Кристиан III (король Дании)

Кристиан III дат. Christian III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Дании и Норвегии
1534 — 1559
Предшественник:	Фредерик I
Преемник:	Фредерик II
Рождение:	12 августа 1503(1503-08-12) Готторп
Смерть:	1 января 1559(1559-01-01) (55 лет) Кольдинг
Место погребения:	Роскилльский собор
Род:	Ольденбурги
Отец:	Фредерик I
Мать:	Анна Бранденбургская
Монограмма:
Награды:

Кристиан III (Христиан III, дат. Christian 3., 12 августа 1503, Готторп — 1 января 1559, Кольдинг) — король Дании с 29 июля 1536 года (провозглашен королём в изгнании 19 августа 1535) и Норвегии с 1 апреля 1537 года. Старший сын датского короля Фредерика I и его первой супруги Анны Бранденбургской. Провёл лютеранскую реформу (1536) и, установив прочные связи церкви и короны, заложил основы абсолютизма датской монархии XVII века.

Годы юности

Его первый преподаватель даровитый учёный Вольфганг фон Утенгоф (Wolfgang von Utenhof), прибывший из Виттенберга, и энергичный Иоганн Ранцау (Johann Rantzau), впоследствии ставшие ближайшими его советниками, были приверженцами Реформации. В 1521 году Кристиан путешествовал по Германии и посетил Вормсский рейхстаг (нем. Reichstag zu Worms), где выступил Мартин Лютер. Выступление Лютера произвело на Кристиана глубокое впечатление. Когда Кристиан вернулся на родину, престол вместо свергнутого Кристиана II занял его отец. Кристиан не делал тайны из своих религиозных взглядов, и его лютеранские воззрения привели к столкновениям как с католическим Риксратом (Государственный совет), так и с его отцом. При каждом удобном случае он выступал решительным поборником лютеранства да к тому же не переставал упрекать датских вельмож в измене их бывшему королю (Кристиану II) и вообще проявлял мало желания занять датский трон, чем вызывал сильное неудовольствие отца и его приближенных. В своем герцогстве Шлезвиг-Гольштейн Кристиан распространял идеи Реформации, несмотря на противодействие местных епископов. Став в 1526 году наместником короля в герцогстве и в 1529 году также вице-королём Норвегии, он показал значительные способности к управлению государством, хотя его религиозная нетерпимость раздражала католическую церковь.

Борьба за престол

После смерти Фредерика I католический Государственный совет отклонил кандидатуру Кристиана на престол, предпочтя ему единокровного брата Ганса, воспитанного в католической вере. Тем временем бургомистры Копенгагена и Мальмё в союзе с немецким Любеком решили привести к власти бывшего короля Кристиана II, спровоцировав т. н. «Графскую распрю» (1534-36).

Получив поддержку от ютландской знати и епископов Кристиан в 1534 году провел успешную военную кампанию, после капитуляции Копенгагена в 1536 году восстановил полный контроль над страной.

Внутренняя политика

Триумф такого фанатичного реформатора вызвал скорое падение католицизма в Дании, в государственном совете католики были всё ещё сильны, так что Кристиан прибег к государственному перевороту, который и осуществил при помощи немецких наемников 12 августа 1536 года. На сейме в Копенгагене (октябрь 1536 года) было принято решение конфискации церковного имущества и установлении государственной лютеранской церкви. Принятые Кристианом суровые меры против епископов навлекли на него нарекания не только со стороны приверженцев католицизма, но даже и со стороны Лютера. Он, однако, не смущался этим и неуклонно продолжал начатое дело.

В 1537 году датская церковь была реорганизована под руководством советника Кристиана Йоганна Бугенхагена (Johann Bugenhagen). Были назначены новые епископы. Другой советник Йохан Фриис (дат. Johan Friis, 1494—1570) способствовал поддержанию хороших отношений между знатью и королём, помогая модернизировать местное и государственное управление.

Обстоятельства, при которых Кристиан получил власть, привели к тому, что политика Дании стала подвергаться опасному иностранному влиянию. Ведь с помощью немецкого дворянства Кристиан взошел на трон, они руководили его армией и направляли его дипломатию. Немедленное примирение между королём и людьми, боровшимися против него с оружием, было недостижимо, и первые шесть лет правления были отмечены борьбой между датским Риксратом и немецкими советниками, стремившимися единолично руководить набожным королём.

Хотя датская сторона вначале одержала значительную победу, добившись права избрания на высшие должности в государственных органах только урожденных датчан, немецкие советники продолжали занимать высокие посты первые годы царствования. Окончательная политическая победа над немцами была достигнута в 1539 году, когда Кристиан из-за угрозы со стороны императора Карла V и сторонников заключенного в тюрьму Кристиана II понял необходимость устранения недовольства в стране, окончательно склонившись на сторону датских сторонников. Полное признание датчанами король получил в 1542 году, когда датские дворяне выделили двадцатую часть своего имущества для погашения обременительного долга Кристиана перед гольштинцами и немцами.

Внешняя политика

Внешняя политика Кристиана была сосредоточена на создание союза с немецкими протестантскими рыцарями в качестве противовеса Карлу V, который поддерживал наследственные притязания своих племянниц, дочерей Кристиана II, на скандинавские королевства. Кристиан в 1542 году объявил войну Карлу V, и хотя немецкие рыцари оказались ненадежными союзниками, но закрытие пролива Зунд для голландских судов оказалось таким эффективным орудием в руках Кристиана, что экономическая блокада вынудила Карла V заключить 23 мая 1544 года в г. Шпейер мир с Данией.

В дальнейшем политика определялась исходя из заключенного мирного договора. Кристиан всячески избегал осложнения отношений с иностранными державами, отказался участвовать в Шмалькальденской войне, заслужив тем самым доверие императора и став посредником между ним и Саксонией после гибели Морица Саксонского в сражении при Зиферсхаузене (нем. Sievershausen), содействовал заключению мира.

Кристиан умер в первый день 1559 года, похоронен в соборе города Роскилле.

23-летнее царствование Кристиана доставило ему славу образцового реформатора. При датском дворе установился серьёзный, нравственный дух. Всю жизнь Кристиан поддерживал тесные сношения с Лютером и Меланхтоном; первый даже пользовался от него постоянными субсидиями, перешедшими после его смерти к его семье.

Семья и дети

29 октября 1525 года Кристиан женился в замке Лауэнбург на Доротее Саксен-Лауэнбургской. У них было пятеро детей:

1. Анна Датская (1532—1585) — супруга саксонского курфюрста Августа;
2. Фредерик II (1534—1588) — король Дании;
3. Магнус (1540—1583) — король Ливонии;
4. Ганс II (1545—1622) — герцог Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Плён;
5. Доротея Датская (1546—1617) — супруга герцога Вильгельма Брауншвейг-Люнебургского.

Литература

Христиан III // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Кристиан III (король Дании)

– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.