Кристиансборг (дворец)

Кристиансборг (дат. Christiansborg Slot) — датский замок с 1167 года, затем королевский дворец, а после 1849 года до настоящего времени здание датского парламента Фолькетинга. Расположен в старой части Копенгагена, на небольшом острове Слотсхольмен. Является одной из архитектурных достопримечательностей датского королевства. За свою более чем 8-вековую историю несколько раз перестраивался, подвергался разрушениям и реставрациям.

Планировка близкая современной была создана архитектором Э. Д. Хёйсером в 1733—1740 годах. В 1778—1779 годах вернувшийся из Италии Н. А. Абильгор стал королевским живописцем Копенгагена, украсив интерьеры Кристиансборга серией из десяти полотен по мотивам датской истории, а позднее также добавив к ним десять десюдепортов 1791 г.. После пожара 1794 года дворец долго реставрировал К. Ф. Хансен в 1800—1820 годах. В 1849 году дворец был передан датскому парламенту поскольку Дания стала парламентской монархией. После пожара 1884 года процесс реставрации взял на себя Т. Йёргенсен, который придал дворцу новый псевдобарочный вид в 1907—1922 годах.

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/search.xml?text=Кристиансборг&st_translate=0/ Кристиансборг](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2870 дней))

Отрывок, характеризующий Кристиансборг (дворец)

– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.