Кровавый четверг

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Кровавый четверг (фильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Кровавый четверг
Thursday
Жанр

криминальный фильм
драма
триллер
комедия

Режиссёр

Скип Вудс

Продюсер

Алан Пол, В. Марк Макнейр, Кристин Шикс

Автор
сценария

Скип Вудс

В главных
ролях

Томас Джейн,
Аарон Экхарт,
Микки Рурк

Оператор

Дени Ленуар

Длительность

83 мин.

Страна

США США

Язык

английский

Год

1998

IMDb

ID 0124901

К:Фильмы 1998 года

Кровавый четверг (англ. Thursday — «четверг») — кинофильм американского режиссёра Скипа Вудса. Кинокритики сравнивали его с ранними работами Квентина Тарантино.



Сюжет

Бывший торговец наркотиками Кейси Уэллс (Томас Джейн), прошедший через все круги ада, решает выйти «на пенсию» и забыть о своем тёмном прошлом. Переехав из Лос-Анджелеса в Хьюстон, он резко меняет свой имидж и в глазах окружающих становится обыкновенным гражданином, которого трудно заподозрить в чём-либо криминальном. Однако бывшему наркодилеру судьба готовит очередной, самый неожиданный сюрприз.

В один четверг, его навещает по новому адресу бывший приятель и напарник по криминальному прошлому Ник (Аарон Экхарт). Он оставляет на хранение кейс, гарантировав, что он не привёз с собою ничего противозаконного, и одалживает машину. Не доверяя Нику, главный герой вскрывает чемодан и обнаруживает, что там спрятаны наркотики. Придя в ярость, Кейси смывает их в канализацию. Вскоре после этого, к нему заявляется под видом разносчика пиццы чернокожий бандит, который должен застрелить Кейси и забрать наркотики. Узнав о судьбе наркотиков, он собирается довершить дело, но Кейси упрашивает нежданного «гостя» дать покурить ему марихуаны последний раз в жизни. Воспользовавшись расслабленностью бандита, он его обезоруживает и запирает в гараже связанным и подвешенным вниз головой.

Потом к Кейси Уэллсу приходит чиновник из отдела усыновления, а затем и Даллас (Полина Поризкова), сексапильная брюнетка в красном платье — одна из бывших подруг Ника. Пытаясь заполучить деньги или наркотики, она привязывает хозяина дома к стулу и занявшись с обездвиженным Кейси оральным сексом, принуждает его к совокуплению.

В этот время подоспевает ещё один «охотник» за товаром, садист по имени Билли Хилл (Джеймс ЛеГроу). Без раздумий он убивает Даллас как раз, когда она занимается сексом. Окровавленый Кэйси чудом высвобождается и оглушает Билли сковородой и подвешивает его все в том же гараже.

Раздаётся телефонный звонок. На связи Ник. Он рассказывает о том что когда нибудь Кейси будет лежать у моря с камерой от запасного колеса, Ник прощается и кладёт трубку. Измотанный всем пережитым за день Кейси толком его не слушает и лишь ждёт возвращения Ника, чтобы поговорить об обмане с кейсом наркотиков. Ник говорит из телефонной будки, и отирает лоб... окровавленой рукой. Становится понятно, что он смертельно ранен и звонил Кейси, чтобы рассказать о чём-то очень важном.

К опустошённому главному герою является полицейский Касаров (Микки Рурк), принесший с собой голову Ника (который украл у Касарова деньги). Касаров требует, чтобы Кейси нашёл деньги, два миллиона долларов, украденные Ником и даёт ему время до 7 часов вечера. Полицейский убивает оставшихся в живых, которых подвесил Кейси за ноги в своём гараже. После ухода Касарова, Кейси, по его совету, расчленяет все мёртвые тела в своём доме, наводит порядок и выносит на мусорку мешки с частями тел. Его взгляд падает на машину, которую он одолжил Нику в начале фильма и на которой вернулся полицейский Касаров, и он вспоминает туманный намёк про запасное колесо из их последнего разговора. Кейси вскрывает запаску и находит там два миллиона долларов. По телефону убитого чёрнокожего бандита, нажав кнопку повторного вызова, он связывается с его боссом. Кейси обещает продать наркотики за миллион долларов и назначает встречу у себя в 7 часов вечера. В назначенное время в дом Кейси врываются Касаров и полицейские. Самого Кейси там уже нет. Одновременно к дому Кейси подъезжает машина с вооружёнными бандитами, они направляются к дому. Слышны звуки завязавшейся перестрелки.

Аэропорт. Жена Кейси встречает кого-то у частного самолёта. Подъезжает шикарная машина Даллас, из неё выходит Кейси и предлагает жене немедленно вылететь в Париж. Он говорит, что не хочет её терять. Она бросает встречу и решает уехать с ним. После чего Кейси показывает жене кучу денег в чемодане и говорит, что там два миллиона и он всё объяснит позже.

В ролях

Напишите отзыв о статье "Кровавый четверг"

Ссылки

  • «Кровавый четверг» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmovie.com/movie/v173819 Кровавый четверг] (англ.) на сайте allmovie
  • [www.rottentomatoes.com/m/thursday/ «Кровавый четверг»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
  • [www.videoguide.ru/card_film.asp?idFilm=21484 Рецензия к фильму на сайте «ВидеоГид»] (рус.). Проверено 23 ноября 2010.
  • [www.kino-teatr.ru/kino/movie/hollywood/23535/annot/ Рецензия к фильму на сайте «Кино-театр»] (рус.). Проверено 23 ноября 2010. [www.webcitation.org/664m8EXQ6 Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Кровавый четверг

Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.