Крозье, Фрэнсис

Фрэнсис Родон Мойра Крозье
Francis Rawdon Moira Crozier
Род деятельности:	офицер ВМФ Великобритании, исследователь
Дата рождения:	16 августа 1796(1796-08-16)
Место рождения:	Банбридж, Ирландия
Подданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	после 1848
Отец:	Джордж Крозье

Фрэ́нсис Ро́дон Мо́йра Кро́зье (англ. Francis Rawdon Moira Crozier; 16 августа 1796, Банбридж, Ирландия — после 1848) — офицер Королевского военно-морского флота Великобритании. Участник шести арктических и антарктических исследовательских экспедиций.

Детство

Фрэнсис Крозье родился 16 августа 1796 года в Авонмор Хаус, построенном его отцом в 1792 году. Дом стоял на Церковной площади Банбриджа в графстве Даун, Ирландия. Строение сохранилось и по сей день. Крозье был одиннадцатым из тринадцати детей в семье, главой которой был богатый адвокат Джордж Крозье. Своё полное имя юный Фрэнсис получил в честь Фрэнсиса Родона, 2-го графа Мойра, приходившегося другом отцу мальчика.

Служба на флоте

В возрасте 13 лет Крозье пожелал связать свою жизнь с Королевским военно-морским флотом, и в 1810 году вышел в море в чине кадета на корабле HMS Hamadryad. Уже в 1812 году он служил в чине мичмана на HMS Briton, а в 1814 году посетил острова Питкэрн, где видел последних оставшихся в живых мятежников с корабля HMS Bounty.

В 1817 Крозье получил сертификат младшего лейтенанта и в 1818 году служил на шлюпе Dotterel во время похода к мысу Доброй Надежды. В 1821 году Крозье пожелал присоединиться ко второй экспедиции капитана Уильма Эдварда Парри, посланной для отыскания Северо-Западного прохода на судах HMS Fury и его судне-близнеце HMS Hecla. Крозье возглавил поход в район острова острова Мелвилл, где вступил в контакт с эскимосами. В этой экспедиции Фрэнсис Крозье также получил первый опыт зимовки на затёртом льдом судне. В 1824 году он вновь вернулся с Уильямом Парри в Арктику, на этот раз итогом экспедиции стала потеря судна HMS Fury близ острова Сомерсет. Крозье был повышен до звания лейтенанта в 1826 и в 1827 году вновь присоединился к Уильяму Парри в очередной его экспедиции, целью которой было на судах достичь Северного полюса. Во время этих плаваний Фрэнсис Крозье стал близким другом исследователю Джеймсу Кларку Россу.

В 1827 году, после проведения ценных астрономически и магнитных исследований во время трёх экспедиций Парри, Крозье был избран членом Королевского астрономического общества. В 1831 году был переведён на фрегат HMS Stag, на котором продолжал нести службу у берегов Португалии во время разгоревшийся в этой стране гражданской войны.

В 1835 году Крозье присоединился к экспедиции Джеймса Росса в качестве помощника командира на HMS Cove. Экспедиция была снаряжена для поиска 12 британских китобоев, пропавших в Арктике. Китобои были спасены, и в 1837 году Фрэнсис Крозье получил звание коммандера.

Исследования Антарктики

В 1839 году Крозье вновь присоединился к Джеймсу Кларку Россу в качестве второго помощника командира в его четырёхлетней экспедиции на судах HMS Erebus и HMS Terror, целью которой было изучение Антарктики. Крозье командовал кораблём HMS Terror. В августе 1840 года корабли встали на якорь в Хобарте, столице английской колонии на Тасмании, губернатором которой был сэр Джон Франклин, некогда сам возглавлявший две северных экспедиции. Здесь у Крозье случился кратковременный роман с племянницей губернатора — Софией Крэкфорт. В 1841 году Фрэнсис был произведён в чин капитана. В 1843 году, после выполнения своей задачи в Антарктике, экспедиция вернулась в Англию. Её итогом стал наиболее удачный из всех ранее предпринятых проходов сквозь паковый лёд к континенту (вплоть до 78° 10' ю.ш.), обследование значительной его части и открытие Южного магнитного полюса. При этом, потерь среди членов экипажа не было вообще. Джеймс Росс нанёс на карту береговую линию именно той части континента, которая позже стала ассоциироваться с Героическим веком антарктических исследований. Эти места в будущем служили отправными точками для экспедиций Руаля Амундсена, Роберта Скотта и Эрнеста Шеклтона. Такие названия, как гора Эребус, море Росса, земля Виктории, пролив Мак-Мёрдо и Великий ледяной барьер Росса (шельфовый ледник Росса) получили широкую известность.

В знак признания выдающихся работ Крозье по магнетизму, в 1843 году он был избран членом Королевского общества.

Поиск Северо-Западного прохода

В 1845 году Фрэнсис Крозье был назначен капитаном HMS Terror в третьей экспедиции сэра Джона Франклина, целью которой была очередная попытка найти Северо-Западный проход. В июне 1847 года, после смерти Франклина, он принял командование экспедицией, однако его судьба, как и судьба всех остальных членов предприятия, оставалась неизвестной вплоть до 1859 года, когда была найдена записка оставленная им на острове Кинг-Вильям и найденная поисковой экспедицией капитана Фрэнсиса Мак-Клинтока. Послание состояло из двух записей, сделанных на одном листе бумаги с двухлетней разницей во времени. В последнем послании, датированном 25 апреля 1848 года, говорилось, что корабли были затёрты льдами и покинуты людьми. Девять офицеров, включая сэра Джона Франклина, и 15 матросов погибли, а оставшиеся в живых надеются 26 апреля выступить к реке Бак. Сообщение было подписано капитаном HMS Erebus Джеймсом Фитцджеймсом и капитаном HMS Terror, старшим офицером Фрэнсисом Крозье. Мак-Клинток обнаружил на острове Бичи три могилы и, как впоследствии и другие исследователи, множество человеческих останков на острове Кинг-Вильям и северном побережье Канады. Ни один человек из экспедиции Франклина не вернулся домой живым. Судьба большинства из них остаётся доподлинно неизвестной, а останки не найденными.

Позже были записаны показания эскимосов в которых говорилось, что между 1852 и 1858 годами Крозье и ещё один член экипажа были, якобы, ими замечены в районе Бейкер-Лейк, примерно в 400 км к югу от того места, где в 1948 году Фарли Моуэт нашёл «очень старую пирамиду, не похожую на обычные эскимосские строения», внутри которой лежали обломки деревянного короба скреплённые «ласточкиным хвостом».

Память

• В январе 2008 года в родном городе Фрэнсиса Крозье — Банбридже, было организовано в его честь памятное мероприятие, включавшее также и поминальную службу в церкви Святой Троицы. В нём приняли участие более 100 потомков членов предприятия Франклина, самого Крозье и членов поисковых экспедиций. На мероприятии присутствовал городской совет Банбриджа и некоторые историки Арктики, в том числе Майкл Смит и Рассел Поттер.
• Мемориал в честь сэра Джона Франклина и его людей, в том числе Фрэнсиса Крозье, был возведен по приказу Парламента в 1858 году в Расписном зале Старого королевского морского колледжа Гринвича, Лондон. В 1937 году его перенесли в часовню колледжа, а в конце 2009 года состоялась торжественная церемония переноса монумента и установки его у входа в колледж.
• На Церковной площади Банбриджа, напротив дома, где родился Фрэнсис Крозье, установлен большой монумент в его честь.
• В 1935 г. Международный астрономический союз присвоил имя Фрэнсиса Крозье кратеру на видимой стороне Луны.

Имя Фрэнсиса Крозье носят многие географические объекты:

• Мыс Крозье на восточной стороне острова Росса, Антарктида
• Мыс Крозье на западной стороне Кинг-Вильям, канадская Арктика
• Мыс Крозье у западного входа в залив Милосердия на острове Банкс, канадская Арктика
• Пролив Крозье, лежащий между островом Корнуоллис и островом Батерст, Арктика
• Река Крозье в районе пролива Фьюри и Гекла, канадская Арктика
• Мыс Крозье на острове Шпицберген, Арктика
• Канал Крозье, лежащий к северу от острова Банкс, Арктика
• Остров Крозье в проливе Кеннеди, лежащего между Гренландией и островом Элсмир
• Лунный кратер Крозье, расположенный в точке с координатами 13,5 ° S, 50,8 ° E, видимая сторона Луны

Отражение в искусстве

• Фрэнсис Крозье является главным героем романа американского писателя-фантаста Дэна Симмонса «Террор» (2007; русский перевод 2008).
• Крозье отводится роль рассказчика в романе франкоязычного канадского писателя Доминика Фортье «О правильном использовании звёзд» (фр. Du bon usage des étoiles) — финалисте канадской литературной Премии генерал-губернатора 2009 года в номинации «художественное произведение на французском языке».
• В романе англоязычной канадской писательницы Маргарет Этвуд «Год потопа» (англ. The Year of the Flood) трое юношей носят имена Крозье, Шеклтон и Отс.
• Фрэнсис Крозье присутствует в серии комиксов компании Marvel Comics, представая в роли злодея Мора (англ. Pestilence) и борющегося против отряда канадских супергероев — отряда Альфа.

Литература

• Campbell, R. J. [www.webcitation.org/6B1fYV6iU The date of birth of Captain F.R.M. Crozier R.N.] // Polar Record. — 2009. — Vol. 45. — P. 83—84.
• Sandler M. Resolute: The Epic Search for the Northwest Passage and John Franklin, and the Discovery of the Queen’s Ghost Ship. — N. Y.: Sterling Publishing Co, 2006. — P. 65—74. — ISBN 978-1-4027-4085-5.
• Smith, Michael. Captain Francis Crozier – Last Man Standing? — Cork, Ireland: Collins Press, 2006. — ISBN 1-905172-09-5.
• Smith, Michael. Great Endeavour – Ireland’s Antarctic Explorers. — Cork, Ireland: Collins Press, 2010.

Ссылки

• [www.craigavonhistoricalsociety.org.uk/rev/kerrcrozier.html Crozier of Banbridge] (англ.). Craigavon Historical Society. Проверено 14 июля 2012. [www.webcitation.org/6B1faGNTd Архивировано из первоисточника 29 сентября 2012].
• [royalsociety.org/DServe/dserve.exe?dsqIni=Dserve.ini&dsqApp=Archive&dsqCmd=Show.tcl&dsqDb=Persons&dsqPos=0&dsqSearch=(Surname='Crozier') Crozier; Francis Rawdon Moira (c 1796 – c 1848)] (англ.). Royal Society. Проверено 14 июля 2012. [www.webcitation.org/6B1famsu2 Архивировано из первоисточника 29 сентября 2012].

Великобритания   Морской портал   Персоналии

Отрывок, характеризующий Крозье, Фрэнсис

– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.