Кромержиж
| Город
Кромержиж Kroměříž 
Показать/скрыть карты
|
Кро́мержиж[1] (чеш. Kroměříž — Кромнержиж), также ранее Кремзир (нем. Kremsier) — город в Чешской Республике, известный как Ганацкие Афины (Hanácké Athény).
Общие сведения
Кромержиж находится в округе того же названия в Злинском крае, в Восточной Моравии. Город лежит на берегу реки Морава, на высоте 201 метр над уровнем моря. Площадь города составляет 55,61 км². Численность населения — 29 374 человек (2006). Кромержиж состоит из 10 городских районов. В 1997 году этот город, средневековый центр которого находится под защитой государства, был признан красивейшим историческим городом Чешской Республики.
История
Кромержиж - старинный город Страны Ганаков. Первое поселение появилось на территории Кромержижа ещё во времена Великой Моравии. Впервые же он письменно упоминается (как деревня) в 1110 году, когда был приобретён Оломоуцским епископом Иоганном II. Расположенный на пересечении торговых путей, Кромержиж в 1266 году указом чешского короля Пржемысла Оттокара II объявлен городом, в этом же году в нём строится замок. В 1290 году здесь вводится городское право.
Во времена Гуситских войн Кромержиж был опорой гуситов в Моравии. И возвращён был Оломоуцским епископам лишь в 1456 году. В 1467—1471 годах город оказывается в центре военных действий между армиями чешского короля Йиржи из Подебрад и венгерского короля Матвея Корвина.
В XVI — начале XVII века Кромержиж превращается в один из важнейших политических и культурных центров Моравии. Однако во время Тридцатилетней войны город был захвачен и полностью разрушен шведами. Вновь отстроен лишь во 2-й половине XVII века Оломоуцским епископом Карлом II Лихтенштейн-Кастелькорном. Во время Войны за австрийское наследство, в 1742 году был захвачен прусской армией, в 1752 году город выгорел при пожаре. В 1805 году был занят армией Наполеона, а в апреле 1939 года — немецкой армией. Освобождён в 1945 году советскими войсками.
Во время Австрийской революции 1848 года, после подавления Габсбургами восстания в Вене, сюда, в Кромержиж переехал и здесь заседал (в епископском дворце) австрийский рейхстаг (до марта 1849 года).
В 1885 году в Кромержиже встречались и вели переговоры по вопросам европейской политики император Австро-Венгрии Франц-Иосиф и российский император Александр III.
Города-партнёры
-
Нитра (Словакия) -
Шатоден (Франция) -
Кремс-на-Дунае (Австрия) -
Пекары-Слёнске (Польша) -
Рымнику-Вылча (Румыния)
Напишите отзыв о статье "Кромержиж"
Примечания
- ↑ Словарь географических названий зарубежных стран / отв. ред. А. М. Комков. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Недра, 1986. — С. 178.</span>
</ol>
Ссылки
- [cam-km.nwt.cz/ Веб-камера г. Кромержиж, Вид на главную площадь]
| ||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Кромержиж
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
