Кричинский, Степан Самойлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Степа́н Само́йлович Кричи́нский
Основные сведения
Страна

Российская империя

Дата рождения

20 января 1874(1874-01-20)

Место рождения

имение Каскевичи Ошмянского уезда Виленская губерния ныне Ошмянский район Белоруссия

Дата смерти

9 августа 1923(1923-08-09) (49 лет)

Место смерти

Петроград

Работы и достижения
Работал в городах

Санкт-Петербург

Важнейшие постройки

Санкт-Петербургская соборная и кафедральная мечеть (участие в проекте)

Степан Самойлович Кричи́нский (род. 20 января 1874 в имении Каскевичи Ошмянского уезда Виленской губернии (ныне в Белоруссии) — ум. 9 августа 1923 после тяжёлой болезни) — русский архитектор эпохи эклектики.





Биография

Родился и вырос в семье генерал-майора Самойла Кричинского, представителя польско-литовских мусульман[1]. Мать — Сусанна Давыдовна, урождённая Тольская, жила в 1895 году в Вильно на Мостовой улице. Получил среднее образование в реальном училище г. Вильно. В 1897 окончил Петербургский институт гражданских инженеров. С 1900 года работал в качестве главного архитектора в управлении пограничной стражи России.

Знакомился с архитектурой Италии, Германии, Франции, Швеции и Финляндии. Изучал памятники русского зодчества на Севере и в среднерусских губерниях. Исследовал вопросы курортного строительства на Кубани и Черноморском побережье в 19161917 годах. Построил 24 здания в различных городах. Принимал участие в возведении крупных сооружений Петербурга.

С 1918 по 1920 был профессором архитектуры Кубанского политехнического института, а с 1921 своей альма-матер — Института гражданских инженеров. C 1922 — начальник Архитектурно-строительного управления в Петрограде.

Был женат на дочери Глеба Ивановича Успенского — Марии Глебовне, её брат — Александр Глебович Успенский, также был известным архитектором. В 1904 году в семье Кричинских родился сын Глеб, через год сын Борис, а несколько позже дочь Ирина. Сын Борис позже, в 19251926 годах, составил список работ отца.

Умер Степан Самойлович в 1923 году. Похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Знаменитые сооружения

Проекты

Напишите отзыв о статье "Кричинский, Степан Самойлович"

Примечания

  1. Тагирджанова А. Н. [www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/42/history_spb_42_53-60.pdf В костёле мог бы звучать азан…] // История Петербурга, 2008, № 2, с. 53—60.

Литература

  • Архитекторы-строители Петербурга-Петрограда начала XX века. Каталог выставки. // Л., 1982; АХЕ. 1916. С. 162
  • Степан Самойлович Кричинский. Некролог // Зодчий, 1924, N 1, С.4-5
  • Горюнов В. С., Тубли М. П. Архитектура эпохи модерна. // СПб., 1994. С. 339; Строитель. 1897. Стлб. 720.

Ссылки

  • [magazines.russ.ru/neva/2002/12/novik.html «ЖЗ», Архитектор Кричинский], Петр Новиков
  • [www.snor.ru/?an=pers_360 Кричинский, Степан Самойлович в Справочнике Научных Обществ России]
  • [encspb.ru/object/249 Кричинский, Степан Самойлович в статьях энциклопедии Санкт_Петербурга]

Отрывок, характеризующий Кричинский, Степан Самойлович

Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил: