Кри (народ)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кри (племя)»)
Перейти к: навигация, поиск
Кри
Самоназвание

nehiyawak

Численность и ареал

Всего: ок. 320 тысяч
Канада Канада / США США

Язык

кри

Кри (англ. Cree, фр. Cri, самоназвание nehiyawak[1]) — этническая общность в Северной Америке. Территория расселения племён кри в XVII—XVIII веках простиралась от Гудзонова залива и залива Джеймс на востоке до Альберты и Большого Невольничьего озера на западе[2]. К началу XXI века племена кри проживают на территории США (равнинные кри) и Канады, в которой являются самой распространённой и многочисленной аборигенной языковой группой. Их язык, использующий собственный алфавит, относится к алгонкинской группе. Язык кри стал одной из составляющих смешанного языка мичиф, на котором говорят канадские метисы.





История

Племена, в настоящее время объединяемые понятием «кри», населяли северо-восточную часть Северной Америки на протяжении нескольких тысячелетий, будучи рассредоточены по всей территории региона и не создавая больших популяций. Название «кри» восходит к названию индейского племени, обитавшего в окрестностях залива Джеймс, которое во французской транскрипции записывалось как Kiristinon. Впоследствии название было упрощено до «кри» и распространено на другие родственные народы[1].

Первые контакты кри с европейцами в районе залива Джеймс упоминаются иезуитами около 1640 года. После возникновения в 1670-е годы факторий, занимавшихся пушной торговлей, началась экономическая миграция индейских племён с целью активней участвовать в этой торговле. Кри перекочёвывали ближе к факториям, занимаясь охотой в их окрестностях и постепенно втягиваясь в экономику европейских поселений как наёмные работники. На этом фоне католическими священниками велась миссионерская деятельность[1].

К моменту прихода в Северную Америку европейцев племена кри условно разделялись на две больших группы. Лесные, или болотные, кри (маскегон) были племенами охотников-собирателей, в рацион которых входили зайчатина и, реже, мясо более крупной дичи — карибу, лося, медведя. Социальная структура племён основывалась на связанных родственными отношениями семьях; более многочисленные объединения могли формироваться для военных действий. Лесные кри исповедовали анимизм, веруя в духов предков и животных, шаманы пользовались в их племенах значительным влиянием, действовали многочисленные табу[2]. В мифологии кри был популярен образ трикстера. Лесные кри использовали для передвижения каноэ в летнее время и снегоступы и сани-тобогган зимой, жили в куполообразных вигвамах, носили шкуры и изготовляли орудия из дерева, камня и кости. После контакта с европейцами кри развили обмен пушнины на железные изделия, ткани и другую промышленную продукцию[1].

Равнинные кри населяли северные регионы Великих равнин. Они могли быть потомками вытесненных на Великие равнины болотных кри либо племенами, ушедшими туда самостоятельно благодаря получению более высоких технологий; так или иначе, о «кри Равнин» сообщается уже в 1730-е годы[1][3]. Как и у других индейцев прерий, их культура строилась вокруг охоты на бизонов и сбора диких съедобных растений. После контакта с европейцами равнинные кри, получившие в своё распоряжение лошадей и огнестрельное оружие, проявили себя как воинственные племена, организуя налёты и войны с соседними племенами. Их военная организация предусматривала объединение воинов из 12 различных племён, каждое из которых в мирное время возглавлял свой вождь. Религиозные обряды равнинных кри были тесно связаны как с охотой на бизонов, так и с войной[2]. Среди таких обрядов, возникших у племён Великих равнин, но не у лесных кри, была Пляска Солнца. К концу 1800-х годов, однако, эпидемии (в том числе занесенной европейцами оспы[3][4]), истребление бизоньих стад и государственная политика, направленная на отторжение индейских земель, привели к угасанию культуры равнинных кри[1]. В третьей четверти XIX века равнинные кри, с исчезновением бизоньих стад теряющие средства к существованию, попытались отбить земли у племён черноногих, но в 1870 году потерпели окончательное поражение. Поражением окончилось и восстание Луи Риэля в 1885 году, в котором равнинные кри приняли участие[3]. Бывшие кочевые народы были переселены в резервации, где начали заниматься земледелием и скотоводством[1].

Процесс уничтожения традиционной культуры кри и других коренных народов Канады продолжило внедрение школ-интернатов, в которые принудительно забирались индейские дети с целью привития им «белой» культуры[1]. Польский автор Аркадий Фидлер причисляет к бедствиям, которые принёс белый человек индейцам кри, наряду с оспой, «повальный» алкоголизм, венерические болезни и туберкулёз; последний, по словам Фидлера, появился среди лесных кри залива Джеймс после того, как они сменили традиционную одежду из лосиных шкур на шерстяные ткани промышленного изготовления, хуже защищающие от стихий[4].

Начиная с 1970-х годов происходит рост роли кри в политических процессах Канады. Уже в это время кри залива Джеймс и Северного Квебека получили первые органы самоуправления (в том числе сформированную в 1978 году Региональную администрацию кри[5]), после чего права этих органов регулярно расширяются. Представители отдельных племён ведут переговоры с федеральным и провинциальными правительствами Канады о правах на природные ресурсы, находящиеся на принадлежащих им землях, в Альберте племя лубиконов вело судебную тяжбу против правительства за долю в доходах от добычи природного газа. Кри играли важную роль в работе органов ООН, в частности при выработке Декларации о правах коренных народов, принятой в 2007 году[1].

Демография

Согласно данным Статистической службы Канады, в 2015 году в Канаде насчитывалось более чем 130 племён кри, к которым принадлежало в общей сложности порядка 317 тысяч человек, из которых 170 тысяч проживали в резервациях. На территории Саскачевана было зарегистрировано 115 тысяч кри, в Манитобе — 81 тысяча, в Альберте 78 тысяч, в Онтарио 25 тысяч и в Квебеке 18 тысяч кри[1]. На территории штата Монтана в США в резервации Роки-Бой проживает около 2500 индейцев племени чиппева-кри[6].

Сами кри называют себя таким образом только в английской речи, а в качестве самоназвания используют термин nehiyawak. Отдельными терминами paskwâwiyiniwak, sakâwiyiniwak, maskêkowiyiniwak и Eeyouch могу обозначаться четыре основных лингво-географических группы — равнинные кри, лесные кри, болотные кри и кри залива Джеймс. Кри залива Джеймс (или восточные кри) связаны как лингвистически, так и культурно с инуитами и обитающими в Квебеке атикамеками. Среди племён кри в западных провинциях Канады часто наблюдается смешанный этнический состав, в них входят представители народов оджибве (чиппева), чипевьянов, сото и ассинибойнов. Перепись населения Канады 2011 года показала, что 95 тысяч жителей Канады говорят на языке кри и ещё 29 тысяч на таких родственных ему диалектах, как атикамек, инну-аймун, оджи-кри и мичиф[1].

Одними из наиболее известных кри являются профессиональный канадский хоккеист Джонатан Чичу и политический деятель Элайджа Харпер. Среди политиков национального и провинциального уровня в Канаде также представители кри Овид Меркреди (председатель Новой демократической партии Манитобы), Ноэль Старбланкет, Мэтью Кун-Кам, Перри Бельгард и Тереза Спенс[1].

Напишите отзыв о статье "Кри (народ)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Richard J. Preston. [www.thecanadianencyclopedia.ca/en/article/cree/ Cree]. The Canadian Encyclopedia (September 9, 2012). Проверено 13 мая 2016.
  2. 1 2 3 [www.britannica.com/EBchecked/topic/142354 Cree] (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online. Проверено 13 мая 2016.
  3. 1 2 3 Юрий Стукалин. [books.google.ca/books?id=5ZxSAgAAQBAJ&lpg=PP1&pg=PT541#v=onepage&q&f=false Кри, равнинные] // Первая энциклопедия Дикого Запада – от A до Z. — Яуза/Эксмо, 2014.
  4. 1 2 А. Фидлер. Индейцы кри // Канада, пахнущая смолой / пер. Я. Немчинского. — Географгиз. — М., 1961.
  5. [www.gcc.ca/gcc/whogcc.php About the Grand Council of the Crees (Eeyou Istchee)]. Grand Council of the Crees. Проверено 14 мая 2016.
  6. [tribalnations.mt.gov/chippewacree Chippewa Cree Tribe]. Office of the Governor, Montana. Проверено 13 мая 2016.

Литература

  • Котенко Ю. В. Индейцы Великих равнин. Оружия, воинская магия, боевое искусство, битвы. — М.: Издательский Дом «Техника-молодежи», 1997. — 160 с.: ил. — ISBN 5-88573-005-9
  • Стукалин Ю. В. Энциклопедия военного искусства индейцев Дикого Запада. — М.: «Яуза», «Эксмо», 2008. — 688 с.: ил. — ISBN 978-5-699-26209-0
  • Уайт Джон Мэнчип. Индейцы Северной Америки. Быт, религия, культура / Пер. с англ. С. К. Меркулова. — М.: Центрполиграф, 2006. — 314 с.: ил. — ISBN 5-9524-2347-7

Ссылки

В Викитеке есть тексты по теме
Кри (народ)

«Википедия» содержит раздел
на языке кри
«Main Page»

  • [www.britannica.com/EBchecked/topic/142354 Cree] (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online. Проверено 13 мая 2016.
  • Richard J. Preston. [www.thecanadianencyclopedia.ca/en/article/cree/ Cree]. The Canadian Encyclopedia (September 9, 2012). Проверено 13 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Кри (народ)

– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.