Кристиан IV

Кристиан IV дат. Christian 4.<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
король Дании и Норвегии
4 апреля 1588 — 28 февраля 1648
Предшественник:	Фредерик II
Преемник:	Фредерик III
Рождение:	12 апреля 1577(1577-04-12) Фредериксборг
Смерть:	28 февраля 1648(1648-02-28) (70 лет) Копенгаген
Место погребения:	Роскилльский собор
Род:	Ольденбурги
Отец:	Фредерик II
Мать:	София Мекленбург-Гюстровская
Дети:	Вальдемар Кристиан
Награды:

Кристиан IV (дат. Christian 4; 12 апреля 1577 — 28 февраля 1648) — король Дании и Норвегии с 4 апреля 1588 года, при котором датское государство достигло вершины своего могущества. Занимал престол 59 лет — дольше, чем кто-либо в датской истории.

Ранние годы

Кристиан IV, сын Фредерика II, был официально признан наследником, когда ему было 3 года. Король лично составил план воспитания сына, обратив особенное внимание на устранение вредных влияний со стороны окружающих. Смерть короля-отца, когда Кристиану IV было только 11 лет, сильно повредила дальнейшему его воспитанию. Была назначена опека из 4 членов государственного совета. Датская дворянская партия, недовольная тем, что наследника воспитывает немец, добилась замены последнего датским дворянином. Это обострило отношения вдовствующей королевы (принцессы Мекленбургской) к государственному совету.

Правление

Все это отозвалось невыгодно на развитии ума и характера Кристиана IV. Вопреки богатым его природным способностям, жажде знания, стремлению к реформам и огромному трудолюбию долгое царствование Кристиана IV представляет лишь ряд начинаний, не доведенных до конца.

В 19 лет Кристиан IV подписал капитуляцию и был коронован в 1596 году.

Первый период его царствования отмечен стремлением поднять политическое положение Норвегии, увеличить сухопутные и морские силы страны и возобновить Северную унию. Во время первой войны со Швецией, предпринятой с этой целью, Кристиан IV проявил немало личного геройства, но ошибся в оценке сил противника и потерпел неудачу.

Последующий период со времени этой войны до участия Дании в Тридцатилетней войне отмечен крупными сооружениями и постройками, до сих пор служащими украшением столицы Дании и её окрестностей, и попытками поднять торговлю и промышленность страны.

С дворянством Кристиан IV вообще ладил и лишь относительно вмешательства в Тридцатилетнюю войну разошёлся во мнениях с государственным советом. Вмешательство это диктовали Кристиану IV отчасти религиозные чувства, отчасти политические соображения, в особенности желание разъединить западные государства со Швецией и усилить влияние Дании в Северной Германии. Но Кристиан IV опять ошибся в расчётах. После заключения мира в Любеке (1629 год) Кристиан IV занялся разными внутренними реформами, но они подвигались плохо вследствие запутанности финансового положения.

Противодействие Кристиана IV Швеции, которой он помешал приобрести по Любекскому миру Померанию, имело результатом новую войну со Швецией, окончившуюся невыгодным для Дании миром в Брёмсебо (1645 год). И во время этой войны Кристиан IV, несмотря на преклонные годы, проявил замечательную храбрость. Морское сражение при Кольбергер-Гейде (1 июля 1644 года), в котором Кристиан IV, тяжело раненый осколком гранаты в глаз, продолжал командовать, сделало его народным героем, увековеченным в песнях.

Тяжелые условия мира с Швецией в совокупности с семейными неурядицами сломили натуру Кристиана IV: он стал хиреть и через три года скончался.

Неудачные войны уничтожили почти все плоды забот Кристиана IV о поднятии торговли и промышленности. Его стремление улучшить положение крестьян парализовалось тяготами, которые ложились на тех же крестьян — особенно в Зеландии — вследствие страсти короля к возведению крепостей и великолепных замков. Датская столица обязана Кристиану и его придворным архитекторам из семейства Стенвинкелей такими достопримечательностями, как замок Розенборг и Круглая башня. Королём был также учреждён Орден Вооружённой руки, который известен необычным внешним видом своих знаков, однако просуществовал он недолго.

Браки и дети

Кристиан IV был женат два раза (во второй раз морганатически), а дети у него были от пяти различных матерей; отсюда страшные семейные раздоры. Ему наследовал второй сын его от первой жены, Фредерик, так как старший сын Кристиана IV, избранный уже наследником, скончался раньше самого Кристиана IV.
27 ноября 1597 Кристиан IV женился на принцессе Анне Екатерине Бранденбургской (1575—1612). От этого брака родились:

1. Фридрих (1599—1599);
2. Кристиан (1603—1647), женат на принцессе Магдалене Сибилле Саксонской
3. София (1605—1605);
4. Елизавета (1606—1608);
5. Фредерик III (1609—1670);
6. Ульрих (1611—1633).

31 декабря 1615 женился морганатическим браком на Кирстен Мунк (1598—1658). От этого брака родились:

1. Анна Катарина (1618—1633);
2. София Елизавета (1619—1657);
3. Леонора Кристина (1621—1698);
4. Вальдемар Кристиан (1622—1656) — граф Шлезвиг-Голштинский, несостоявшийся жених царевны Ирины Михайловны;
5. Елизавета Августа (1623—1671);
6. Фридрих Кристиан (1625—1627);
7. Кристиана (1626—1670);
8. Хедвиг (1626—1678);
9. Мария Катарина (1628—1628);
10. Доротея Елизавета (1629—1687).

Литература

Христиан IV // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Кристиан IV

Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.