Кролик в шляпе

Кролик в шляпе — известный фокус, ставший символом иллюзионизма как такового.

Исполняется довольно редко, так как стал «избитым клише». Предположительно, Джон Генри Андерсон (1814—1874) был первым, кто показал его. Это произошло в 30-х годах XIX века.

Фокусник кладёт шляпу-цилиндр на стол или ящик. После этого он вытаскивает из шляпы какой-нибудь предмет (традиционно кролика).

Секрет

Вариант первый
Когда фокусник кладёт шляпу, он совмещает её с секретной дверцей в столе. В шляпе также есть секретное отверстие. Через них фокусник и достаёт кролика.

Если предмет небольшой, фокусник его мог спрятать в рукаве.

Вариант второй
Секрет заключается в применении откидывающегося вставного клапана.
Клапан состоит из двух частей — основы и лепестка. Материал — тонкий картон.
Основа — по размерам и форме соответствует дну цилиндра.
Лепесток — плотно прилегает краями к стенкам и свободно откидывается во время исполнения трюка.
Всё устройство окрашивается в цвет подкладки цилиндра.
Под лепесток прячется кролик.

Вариант третий
Кролик помещается в матерчатый мешочек. По конструкции мешочек представляет собой чёрный платок из плотной ткани, собранный за четыре его конца на манер узелка. Мешочек подвешивается на крючке к столешнице столика для фокусов. Зрители эту подвеску не видят, так как она скрыта скатертью с длинной бахромой, покрывающей столик. После некоторой тренировки исполнитель может легким и непринуждённым движением подхватить мешочек цилиндром, а затем вынуть кролика и показать его зрителям. Кролик специальной дрессировки не требует. Это животное в тёмном мешочке сидит совершенно спокойно.

См. также

• Престо

Отрывок, характеризующий Кролик в шляпе

– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.