают, что все их теории — не более чем художественный вымысел.
Известные авторы и произведения жанра
- Дэн Симмонс, «Террор»
- Иэн Бэнкс, «Бизнес»
- Майкл Флинн, «В стране слепых»
- Борис Акунин, «Квест»
- Кирилл Бенедиктов, «Завещание ночи»
- Фёдор Березин, «Лунный вариант»: неизвестные космические сражения 1970-х
- Дмитрий Быков, «Орфография»
- Андрей Валентинов, романы «Дезертир», «Небеса ликуют», «Овернский клирик»
- Владимир Волкофф, «Ангельские хроники»: вмешательство ангелов в мировую историю
- Мэри Джентл, «Аш: Тайная история»
- Кирилл Еськов, «Последний кольценосец», «Евангелие от Афрания»
- Сергей Карпущенко, цикл «Эшафот императоров»
- Михаил Харитонов, «Аполлон-11», «Зимы не будет», «Корм», «Горлум и Ласталайка», «Тарантелла», «Подлинная история Баскервильского чудовища»
- Андрей Лазарчук, Михаил Успенский, цикл «Посмотри в глаза чудовищ»
- Виктор Пелевин, «Чапаев и Пустота»
- Лев Прозоров, «Евпатий Коловрат»
- Андрей Синельников, «Евангелие от Андрея»
- Сергей Синякин, «Владычица морей», «Операция прикрытия»
- Николай Стариков, «1917. Не революция, а спецоперация!»
- Елена Чудинова, «Ларец», «Декабрь без Рождества»
- Владимир Шаров, «След в след»
- Дмитрий Янковский, «Вирус бессмертия»
- Фильм «Первые на Луне»
- Литературный сериал «Этногенез»
- Серия игр «Assassin’s Creed»
См. также
- Новая хронология (Фоменко)
- Альтернативная история
- Теория заговора
- Категория:Неакадемические направления исследований в истории
- Фолк-хистори
Напишите отзыв о статье "Криптоистория"
Примечания
- ↑ [www.fandom.ru/about_fan/oldi_9.htm КРИПТОИСТОРИЯ ОТ АНДРЕЯ]
- ↑ Monette, Sarah [www.google.co.uk/search?q=Elizabeth+Bear%27s+%22Promethean+Age%22&hl=en&btnG=Google+Search&sourceid=Mozilla-search&start=0#hl=en&sugexp=les%3B&gs_nf=1&tok=fGCbg3M4XX5PLux3JCZiJA&pq=elizabeth%20bear%27s%20%22promethean%20age%22%20%22secret%20history%22%20review&cp=51&gs_id=iw&xhr=t&q=Elizabeth+Bear%27s+%22Promethean+Age%22+%22secret+history%22&pf=p&safe=off&sclient=psy-ab&oq=Elizabeth+Bear%27s+%22Promethean+Age%22+%22secret+history%22+&gs_l=&pbx=1&bav=on.2,or.r_gc.r_pw.r_cp.r_qf.&fp=22adff2dc2288598&biw=840&bih=359&bs=1 An Interview with Elizabeth Bear, conducted by Sarah Monette]. Subterranean Press. Проверено 4 октября 2012.
Ссылки
- Д. Громов, А. Ладыженский. [www.fandom.ru/about_fan/oldi_9.htm КРИПТОИСТОРИЯ ОТ АНДРЕЯ] // Предисловие Г. Л. Олди к книге А. Валентинова «Печать на сердце твоем»
- [www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=10464 Криптоистория, или размышление о друге Горацио]. — Публицистическая статья // «Издательская система Литсовет», — 09.01.2004
- Петухова Е., Чёрный И. [www.fandom.ru/about_fan/cherny_17_4.htm Современный русский историко-фантастический роман] — М.: Мануфактура, 2003. — С. 83-128. Романы «криптоистории»
- Борис Невский [www.mirf.ru/Articles/art984.htm Истина где-то рядом… Закоулки криптоистории] // Мир фантастики. — ноябрь 2005. — № 27 (11).
- Константин Григорьевич Фрумкин [magazines.russ.ru/neva/2005/9/fr13.html Развращающая простота криптоистории] // «Нева». — 2005. — № 9.
|
Это заготовка статьи о фантастике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Криптоистория
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
