Хани, Крис

Крис Хани Chris Hani<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Генеральный секретарь ЮАКП
1991 — 1993
Рождение:	28 июня 1942(1942-06-28) Кофимваба, Транскей, ЮАР
Смерть:	10 апреля 1993(1993-04-10) (50 лет) Боксбург, ЮАР
Партия:	ЮАКП
Награды:

Крис Хани (коса Chris Hani, 28 июня 1942, Кофимваба, Транскей — 10 апреля 1993, Боксбург) — южноафриканский революционер, генеральный секретарь Коммунистической партии ЮАР, член Национального исполкома АНК, начальник штаба Умконто ве сизве — вооружённого крыла Африканского национального конгресса.

Биография

Родился в семье народа коса в городке Кофимвабе, Транскей. C 1959 по 1961 год учился в Университете Родса в Форте Хейр. С 1957 года член Юношеской лиги Африканского национального конгресса, с 1974 года член Национального Исполкома АНК. Крис Хани являлся активным участником освободительного движения. Впервые арестован в 1963 году по «Закону о борьбе с коммунизмом», после чего отправился в изгнание в Лесото. В общей сложности, жил в эмиграции в Ботсване, Замбии, Лесото, пережил несколько покушений.

В 1961 году вступил в Коммунистическую партию. В декабре 1991 года избран генеральным секретарем Компартии ЮАР.

Был убит 10 апреля 1993 года у порога своего дома в тот момент, когда Хани со своей дочерью Номаквези собирался на работу в Боксбурге. Убийство совершил Януш Валюсь, польский иммигрант, сторонник ультраправого Движения сопротивления африканеров, который получил оружие от депутата Консервативной партии Клива Дерби-Льюиса. Находясь в автомобиле, Валюсь выстрелил в Хани, затем ещё три раза в голову. Хотя Валюсь сменил автомобильные номера, свидетель расстрела предоставил властям достаточно точное описание автомобиля. Это событие имело целью сорвать намечающиеся переговоры между правительством и АНК.

«За одного Хани — тысячу буров!» — призывали на митингах чёрные радикалы. Председатель натальского отделения АНК Хэрри Гвала призвал чернокожих студентов овладевать огнестрельным оружием, для того чтобы «вести переговоры через прорези автоматов АК-47». Затем он сказал, что он «не готовится умереть за свободу, а готовится убивать за неё». Только личное вмешательство Нельсона Манделы позволило избежать кровопролития.

В октябре 1993 года Валюсь и Дерби-Льюис были приговорены к смертной казни. В 1995 году смертная казнь была заменена на пожизненное заключение.

В 2008 году посмертно награждён медалью Изитваландве.

Жак Деррида посвятил погибшему Хани свою книгу «Призраки Маркса».

В 2011 году средняя дочь Хани из трёх, Номаквези, умерла в возрасте 22 лет от астматического приступа.

Ссылки

• [www.sacp.org.za/main.php?include=docs/biography/2006/hani.html My Life. An autobiography written in 1991]

Отрывок, характеризующий Хани, Крис

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.