Криштофович, Африкан Николаевич

Африкан Николаевич Криштофович
1949 год
Место рождения:	село Крыштоповка, Павлоградский уезд, Екатеринославская губерния, Российская империя
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Научная сфера:	геология, палеоботаника, ботаника
Учёная степень:	доктор биологических наук, доктор геолого-минералогических наук
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР, академик АН УССР
Альма-матер:	Новороссийский университет
Известен как:	основоположник и руководитель советской палеоботанической школы, исследователь в палеоботанической и геологической областях знаний, пионер геологического изучения и освоения недр дальневосточной части СССР
Награды и премии:	Серебряная медаль им. П. П. Семёнова-Тян-Шанского

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Krysht.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Krysht.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=5092-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Африка́н Никола́евич Криштофо́вич (8 ноября 1885 года, село Крыштоповка, Павлоградский уезд, Екатеринославская губерния (ныне — в Близнюковском район, Харьковская область Украина) — 8 ноября 1953 года, Ленинград) — советский учёный-геолог, палеоботаник, ботаник. Доктор биологических наук (1926)^{[уточнить]}. Доктор геологических наук (1934). Академик АН УССР (с 1945), член-корреспондент АН СССР (1953). Лауреат Сталинской премии СССР (1946). Основатель научной школы.

Биография и научная деятельность

С 1903 обучался в Новороссийском университете, который окончил в 1908 с дипломом первой степени. Ученик ботаника-географа Г. И. Танфильева, почвоведа и физиолога растений А. И. Набоких, геолога В. Д. Ласкарева, зоолога А. А. Браунера.

Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию по кафедре ботаники, в это время осуществил научные командировки в Египет, Японию, Австралию, Германию, Францию, Венгрию, Италию, Норвегию, Англию, провëл палеоботанические исследования на территории Украины, Молдавии, Крыма, читал курс палеоботаники, опубликовал ряд научных статей.

С 1914 года А. Криштофович — адъюнкт-геолог Геологического комитета. С этого времени он проводит геологические исследования в Сибири, Приамурье, на Сахалине, читает курс палеоботаники в Дальневосточном университете в Владивостокском политехническом институте.

По предложению американского палеонтолога Р. Дикерсона А. Криштофович участвует в геологической экспедиции на Филиппинские острова, где им были собраны богатые геологические, палеоботанические и ботанические материалы, в последующем использоваеные ученым в многочисленных трудах по стратиграфии мезозойских и третичных отложений и угленосности Сибири и Дальнего Востока, фитогеографии, палеогеографии.

Исследователь заложил основы стратиграфии континентальных толщ Восточной Азии, открыл месторождение нефти на Сахалине, нашел скелетные остатки гигантского мезозойского динозавра, который теперь хранится в музее Санкт-Петербурга, решил ряд теоретических проблем происхождения современной растительности.

В годы октябрьского переворота и гражданской войны, находясь во Владивостоке в изоляции от центральных геологических учреждений центра, А. Н. Криштофович приложил много усилий для организации Дальневосточного филиала Геологического комитета, который способствовал решению многих геологических проблем. Плодотворная деятельность ученого в изучении Дальневосточного края была отмечена наградами Русского Географического общества в 1924 — серебряной медалью имени П. П. Семенова-Тян-Шанского, а в 1929 — золотой медалью имени Ф. П. Литке.

После возвращения с Дальнего Востока А. М. Криштофовича выбирают старшим геологом Геолкома. Он занимается научной деятельностью, читает лекции в Ленинградском университете и в Горном институте. 25 ноября 1926 в Одесском университете он успешно защищает докторскую диссертацию на тему «Меловая флора Русского Сахалина» и ему присуждают степень доктора биологических наук.

В мае 1930 был арестован по, так называемому, «Делу Академии наук». Полтора года находился в Ленинградской тюрьме «Кресты». Благодаря вмешательству и ходатайству ученых, в частности академика А. П. Карпинского, в 1931 А. Криштофовича отправляют в ссылку на 5 лет в Свердловск с разрешением на чтение лекций. Здесь он до конца 1934 преподавал палеоботанику в Свердловском университете и в Горном институте.

Оригинальные труды ученого получили всемирное признание.

В 1934 ВАК СССР присудил ему степень доктора геологических наук без защиты диссертации. В 1936 Национальное географическое общество США избирает его своим почëтным членом. В 1938 Криштофовича принимают членом Московского общества естествоиспытателей. В 1946 избирают почетным членом Лондонского географического и Американского и Лондонского геологических обществ.

В 1945 академия наук Украинской ССР избирает его действительным членом, а Российская академия наук в 1953 — членом-корреспондентом.

Учебник профессора Криштофовича «Палеоботаника» в 1946 г. был отмечен Сталинской премией.

А. Н. Криштофович был одним из основателей Российского палеонтологического общества (с 1949 — Всесоюзное палеонтологическое общество), долгое время был его секретарем, заместителем председателя и председателем. Он был активным членом Всероссийского ботанического общества и Всесоюзного географического общества. На XVII сессии Международного геологического конгресса А. Н. Криштофовича избрали вице-президентом Международного палеонтологического союза.

А. Н. Криштофович скоропостижно скончался 8 ноября 1953 года, в день своего 68-летия, в Ленинграде. Был и похоронен на Серафимовском кладбище, вблизи Храма Серафима Саровского.

Память

Именем А. М. Криштофовича были названы:

• 85 новых видов и других таксономических единиц флоры и фауны
• Горный хребет на острове Уруп в Курильской гряде (координаты 48° ю. ш. и 62° з. д.)
• Кратер на Марсе

Ссылки

• [pavlonews.info/news/categ_16/582.html Африкан Криштофович]

Отрывок, характеризующий Криштофович, Африкан Николаевич

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»