Критенко, Юрий Григорьевич

Критенко Юрий Григорьевич
Имя при рождении:	Крітенко Юрій Григорович
Дата рождения:	4 июля 1938(1938-07-04)
Место рождения:	Киев, Труханов остров , УССР
Дата смерти:	4 декабря 1997(1997-12-04) (59 лет)
Место смерти:	Киев, Украина
Гражданство:	СССР СССР → Украина Украина
Профессия:	актёр
Карьера:	1951 — 1997
Награды:

Юрий Григорьевич Критенко (4 июля 1938, Киев — 4 декабря 1997, там же) — советский, украинский актёр театра и кино Заслуженный артист Украинской ССР, лауреат премии комсомола УССР, Лауреат Национальной Премии ГДР (Nationalpreis der DDR).

Биография

Юрий Григорьевич родился в Киеве на Трухановом острове (районе столицы советской Украины, который был уничтожен во время второй мировой войны при отступлении фашистских оккупантов осенью 1943 г.).

С детстве снимался в кино на киностудии имени Довженко. «Тарас Шевченко» (1951), «Неразлучные друзья» (1953), «Педагогическая поэма» (1955).

Окончил Киевский институт театрального искусства им. И. Карпенко-Карого в мастерской Марьяна Крушельницкого.

Работал в Киевском ТЮЗе, в Украинском драматическом театре им. И. Франко, был актёром Театра Киноактера Киевской киностудии им. А. Довженко.

Был членом Союза кинематографистов Украины.

Похоронен на Лесном кладбище в Киеве.

Семья

• Жена — Лидия Андреевна Гаевая
  • Сын — Андрей Юрьевич Критенко
  • Сын — Юрий Юрьевич Критенко

Фильмография

1. 1951 — Тарас Шевченко — мальчуган, эпизод (нет в титрах)
2. 1953 — Неразлучные друзья — Юра Шевчук «Боцман»
3. 1955 — Педагогическая поэма — Вожатый (нет в титрах)
4. 1959 — Это было весной
5. 1962 — Среди добрых людей — Василий Свиридович Тихонюк, старший пионервожатый
6. 1970 — Два дня чудес — Александр Ефимович, главный врач
7. 1975 — Побег из дворца — Григорий Сергеевич, физик
8. 1976 — Такая она, игра — Леопольд Григорьевич, администратор футбольного клуба «Искра»
9. 1977 — Тачанка с юга
10. 1978 — Вижу цель — Владимир Николаевич Сурков, капитан, прораб
11. 1979 — Пробивной человек — автослесарь
12. 1980 — Странный отпуск
13. 1981 — Будем ждать, возвращайся — Сычёв
14. 1982 — Житие святых сестёр — Еремей
15. 1982 — Нежность к ревущему зверю — Иосиф Антонович Углин
16. 1984 — За ночью день идет — староста Нежина
17. 1985 — Кармелюк — Яким, кузнец
18. 1985 — Контрудар — Никифор Тимофеевич Кальченко
19. 1985 — Прыжок
20. 1986 — Нас водила молодость... — эпизод
21. 1986 — Последняя электричка (короткометражный) — дядя Степан
22. 1986 — Рядом с вами — директор школы
23. 1987 — Ваш специальный корреспондент — член редколлегии
24. 1987 — Раненые камни — ротмистр
25. 1988 — Дорога в ад — подельник Марты
26. 1988 — Как мужчины о женщинах говорили (короткометражный) — дядька Михаил
27. 1988 — Штормовое предупреждение — Юрий Юрьевич, начальник управления торговли
28. 1990 — Допинг для ангелов — эпизод
29. 1991 — Грех — пан Шпарчук
30. 1991 — Цена головы
31. 1992 — Выстрел в гробу — работник органов
32. 1992 — Мелодрама с покушением на убийство
33. 1992 — Сердца трех — мистер Беском, поверенный Френсиса
34. 1993 — Золото партии — главврач клиники
35. 1993 — Преступление со многими неизвестными — Ковнацкий, судья
36. 1994 — Долой стыд! — начальник, любитель молодых девушек
37. 1995 — Гелли и Нок — капитан парохода
38. 1995 — Остров любви — Николай Севастьянович Потапенко, профессор-биолог

Отрывок, характеризующий Критенко, Юрий Григорьевич

Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.