Кристиан VIII

Кристиан VIII дат. Christian 8.<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Король Дании
1839 год — 1848 год
Предшественник:	Фредерик VI
Преемник:	Фредерик VII
Король Норвегии
1814 год — 1814 год
Предшественник:	Фредерик VI
Преемник:	Карл II
Рождение:	18 сентября 1786(1786-09-18) Копенгаген
Смерть:	20 января 1848(1848-01-20) (61 год) Копенгаген
Место погребения:	Роскилльский собор
Род:	Ольденбурги
Супруга:	Шарлотта Фридерика Мекленбургская Каролина Амалия Шлезвиг-Гольштейнская
Награды:

Кристиан VIII (дат. Christian 8.; 18 сентября 1786, Копенгаген — 20 января 1848, Копенгаген) — король Норвегии с 19 мая по 10 октября 1814 года, король Дании с 1839 года. декабрь 1839 года был награждён орденом Св. Андрея Первозванного.

Биография

Внук Фредерика V, сын его младшего сына принца Фредерика (1753—1805), в 1770—1780-е годы бывшего регентом Дании. Отец его приходился двоюродным братом Ивану VI. Будучи с 1813 года штатгальтером Норвегии в рамках датско-норвежской унии, Кристиан отказался признать условия одного из Кильских мирных договоров 1814 о переходе Норвегии от Дании к Швеции.

19 мая 1814 года избран королём Норвегии, но не был признан великими державами и 10 октября 1814 года отказался от короны, после чего установилась шведско-норвежская уния.

В 1815—1818 годах — губернатор датского острова Фюн.

В 1818—1831 годах не участвовал в государственных делах.

В 1831—1839 годах — член Тайного совета.

Наследовал датский престол после смерти своего двоюродного брата Фредерика VI. Был последним представителем датского абсолютизма. Проводил политику подавления крестьянского и либерально-демократического движения в Дании и национально-освободительного движения в Шлезвиге и Гольштейне. Вместе с тем тайно был подготовлен проект конституции. О ней объявил его сын Фредерик VII через 8 дней после смерти короля.

Преемником Кристиана стал его бездетный сын Фредерик VII, но наследником второй очереди еще в 1847 году был определён представитель отдалённой ветви Ольденбургов Кристиан Глюксбургский, впоследствии король Кристиан IX, родоначальник датской, норвежской и греческой династий.

Литература

• Христиан VIII // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Кристиан VIII

Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211