Криспин (святой)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Криспин (лат. Crispinus) — святой католической церкви.



Агиография

Вместе со своим братом Криспинианом занимался башмачным ремеслом в Суассоне. В 287, во время гонения на христиан, были брошены в котёл с расплавленным оловом. Оба брата считаются патронами сапожников.

Им довелось жить во времена гонений на христиан при Диоклетиане и Максимиане. Праздная жизнь отпрысков благородного рода конца III столетия перестала удовлетворять их духовным потребностям и они решили посвятить себя тем неприкаянным язычникам, которые ещё не знали Иисуса Христа и жили северо-восточнее Лютеции (ныне Париж). Оставив свои благородные привычки и не пожелав наследовать богатое достояние, братья удалились в Суассон и, выучившись профессии башмачника, принялись за столь низкий для благородных кровей труд. Но они преследовали свои цели: привести ко Христу как можно больше людей. Вскоре их профессиональная деятельность стала приносить материальные плоды и достаток. Но вместо того, чтобы довольствоваться новой жизнью, они стали всё лишнее отдавать неимущим, предлагая им бесплатную обувь, объясняя столь необычное поведение тем, что этого от них хочет Господь. Таким способом им было дано проповедовать Христа среди язычников. В городе с каждым днём становилось всё больше и больше христиан. Кому-то эта деятельность оказалась ненавистной и на братьев донесли. Вызванные в другую местность на допрос, святые Криспин и Криспиниан вели себя просто и непоколебимо стояли на позициях своей веры. Никакие угрозы и прельщения не подвигли их отказаться от Спасителя. Тогда их стали жестоко пытать: загоняли под ногти шила, обливали кипящим оловом, окатывали кипятком и ледяной водой, но ничего не помогало. Братья стойко исповедовали Христа. В конце концов мучители поняли, что пытками дело не решишь и было повелено обезглавить святых. Так закончили свой жизненный путь Криспин и Криспиниан.[1]

По другой версии, они крали кожу, чтобы бесплатно делать бедным обувь, следствием чего благодеяния, оказываемые кому-либо на счёт других, называются криспинадами (crispinades). Мощи святых Криспина и Криспиниана почивают в Риме, в храме святого архидиакона Лаврентия (San Lorenzo in Panisperna, иначе San Lorenzo in Formoso).

День памяти — 25 октября.

В день святых Криспина и Криспиана во время Столетней войны состоялось сражением при Азенкуре между английской и французской рыцарскими армиями.

  1. [www.palomnik.org/Svjatii/Krispin.html Криспин и Криспиниан Римские]

Источник

  • [www.palomnik.org/Svjatii/Krispin.html Криспин и Криспиниан Римские] "Паломник", информационный курьер Постоянного Представительства РПЦ МП в Германии, Дюссельдорф
  • [krotov.info/yakov/6_bios/07_iii/225_krispin_627.htm Яков Кротов. Словарь Святых. Криспин и Криспиниан]
  • Martina Junghans: Die Armreliquiare in Deutschland vom 11. bis zur Mitte des 13. Jahrhunderts, Dissertation Bonn 2002, Kat.-Nr. 6/7.  (нем.)
  • Ingeborg Güssow: Die Crispinus- und Crispinianusschreine im Osnabrücker Domschatz. München 1971.  (нем.)


При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Криспин (святой)"

Отрывок, характеризующий Криспин (святой)

Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]