Кристель, Сильвия
Поделись знанием:
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
| Сильвия Кристель | |
| Sylvia Kristel | |
 Сильвия Кристель (1990) | |
| Имя при рождении: |
Сильвия Мария Кристель |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
18 октября 2012 (60 лет) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Направление: |
эротика |
Сильвия Мария Кристель[1] (нидерл. Sylvia Maria Kristel; 28 сентября 1952, Утрехт — 18 октября 2012, там же) — нидерландская модель, актриса, писательница. Прославилась воплощением на экране образа Эммануэль.
Содержание
Биография
Сильвия начала свою карьеру в качестве модели. В 1973 году завоевала титул «Мисс телевидение Европы», в том же году снялась в голландском фильме «Обнажённая за забором» (нидерл. Naakt over de schutting). Чуть позже Кристель заметил французский режиссёр Жюст Жакен и предложил ей роль в первой своей крупной картине «Эммануэль» (1974). Фильм произвёл фурор во всём мире. На тему Эммануэль были сняты 6 официальных фильмов с участием Кристель и множество вольных «одноимённых» продолжений, несмотря на то, что логическая цепочка была завершена в конце трилогии.
В 1979 году Сильвия Кристель снялась в двух голливудских картинах: «Аэропорт 79» и «Обнажающая бомба». Среди других известных киноработ актрисы фильмы «Любовник леди Чаттерлей» (1981), «Частные уроки» (1981), «Мата Хари» (1985).
Личная жизнь
Личные взаимоотношения связывали Кристель с бельгийским детским писателем Хюго Клаусом, от которого в 1975 году родила сына Артура. Как сказала Сильвия, она почти не воспитывала его: Артур подрастал сам, пока она снималась в фильмах серии «Эммануэль». Впоследствии актриса об этом очень жалела. Когда Артуру исполнилось шесть, Кристель отправила его на обучение в Голландию, а навещала по выходным. Долгое время встречалась с британским актёром Иэном Макшейном (они вместе снимались, в частности, в фильме 1979 года «Пятый мушкетёр»).
Впоследствии вышла замуж за режиссёра Филиппа Бло, у которого снялась в трёх фильмах, провалившихся в прокате[2]. Бло фактически пустил на ветер все сбережения актрисы — недвижимость и драгоценности Кристель пошли на оплату его долгов.
Сильвия была любовницей президента Франции Валери Жискара д’Эстена (он был старше актрисы на 26 лет), чего не скрывали они оба[2].
Актриса увлекалась живописью, которая для неё всегда была отдушиной. Долгие годы Кристель пыталась наладить отношения со своим сыном Артуром, который после трёх незначительных ролей в кино стал работать в кофейном магазине своей тёти Марианны, младшей сестры Сильвии. Сама Сильвия последние годы зарабатывала, продавая свои картины и участвуя в различных телевизионных передачах.
В 2006 году актриса написала автобиографию «Обнажённая» (нидерл. Naakt), которую посвятила своему сыну. В книге Иэн Макшейн фигурирует под именем Бен, а Филипп Бло — под псевдонимом Кристоф.
Болезнь и смерть
Будучи заядлой курильщицей сигарет без фильтра с 11 лет, Сильвия долгие годы страдала раком гортани, также у неё были обнаружены метастазы в печени. В июне 2012 года, после прохождения очередного курса химиотерапии, актриса перенесла инсульт.
Скончалась во сне в ночь на 18 октября 2012 года в родном городе Утрехте[3].
Фильмография
| Год | Фильм | Ориг. название | Роль |
|---|---|---|---|
| 1973 | «Франк и Ева» | Frank en Eva | Сильвия |
| 1973 | «Из-за кошек» | Because of the Cats | Ханни Труст |
| 1973 | «Обнажённая за забором» | Naakt over de schutting | Лили Маришка |
| 1974 | «Эммануэль» | Emmanuelle | Эммануэль |
| 1974 | «Племянница фрау О» («Джулия») | Der Liebesschüler | Андреа |
| 1974 | «У савана нет карманов» | Un linceul n’a pas de poches | Авриль |
| 1975 | «Игра с огнём» | Le Jeu avec le feu | Диана Ван Ден Берг |
| 1975 | «Эммануэль 2» («Эммануэль-антидевственница») | Emmanuelle l’antivierge | Эммануэль |
| 1976 | «Верная женщина» | Une femme fidèle | Матильда Леруа |
| 1976 | «Эммануэль 77» («Грань») | La Marge | Диана |
| 1977 | «Алиса, или Последнее бегство» | Alice ou la dernière fugue | Алиса Кароль |
| 1977 | «Рене-тросточка» | René la canne | Криста |
| 1977 | «Волшебное зеркало» | Espelho Mágico | камео |
| 1977 | «Прощай Эммануэль!» («Эммануэль 3») | Goodbye Emmanuelle | |
| 1978 | «Пастораль 1943» | Pastorale 1943 | Майп Алгера |
| 1978 | «Мистерии» | Mysteries | Дагни Хьеллан |
| 1979 | «Любовь в вагоне первого класса» | Amore in prima classe | Беатрис |
| 1979 | «Дикие постели» («Тигры в губной помаде») | Letti selvaggi | синьора Мартуччи / Джоанна |
| 1979 | «Пятый мушкетёр» («Тайна железной маски») | The Fifth Musketeer (Das Geheimnis der eisernen Maske) | Мария Тереза |
| 1979 | «Аэропорт 79: „Конкорд“» | The Concorde… Airport '79 | Изабель |
| 1980 | «Обнажённая бомба» | The Nude Bomb | агент 34 |
| 1981 | «Лицо на миллион долларов» (ТВ) | The Million Dollar Face | Брэтт Деверо |
| 1981 | «Любовник леди Чаттерлей» | Lady Chatterley’s Lover | Леди Констанция Чаттерлей |
| 1981 | «Частные уроки» | Private Lessons | Николь Мэллоу |
| 1981 | «Дьявольские машины» (ТВ) | Les Machines diaboliques | Джамиля Хан |
| 1983 | «Частная школа» | Private School | мисс Регина Кополетта |
| 1984 | «Эммануэль 4» | Emmanuelle IV' | Сильвия / Эммануэль |
| 1985 | «Большое пари» | The Big Bet | Мишель |
| 1985 | «Мата Хари» | Mate Hari | Мата Хари |
| 1985 | «Красная жара» | Red Heat | София |
| 1987 | «Высокомерная» | The Arrogant | Джули |
| 1987 | «Казанова» (ТВ) | Casanova | Мэддален |
| 1989 | «Вдова Дракулы» | Dracula’s Widow | Ванесса |
| 1990 | «В тени песочного замка» | In the Shadow of the Sandcastle | Анжел |
| 1990 | «Моя Ривьера» | My Riviera | |
| 1991 | «Горячая кровь» | Hot Blood | Сильвия |
| 1992 | «Молчание тела» | Seong-ae-ui chimmuk | |
| 1993 | «Школа красоты» | Beauty School | Сильвия |
| 1993 | «Эммануэль и седьмое небо» | Emmanuelle au 7ème ciel | Эммануэль |
| 1995 | «Секрет Эммануэль» (ТВ) | Le Secret d’Emmanuelle | Эммануэль |
| 1995 | «Эммануэль навсегда» (ТВ) | Éternelle Emmanuelle | Эммануэль |
| 1995 | «Месть Эммануэль» (ТВ) | La Revanche d’Emmanuelle | Эммануэль |
| 1995 | «Эммануэль в Венеции» (ТВ) | Emmanuelle à Venise | Эммануэль |
| 1995 | «Любовь Эммануэль» (ТВ) | L’Amour d’Emmanuelle | Эммануэль |
| 1995 | «Аромат Эммануэль» (ТВ) | Le Parfum d’Emmanuelle | Эммануэль |
| 1995 | «Очарование Эммануэль» {ТВ) | Magique Emmanuelle | Эммануэль |
| 1996 | De eenzame oorlog van Koos Tak | ||
| 1996 | «Дорога в завтра» (ТВ) | Onderweg naar morgen | |
| 1997 | «Секспадение» (ТВ) | Die Sexfalle | Николь Фухс |
| 1997 | «Война Гастона» | Gaston’s War | Майп Вессер |
| 1999 | «Гарри снимает комнату» | Harry Rents a Room | мисс Пинки |
| 1999 | «Фильм 1» | Film 1 | Патрон |
| 1999 | «Амстердамская сказка» | An Amsterdam Tale | Альма |
| 2000 | «Издатели» | Lijmen/Het been | Джинн |
| 2000 | «Непобедимый» (ТВ) | Die Unbesiegbaren | |
| 2000 | «Жёсткий взгляд» | A Hard Look | камео |
| 2001 | «Забудь меня» | Vergeef me | Чикита (на сцене) — Cyrus Frisch |
| 2001 | «Дружба» | Vriendschap, De | Сильвия |
| 2001 | «Французский пирог» («Секси бойз»} | Sexy Boys | сексолог |
| 2001 | «Банк» | Bank | жена |
| 2007 | «У каждого своё кино» (эпизод «Эротический кинотеатр» | To Each His Own Cinema | |
| 2010 | «Два солнечных дня» | Two sunny days | Анжела |
| 2010 | «Девушки, поющие свинг» | Le ragazze dello swing | Ева де Леув |
Автобиография
- Сильвия Кристель: Обнажённая. История Эмманюэль. (фр. Sylvia Kristel. NUE) Перевод с французского Д. Савосина. М: Текст, 2009, Серия «Коллекция», ISBN 978-5-7516-0791-3
Напишите отзыв о статье "Кристель, Сильвия"
Примечания
- ↑ Устоявшаяся форма написания, связанная с тем, что актриса получила известность благодаря французскому фильму. По правилам нидерландско-русской практической транскрипции фамилию следует передавать как Кристел.
- ↑ 1 2 Трофименков М. С. [kommersant.ru/doc/2047295 Утомлённая сексом]. Коммерсантъ (19 октября 2012). Проверено 19 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bd9vne90 Архивировано из первоисточника 23 октября 2012].
- ↑ [lenta.ru/news/2012/10/18/kristel/ Умерла исполнительница роли Эммануэль] (рус.). Lenta.ru (18 октября 2012). Проверено 18 октября 2012.
Ссылки
- Федоров А. В. Эмманюэль. Круг замкнулся… // Экран. 1995. № 1. С. 34—36.
- [www.naakt.ru Сайт о Сильвии Кристель: фото, видео]
Отрывок, характеризующий Кристель, Сильвия
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
