Кровавые алмазы

Кровавыми (конфликтными) алмазами называют алмазы, добытые на территории ведения военных действий, деньги от продажи которых идут на финансирование повстанческого движения, оккупационной армии или деятельности полевых командиров. Термин «кровавый алмаз» как правило применяется в отношении Африки, на которую приходится две трети мировой добычи алмазов.

История

Ангола

Ангола, бывшая колония Португалии, получила независимость 11 ноября 1975 года. Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) и Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА) вели гражданскую войну с 1974 по 2001 год. В период с 1992 по 1998 год, вопреки Бисесским соглашениям 1991 года, с целью финансирования войны с правительством, УНИТА продала алмазы на сумму 3,72 миллиарда долларов США.
Осознав роль алмазов в финансировании движения УНИТА, в 1998 году ООН приняла 1173 и 1176 Резолюции Совета Безопасности ООН, запрещающие покупку конфликтных алмазов из Анголы. 1173 Резолюция стала первой резолюцией ООН, непосредственно упоминающей алмазы в контексте финансирования военных действий. Согласно отчётам, деньги от продажи 20 % алмазов, добытых в 1980-х годах, шли на нелегальные цели, причем 19 % алмазов были конфликтными. К 1999 году, по оценкам Всемирного алмазного совета, незаконная продажа алмазов снизилась до 3,06 % мировой добычи, а к 2004 году приблизительно до 1 %.

Несмотря на Резолюцию ООН, УНИТА продолжала продавать или обменивать алмазы для обеспечения своих военных нужд. В связи с этим, канадскому дипломату Роберту Фаулеру было поручено провести расследование для выявления каналов нелегального сбыта алмазов.
В 2000 году Фаулер представил отчёт, в котором были указаны страны, организации и люди, причастные к незаконной торговле. Отчёт связал алмазы с конфликтами в странах Третьего мира, что привело к подписанию 1995 Резолюции Совета Безопасности ООН, а также инициировало создание в 2003 году Схемы Сертификации Процесса Кимберли.

Либерия и Сьерра-Леоне

С 1989 по 2003 год Либерия была охвачена гражданской войной. В 2000 году ООН обвинила президента Либерии Чарльза Тейлора в поддержке Объединённого революционного фронта (ОРФ), повстанческого движения в соседней Сьерра-Леоне, поставками оружия и торговлей в обмен на алмазы. В 2001 году ООН наложила санкции на торговлю алмазами Либерией. В августе 2003 года Тейлор был вынужден покинуть президентский пост и выехал в Нигерию, а затем был задержан и предстал перед Специальным судом по Сьерра-Леоне, процесс над ним проходил в Гааге. 21 июля 2006 года он отверг все обвинения в совершении преступлений против человечности и военных преступлений.

Также сообщалось о том, что в период взрывов американских посольств в Африке 1998 года Аль-Каида покупала алмазы Либерии, после того как другие активы Аль-Каиды были заморожены.

После установления мира Либерия пытается создать законную алмазодобывающую промышленность. Санкции ООН были отменены и теперь Либерия входит в Процесс Кимберли.

Кот-д’Ивуар

Кот-д’Ивуар (также известный как Берег Слоновой Кости) начал развивать зарождающуюся индустрию добычи алмазов в начале 1990-х годов. В 1999 году произошёл государственный переворот, началась гражданская война, и через Кот-д'Ивуар стали экспортироваться конфликтные алмазы из Либерии и объятой войной Сьерра-Леоне. Для сокращения нелегальной торговли алмазами в стране была остановлена добыча алмазов, и в декабре 1995 года Совет Безопасности ООН запретил любой экспорт алмазов из Кот-д’Ивуар. Однако, несмотря на санкции ООН, противозаконная торговля алмазами в Кот-д’Ивуре по-прежнему существует. Необработанные алмазы переправляются в соседние государства и центры международной торговли через северные территории, подконтрольные группировке Новые силы (фр. Forces Nouvelles de Côte d’Ivoire), которая по некоторым сведениям использует полученные средства для покупки оружия.

Демократическая Республика Конго

Несмотря на гражданские войны в 1990-х годов, Демократическая Республика Конго (в прошлом Заир) вступила в Процесс Кимберли и теперь экспортирует 8 % мировой добычи алмазов. В разгар гражданской войны в середине 1990-х годов в Демократической Республике Конго был найден и продан корпорации De Beers знаменитый алмаз Millennium Star весом 200 карат (40 граммов).

Республика Конго

В 2004 году Республика Конго была исключена из Процесса Кимберли, поскольку официально не имея алмазодобывающей промышленности, государство экспортировало большое количество алмазов, происхождение которых не могло объяснить. Также Республика Конго обвинялась в фальсификации сертификатов происхождения алмазов. В 2007 году Республика Конго была повторно принята в Процесс Кимберли.

Зимбабве

Схема Сертификации Процесса Кимберли не рассматривает алмазы, добытые в Зимбабве, как конфликтные. Ранее, в результате беспорядочной добычи в Маранге и контрабанды алмазов, за ситуацией в Зимбабве начал наблюдать Всемирный алмазный совет.

В июле 2010 года Схема Сертификации Процесса Кимберли признала алмазы, добываемые на спорной территории Маранге, легальными, разрешив торговлю ими на международном рынке, после того, как месяцем ранее вышел отчёт наблюдателей.

Борьба с кровавыми алмазами

В отчёте «A Rough Trade» 1998 года организация Global Witness первой связала конфликты в Африке с алмазами. ООН также признала роль конфликтных алмазов в финансировании военных действий и в 1998 году приняла [www.un.org/russian/documen/scresol/res1998/res1173.htm 1173 Резолюцию Совета Безопасности]. В 2008 году Фаулер в своём отчёте подробно описал, как УНИТА финансировала военные действия, что непосредственно привело в принятию [www.un.org/russian/documen/scresol/res2000/res1295.htm 1295 Резолюции ООН] весной того же года и встрече руководителей южноафриканских стран-экспортеров алмазов в Кимберли, ЮАР с целью выработать методику, которая позволила бы остановить торговлю конфликтными алмазами и создать механизм представления покупателям доказательства непричастности алмазов к военным действиям.

В Резолюции 1295 говорится:

18. приветствует предложение о созыве совещания экспертов в целях определения системы контроля для содействия осуществлению мер, содержащихся в резолюции 1173 (1998), включая механизмы, которые позволили бы повысить уровень транспарентности и подотчётности в деле осуществления контроля за алмазами, начиная с источника их происхождения и кончая их поступлением на биржи, подчеркивает важность того, чтобы при разработке таких мер контроля делалось всё возможное для недопущения нанесения побочного ущерба законной торговле алмазами, и приветствует намерение Южно-Африканской Республики принять у себя соответствующее совещание в этом году;

Схема сертификации процесса Кимберли

19 июля 2000 года на Всемирном алмазном конгрессе в Антверпене была принята резолюция, направленная на противодействие продаже конфликтных алмазов. Согласно резолюции, требовалось ввести международную систему сертификации экспортируемых и импортируемых алмазов, а продажа алмазов, не прошедших процедуру сертификации, должна была быть законодательно запрещена во всех странах. Все страны должны были ввести уголовную ответственность за контрабанду конфликтных алмазов, а лицо, уличённое в торговле ими, в дальнейшем не допускалась к торгам на алмазных биржах Мировой организации алмазных бирж. Кроме того, в некоторых туристических центрах (например, в Дубае) для вывоза алмаза из страны владелец должен был предъявить в аэропорту сертификат Процесса Кимберли. Кимберлийский процесс проводился самими африканскими странами, добывающими алмазы.

Отрывок, характеризующий Кровавые алмазы

– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.