Кристиан VII

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Кристиан VII
Christian 7.<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Дании и Норвегии
1766 — 1808
Предшественник: Фредерик V
Преемник: Фредерик VI
 
Рождение: 29 января 1749(1749-01-29)
Копенгаген (Дания)
Смерть: 13 марта 1808(1808-03-13) (59 лет)
Рендсбург, Шлезвиг-Гольштейн
Место погребения: Роскилльский собор
Род: Ольденбургская
Отец: Фредерик V
Мать: Луиза Великобританская
Супруга: Каролина Матильда Великобританская
 
Награды:

Кристиан VII (дат. Christian 7.; 29 января 1749 — 13 марта 1808) — король Дании и Норвегии с 14 января 1766 года, официально до смерти, а фактически по 1769.

Из-за душевного заболевания Кристиана все правительственные решения принимались его советниками. Они менялись по мере того, кто выигрывал борьбу за близость к престолу, но с 14 апреля 1784 г. и до смерти короля в 1808 г. неофициальным главой государства был его сын, впоследствии Фредерик VI.





Юность

Кристиан VII — сын Фредерика V и Луизы Великобританской, дочери короля Георга II. Когда 14 января 1766 года он взошёл на престол, ему ещё не было 17 лет. 8 ноября 1766 года он женился на своей двоюродной сестре, 15-летней Каролине Матильде, сестре короля Великобритании. В 1768 году она родила их единственного совместного сына (впоследствии король Фредерик VI).

Рано выяснилось, что молодой король не вполне здоров психически. Считается, что он страдал шизофренией, и заболевание с годами прогрессировало, что препятствовало ему править страной. Вместе с проституткой Анной Катриной Бентгаген (дат. Anna Cathrine Benthage-Støvlet-Kathrine) молодой король ходил по пивным и борделям Копенгагена. Король и его собутыльники были всегда готовы к драке, даже с полицией. Иногда случалось, что король утром гордо показывал завоёванную булаву, оружие ночного дозора для нарушителей. В конце концов ночные дозоры пожаловались на действия короля. Государственный совет вмешался в дело и заставил депортировать Бентгаген в Вандсбек в Гольштейне, где она получала ежегодный пансион.

Ещё в период правления Фредерика V широкие полномочия были предоставлены государственному совету под контролем графа Бернсторфа. Управление страной на деле стало властью государственных служащих, и при Кристиане VII министры продолжали принимать нужные им решения.

Кристиан VII, Струэнзе и Каролина Матильда

В 1768 король путешествовал по зарубежным странам, и во время остановки в Альтоне нанял 31-летнего Иоганна Фридриха Струэнзе врачом. Король подружился с ним, они обсуждали в том числе Вольтера и других современных им философов. После возвращения Струэнзе был принят во дворе в Копенгагене. Осенью 1769 г. началась эпидемия оспы в Копенгагене, погибли больше сотни детей. Струэнзе использовал свой опыт в качестве главного врача города Альтоны — ввел новшество - прививку против оспы (вариоляцию). Каролина Матильда волновалась за своего маленького сына, слабого кронпринца Фредерика. Она просила у Струэнзе помощи, и, проведя успешно вакцинацию, он завоевал огромную благодарность и доверие королевы.

В начале 1770 г. Струэнзе был назначен секретарем кабинета королевы и чтецом короля. Он отказался быть врачом и стал политиком. В то же время он стал любовником пренебрегаемой мужем Каролины Матильды и получал всё больше и больше власти, и тем самым больше и больше врагов. 7 июля 1771 Каролина Матильда родила дочь, принцессу Луизу Августу. Несмотря на то, что Кристиан подтвердил, что он отец принцессы, принято считать её дочерью Струэнзе.

12 января 1772 несколько высокопоставленных военных, правительственных чиновников и секретарь кабинета министров Уве Хёх-Гульдберг, вдовствующая королева Юлиана-Мария и родной по отцу брат короля Фредерик приняли участие в собрании заговорщиков с целью свержения Струэнзе. После бала-маскарада Струэнзе был арестован в ночь с 16 на 17 января 1772 и брошен в тюремную камеру в Кастеллет по приказу Юлианы-Марии. Основными обвинениями против Струэнзе были злоупотребление властью и связь с королевой. Он был признан виновным в оскорблении величества и приговорён к смертной казни. Кристиан VII сам подписал смертный приговор Струэнзе, но вряд ли он понимал, что делает. Приговор был приведён в исполнение 28 апреля 1772.

Последующая жизнь Кристиана VII

Каролина Матильда призналась в отношениях со Струэнзе, и брак с королём был аннулирован 6 апреля 1772. После переговоров со своим братом, королём Великобритании Георгом III, она покинула страну и уехала в Целле. Она больше никогда не видела своих детей и скончалась в 1775 от скарлатины.

Вдовствующая королева Юлиана-Мария и родной по отцу брат короля Фредерик были введены в государственный совет. Самое большое влияние теперь имел Хёх-Гульдберг. Он был назначен секретарём кабинета и стал постепенно главой правительства. Все реформы Струэнзе были практически отменены. Правительство Хёх-Гульдберга просуществовало до 14 апреля 1784: в этот день, после переворота, в должность главы правительства вступил 16-летний кронпринц Фредерик. Кристиан VII, по-прежнему душевнобольной, формально являлся самодержавным правителем, но его роль была сведена к подписанию решений, принятых государственным советом.

Изменения коснулись и орденской системы Дании. На смену ордену Матильды был учреждён орден Tessera Concordiæ («Знак Единства»).

Кристиан VII скончался от удара якобы от страха, когда ему померещились испанские вспомогательные войска 13 марта 1808 г. в городе Рендсбург (ныне Германия). Он был похоронен в кафедральном соборе Роскилле, и трон унаследовал Фредерик VI.

В искусстве

Напишите отзыв о статье "Кристиан VII"

Литература

Предшественник:
Фредерик V
Король Дании и Норвегии
17661808
Преемник:
Фредерик VI

Отрывок, характеризующий Кристиан VII

– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его: