Кристал Пэлас (футбольный клуб)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кристал Пэлас
Полное
название
Crystal Palace Football Club
Прозвища Орлы (англ. The Eagles)
Стекольщики (англ. The Glaziers)
Основан 10 сентября 1905
Стадион Селхерст Парк, Лондон
Вместимость 26 309
Президент Джереми Хоскинг
Тренер Алан Пардью
Капитан Скотт Данн
Соревнование Премьер-лига
2015/16 15-е
Основная
форма
Гостевая
форма
К:Футбольные клубы, основанные в 1905 годуКристал Пэлас (футбольный клуб)Кристал Пэлас (футбольный клуб)

Футбольный клуб «Кри́стал Пэ́лас» (англ. Crystal Palace Football Club) — английский профессиональный футбольный клуб из Кройдона, южный Лондон. В сезоне 2012/13 команда выиграла в плей-офф Чемпионшипа и сезон 2013/14 проводит в Премьер-лиге.

С 1924 года выступает на стадионе «Селхерст Парк». Главным соперником клуба является «Брайтон энд Хоув Альбион», с которым разыгрывается дерби М23.

Прозвище клуба — «орлы». Орёл также находится на эмблеме команды с 1970-х годов.





История

Основание клуба

Футбольный клуб «Кристал Пэлас» был создан 10 сентября 1905 года строителями Хрустального дворца (англ. Crystal Palace) при поддержке владельцев Национального спортивного центра «Кристал Пэлас», которые хотели видеть у себя профессиональный футбольный клуб. Клуб вступил во Второй дивизион Южной лиги в сезоне 1905/06 и в первом же сезоне, заняв первое место, вышел в Первый дивизион. «Кристал Пэлас» также присоединился к United Counties League, заняв второе место вслед за «Уотфордом». 16 марта 1914 года в игре с Уэльсом в футболке сборной Англии вышел первый представитель «Кристал Пэлас» Генри Колклу. После начала Первой мировой войны Адмиралтейство реквизировало Хрустальный дворец и клуб был вынужден переехать на стадион клуба «Уэст Норвуд» — «Херн-Хилл». Три года спустя клуб снова переехал — на стадион «Кройдон Коммон Атлетик Граунд».

Вступление в Футбольную лигу

Клуб вступил в Футбольную лигу (Третий дивизион) в сезоне 1920/21, став чемпионом и получив право выхода во Второй дивизион. «Кристал Пэлас» переехал на собственный стадион «Селхерст Парк» в 1924 году, на котором клуб играет по сей день. Первым матчем на «Селхерст Парк» стала игра против «Шеффилд Уэнсдей», за которой наблюдали 25 тысяч зрителей. Хозяева потерпели в ней поражение с минимальным счётом 0:1. «Пэлас» завершил сезон на 21-м месте и вернулся в Третий южный дивизион, где клуб выступал до сезона 1957/58, который команда закончила в нижней части турнирной таблицы и вылетела в новообразованный Четвёртый дивизион, наряду с другими 11-ю клубами третьего южного дивизиона и 12-ю клубами из нижней половины таблицы третьего северного дивизиона. В сезоне 1960/61 «Кристал Пэлас» вернулся в Третий дивизион, и это стало поворотным моментом в истории клуба. В сезоне 1963/64 клуб вышел во Второй дивизион, а сезоне 1968/69 впервые в своей истории вышел в Первый дивизион.

Выступление в Первом дивизионе

Несмотря на выступление в высшем дивизионе с 1969 до 1972 год, клуб выбыл из Первого дивизиона, а затем и из Второго дивизиона в двух сезонах подряд, оказавшись в Третьем дивизионе в сезоне 1974/75. Под руководством нового главного тренера, Терри Венейблса, «Кристал Пэлас» вернулся во Второй дивизион в сезоне 1976/77, а в сезоне 1978/79 вышел в Первый дивизион. Но уже в следующем сезоне «орлы» выбыли из Первого дивизиона, и оставались во Втором дивизионе вплоть до сезона 1988/89. Клуб также достиг финала Кубка Англии в сезоне 1989/90, где встретился с «Манчестер Юнайтед». Первый матч завершился со счетом 3:3, а в переигровке «Манчестер Юнайтед» оказался сильнее — 1:0. Клуб добился большого успеха в сезоне 1990/91, заняв 3-е место в Первом дивизионе и выиграл Кубок полноправных членов, победив «Эвертон» в финале со счетом 4:1, выиграв свой первый и пока что единственный кубок. Следующий сезон начался многообещающе: «Пэлас» располагался на третьем месте. Однако, выступая в программе Great Britain United на канале Channel Four, президент клуба Рон Нодс высказал унизительные комментарии о трудолюбии темнокожих игроков клуба. Позднее он это отрицал и настаивал, что его слова были вырваны из контекста. В ответ на эти выпады Иан Райт, лучший бомбардир клуба, посреди сезона ушёл в «Арсенал», а «Кристал Пэлас» завершил сезон на 10-м месте. Тем не менее, это позволило клубу стать одним из основателей Премьер-лиги, учреждённой в 1992 году.

После основания Премьер-лиги

Ущерб от заявления Нодса продолжал сказываться, и после ухода нескольких игроков «Пэлас» был обречён на борьбу за выживание. Несмотря на бескомпромиссную игру в шестом туре с «Блэкберн Роверс», которая закончилась вничью 3:3, многие игроки не желали больше выступать в клубе, включая игрока сезона 1989/90 Марка Брайта. Обыграв за три тура до конца чемпионата «Ипсвич Таун» на выезде со счетом 3:1, «Пэлас» набрал 49 очков, и единственным клубом, который отделял их от зоны вылета, был «Олдем Атлетик» с 40 очками. «Олдем» затем обыграл «Ливерпуль», «Астон Вилла» в последнем туре встречалась с «Саутгемптоном», а «Кристал Пэлас» отправился на «Хайбери» в гости к «Арсеналу». Бывший игрок орлов Иан Райт открыл счёт в матче, и «канониры» выиграли со счётом 3:0, «Олдем» же обыграл «Саутгемптон», после чего «Кристал Пэлас» выбыл из Премьер-лиги. В следующем сезоне клуб вернулся Премьер-лигу, после отставки главного тренера Стива Коппелла. Алан Смит, помощник Коппелла в клубе, стал главным тренером после его ухода, но не смог сохранить клуб в Премьер-лиге, и «Пэлас» вновь выбыл в нижний дивизион. Коппелл вернулся в качестве главного тренера после увольнения Смита. Он не смог вывести «Пэлас» в Премьер-лигу в первом же сезоне, проиграв в дополнительное время «Лестер Сити» в финале плей-офф. Однако уже в следующем сезоне «орлы» вернулись в Премьер-лигу. В сезоне 1998/99 клуб вновь вылетел в Первый дивизион. Новым главным тренером спустя 30 лет вновь стал Терри Венейблс. У «Кристал Пэлас» начались финансовые затруднения, связанные с банкротством владельца клуба Марка Голдберга.

В новом столетии

Новым владельцем клуба стал предприниматель Саймон Джордан, владелец Pocket Phone Shop. Клуб провел большую часть десятилетия в Чемпионшипе, сыграв в Премьер-лиге лишь сезон 2004/05. Джордан не смог поставить клуб на прочную финансовую основу после 2008 года, команда несколько раз находилась на грани снятия с турнира. «Кристал Пэлас» был вынужден продавать игроков, но осталось около 20 миллионов фунтов долгов. В межсезонье консорциум, состоящий из нескольких богатых поклонников «орлов», названный CPFC 2010, успешно провел переговоры о покупке клубного стадиона, а затем приобрел весь клуб.

В ноябре 2012 года главным тренером «орлов» был назначен Иан Холлоуэй[1]. В сезоне 2012/13 он вывел команду в Премьер-лигу[2].

В сезоне 2015/2016 клуб смог дойти до финала Кубка Англии, где уступил Манчестер Юнайтед, забив первым на 78-ой минуте, но вскоре гол Хуана Маты сравнял счёт и перевёл матч в дополнительное время, где сильнее оказался клуб из Манчестера. Победный гол забил Джесси Лингард и вырвал победу для Манчестера.

Достижения

Рекорды клуба

Основной состав 2016/17

По состоянию на 18 августа 2016 года[3]
Позиция Имя Год рождения
1 Вр Хулиан Сперони 1979
12 Вр Алекс Маккарти 1989
30 Вр Стив Манданда 1985
2 Защ Джоэл Уорд 1989
5 Защ Джеймс Томкинс 1989
6 Защ Скотт Данн 1987
19 Защ Зеки Фрайерс 1992
23 Защ Пап Суаре 1990
27 Защ Дэмьен Дилейни 1981
34 Защ Мартин Келли 1990
7 ПЗ Йоан Кабай 1986
11 ПЗ Уилфрид Заха 1992
10 ПЗ Андрос Таунсенд 1991
Позиция Имя Год рождения
18 ПЗ Джеймс Макартур 1987
20 ПЗ Джонни Уильямс 1993
22 ПЗ Джордон Матч 1991
24 ПЗ Ли Чхон Ён 1988
25 ПЗ Барри Бэннан 1989
26 ПЗ Бакари Сако 1988
28 ПЗ Джо Ледли 1987
37 ПЗ Суллай Кайкай 1995
42 ПЗ Джейсон Панчон 1986
9 Нап Фрейзер Кэмпбелл 1987
17 Нап Кристиан Бентеке 1990
21 Нап Коннор Уикем 1993
18 Нап Лоик Реми 1987

Персоналии

Известные игроки

1970-е

1980-е

1990-е

2000-е

2010-е

* Игроки, имеющие опыт за национальную сборную

Напишите отзыв о статье "Кристал Пэлас (футбольный клуб)"

Примечания

  1. [www.telegraph.co.uk/sport/football/teams/crystal-palace/9649951/Crystal-Palace-homing-in-on-Ian-Holloway-as-their-new-manager.html Crystal Palace homing in on Ian Holloway as their new manager] (англ.). The Telegraph (1 November 2012). [www.webcitation.org/6HK061i2v Архивировано из первоисточника 12 июня 2013].
  2. [www.bbc.co.uk/sport/0/football/22682121 Crystal Palace 1-0 Watford: Eagles celebrate Premier League promotion] (англ.). BBC Sport (27 May 2013). [www.webcitation.org/6HK07PuM9 Архивировано из первоисточника 12 июня 2013].
  3. [www.cpfc.co.uk/team/ Crystal Palace FC Team Profile] (англ.). cpfc.co.uk.

Ссылки

  • [www.cpfc.co.uk Официальный сайт клуба]  (англ.)


Отрывок, характеризующий Кристал Пэлас (футбольный клуб)


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.