Дерево

Де́рево (лат. árbor) — жизненная форма деревянистых растений с единственной, отчётливо выраженной, многолетней, в разной степени одревесневшей, сохраняющейся в течение всей жизни, разветвлённой (кроме пальм) главной осью — стволом.

Общее число деревьев на планете Земля в 2015 году было оценено в 3 триллиона; оценка для России — 640 млрд деревьев (первое место в мире), для Канады и Бразилии — по 300 млрд. Ежегодно число деревьев на планете уменьшается примерно на 15 млрд, это происходит как в результате вырубки лесов, так и изменения климата.

Классификация

Деревья по виду листьев делятся на хвойные и лиственные.

Хвойные отличаются обычно жёсткими вечнозелёными (редко летнезелёными) игловидными или чешуйчатыми листьями, называемыми хвоей, или иглами, образуют шишки или можжевеловые ягоды. К этой группе относятся, например, сосны, ели, пихты, лиственницы, кипарисы, секвойи.

Широколиственные деревья имеют широкие и плоские листья — у которых толщина значительно меньше длины и ширины, обычно опадающие раз в год. Широколиственные (или просто лиственные) деревья обычно цветут и плодоносят. К этой группе относятся клёны, буки, ясени, эвкалипты и другие.

Кроме классификации по виду листьев, деревья делятся по сроку жизни листьев — на листопадные и вечнозелёные.

Листопадные деревья имеют чёткую смену лиственного покрова: все листья на дереве теряют зелёную окраску и опадают, некоторое время (зимой) дерево стоит без листьев, потом (весной) из почек вырастают новые листья.

Вечнозелёные деревья не имеют чёткой смены лиственного покрова: листва находится на дереве в любой момент года, и смена листьев происходит постепенно, в течение всей жизни дерева.

Кроме биологической классификации деревья делятся и по другим признакам: например, плодовые деревья (плоды которых используются человеком в пищу), ценные (древесина которых используется для промышленных целей), корабельные (используемые в кораблестроении), тропические (ареал которых проходит недалеко от экватора), северные (ареал которых проходит далеко от экватора) и так далее.

Хвойные деревья

Сосновые

Дополнительные сведения: сосна, ель, кедр, лиственница, пихта, и тсуга

Сосна́ (лат. Pínus) — типовой род хвойных деревьев семейства Сосновые (Pinaceae). По современным данным в мире насчитывается около 120 видов сосны, которые в естественном произрастании рассеяны по всему Северному полушарию от экватора до заполярья. В умеренном и субарктическом климате они образуют леса на равнинах, а в субтропиках, тропиках и вблизи экватора произрастают в горах. Используется не только как источник древесины, но и в химической и фармацевтической промышленности. Плодоносящие виды сосны, дающие съедобные орехи, условно объединяются под названием кедровые сосны. Однако надо помнить, что Кедр (Cedrus) — другой род деревьев того же семейства, а семена сосны не являются орехами в ботаническом смысле.

Сосна относится к весьма светолюбивым древесным породам, однако зачастую образует чистые насаждения — сосновый бор. Причина этого явления заключается в том, что сосна являясь одной из наименее требовательных к почве древесных пород, может расти на таких малоплодородных почвах, на которых рост других деревьев оказывается почти невозможным. Такое преимущество соснам даёт поверхностный тип корневой системы, который может развиваться в тонком (1—2 см) слое плодородной почвы, лежащей на песках. Например, в Карелии сосны могут иметь обширную корневую систему (имея отдельные корневые побеги длиной до 20 метров у взрослых деревьев), расположенную в слое всего 1 см толщиной. Такими типичными для чистых сосновых насаждений почвами являются сухие песчаные, на которых и заселяются сосновые боры. Характерной особенностью таких боров является их одновозрастность, объясняемая тем, что даже в наименее населённых местностях они сильно страдают от лесных пожаров и, легко обсеменяясь после каждого из них, вырастают вновь в виде одновозрастных насаждений.

Ель (лат. Pícea) — род деревьев семейства Сосновые (Pinaceae). Насчитывает около 35 видов вечнозелёных высоких деревьев (до 30 м высотой) с красивой кроной. Ель является одним из главных символов европейского Нового года и Рождества.

Кедр (лат. Cedrus) — олиготипный род деревьев семейства Сосновые (Pinaceae). В природе ареал рода охватывает южные и восточные горные районы Средиземноморья и западные районы Гималаев. Представители рода однодомные, вечнозелёные деревья высотой до 40—50 метров, с раскидистой кроной. Кора тёмно-серая, на молодых стволах гладкая, на старых растрескивающаяся, чешуйчатая. Хвоя игловидная, трёх- или четырёхгранная, жёсткая, колючая, тёмно- или сине-зелёная до серебристо-серой, со всех сторон снабженная устьицами, сидит на листовых подушках, собрана в пучки по 30—40 шт. Побеги укороченные и удлинённые, последние несут спирально расположенную хвою. Семена, ввиду смолистости, не поедаются грызунами. Растения требуют не уплотнённой сверху и хорошо водопроницаемых почв; очень чувствительны к застаиванию воды в почве (особенно кедр гималайский (Cedrus deodara)). Благодаря своей декоративности и быстроте роста кедры ценны для парковых насаждений как в группах, так и одиночно. Особенно ценны голубые и серебристые формы.

Ли́ственница (лат. Lárix) — род древесных растений семейства Сосновые, одна из наиболее распространённых пород хвойных деревьев. Хвоя однолетняя, мягкая. Сплюснутая, ярко-зелёная, расположена на удлинённых побегах спирально и поодиночке, а на укороченных — пучками, до 40 штук в каждом. В благоприятных условиях вырастает до 50 и более метров в высоту при диаметре ствола до 1 м и более. Доживает до 300—400 лет, зарегистрированы лиственницы возрастом до 800 лет.

Пи́хта (лат. Ábies) — род голосеменных растений семейства Сосновые (Pinaceae). Пирамидальные деревья, несущие кольчато расположенные горизонтальные ветви. Листья игольчатые (хвоя), плоские, у основания суженные в короткий черешок. Распространены в умеренных областях Северного полушария. Наиболее богатые видами области: запад Северной Америки (побережье Тихого океана) и Восточная Азия (особенно Япония). Характерная особенность пихт — шишки у них, в отличие от других хвойных, растут вверх.

Тсу́га (лат. Tsúga) — род хвойных вечнозелёных деревьев семейства Сосновые (Pinaceae). Вечнозелёные деревья средних либо крупных размеров, высотой 20—65 метров. Крона коническая либо несимметрично яйцевидная (у некоторых азиатских видов), основные побеги обычно опадают, свисают. Кора серая или коричневая, чешуйчатая, часто с глубокими трещинами. Ветви горизонтальные, часто сплющены и изогнуты вниз. Укороченные побеги умеренно развитые; молодые веточки и периферийные части стебля извилистые и свисающие, грубеют от крючковатых выступов после того, как лист опадает. Распространена в умеренных широтах Азии (Гималаи, Китай, Япония) и Северной Америки. Родиной считается Япония. На территории России и сопредельных стран интродуцировано (ввезено) несколько видов, в том числе Тсуга канадская (Tsuga canadensis) и Тсуга разнолистная (Tsuga diversifolia).

Кипарисовые

Дополнительные сведения: Кипарис, Туя, Можжевельник, и Секвойя

Кипари́совые (лат. Cupressáceae) — пряморастущие или стелющиеся ветвистые кустарники или деревья, семейство деревянистых растений порядка Сосновые. Листья растений крестообразно противостоящие или мутовчатые (по три, реже четыре). Молодые листья игольчатые (опадают). Цветки одно-двудомные.

Кипари́с (лат. Cupréssus) — род вечнозелёных деревьев и кустарников семейства Кипарисовые с пирамидальной или раскидистой кроной. Листья мелкие, у молодых растений игловидные, у взрослых — чешуевидные, прижатые к ветвям и расположенные черепитчато в четыре ряда. На спинной стороне листа обыкновенно развита масляная желёзка, иногда резко очерченная. Кипарисы растут в субтропическом и тропическом климате Северного полушария, распространены в Средиземноморье, на Черноморском побережье Кавказа, в Крыму, в Сахаре, Гималаях, на юге Китая и в Америке от Гватемалы до Орегона. Ныне живущие виды кипариса — очень давнего происхождения; ископаемые и их хорошо сохранившиеся остатки встречаются уже в третичной формации. Кипарисы выращивают в садах и парках в качестве декоративных растений или живых изгородей. Чаще всего для создания декоративных изгородей применяется кипарис вечнозелёный (Cupressus sempervirens L.). Небольшой размер кипариса крупноплодного (Cupressus macrocarpa) позволяет использовать его даже как комнатное растение.

Ту́я (лат. Thúja), туйя — род голосемянных хвойных растений семейства Кипарисовые (Cupressaceae). Вечнозелёные деревья или кустарники, редко очень крупные деревья до 60 метров высотой при диаметре ствола 2,5 метра и более. У молодых растений листья мягкие игольчатые, у взрослых — чешуевидные, накрест супротивные. Туя нетребовательна к условиям произрастания, хорошо выносит задымлённость промышленных городов. Используется в озеленении. Как правило, культивируются в открытом грунте. Наиболее распространены Thuja occidentalis, Thuja plicata и их многочисленные садовые формы.

Можжеве́льник (лат. Juníperus) — род вечнозелёных хвойных кустарников и деревьев семейства Кипарисовые (Cupressaceae). Можжевельник обыкновенный известен также под названием ве́рес. Тюркское название различных видов крупных древовидных можжевельников, перешедшее в научную литературу, — арча́.

Секво́йя (лат. Sequoia) — монотипный род древесных растений семейства Кипарисовые (Cupressaceae). Естественный ареал рода — Тихоокеанское побережье Северной Америки. Отдельные экземпляры секвойи достигают высоты более 110 метров — это одни из самых высоких деревьев на Земле. Максимальный возраст — более трёх с половиной тысяч лет. Название роду было дано в честь Секвойи (Джорджа Гесса) (Sequoyah, ок. 1770 — ок. 1843) — индейского вождя племени чероки, изобретателя слоговой азбуки чероки (1826), основателя газеты на языке чероки.

Плодовые деревья

Семейство Розовые

Дополнительные сведения: Яблоня, Груша, Айва, и Слива

Я́блоня (лат. Málus) — род, насчитывающий 36 видов (1976) листопадных деревьев и кустарников семейства Розовые с шаровидными сладкими или кисло-сладкими плодами. Многие виды яблони выращивают в качестве декоративных растений в садах и парках, используют в полезащитном лесоразведении. Обычно представляет собой дерево с развесистой кроной высотой от 2,5 до 15 метров. Ветви укороченные (плодущие), на которых закладываются цветочные почки и удлинённые (ростовые). У дикорастущих видов на ветвях колючки. Листья черешковые, голые или опушённые, с опадающими или остающимися прилистниками. Цветки белые, розовые или красные, собраны в полузонтики или щитки. Наиболее распространены: яблоня домашняя, или культурная (Malus domestica), к которой относится большинство возделываемых в мире сортов, яблоня сливолистная, китайская (Malus prunifolia), и яблоня низкая (Malus pumila). Из дикорастущих видов в лесах Европейской части и на Кавказе произрастает яблоня лесная, дикая (malus sylvestris); в Малой Азии, Иране, Крыму и на Кавказе — яблоня восточная, кавказская (malus orientalis); в Китае, Монголии, Приморском крае, Восточной Сибири — яблоня сибирская, ягодная (malus baccata); в лесах Тянь-Шаня — яблоня Недзвецкого (malus niedzwetzryana); в Северной Америке (долина Миссисипи) — яблоня Сулярда (malus soulardi). Все виды — хорошие медоносы. Древесина у яблони плотная, крепкая, легко режется и хорошо полируется; пригодна для токарных и столярных изделий, мелких поделок.

Гру́ша (лат. Pýrus) — род плодовых и декоративных деревьев и кустарников семейства Розовые (Rosaceae). Форма кроны свободно растущего дерева — пирамидальная или округлая, склонна к загущению. Годовой прирост составляет 30—40 см. При благоприятных условиях груша достигает крупных размеров — до 5—25 метров в высоту и 5 метров в диаметре кроны. Листья, как правило, опадающие. Листорасположение спиральное в 5 рядов. Лист широкояйцевидной формы, 2,5—10 см длиной, коротозаострённый; цвет — тёмно-зелёный, блестящий, нижняя сторона листа голубовато-зелёная, осенью золотисто-оранжевая. Плод, как правило, — вытянутой формы с расширением в нижней части, есть сорта с шаровидными плодами. В диком виде в Европе груша распространена примерно до 60° с. ш., на северной границе ареала — редка. Предполагают, что происхождение культурных сортов груш связано с гибридизацией ряда видов, в частности, Pyrus achras Gärtn., Pyrus persica Pers., Pyrus cordata Desv., Pyrus elaeagnifolia Pall.. Груши культивировались в древних Персии, Греции и Римской империи. К 2006 году, в результате успешной селекции морозоустойчивых сортов, груша эффективно выращивается на садовых участках, расположенных на Урале и в Западной Сибири до 55° с. ш. В настоящее время насчитываются тысячи сортов груш. Разные сорта груш используются как декоративные или собственно плодовые деревья.

Айва́ (лат. Cydonia) — монотипный род древесных растений семейства Розовые (Rosaceae). В природе ареал охватывает Кавказ, Закавказье и Среднюю Азию. Произрастает по опушкам, в лесах и по склонам в нижнем поясе гор, поднимаясь до 1400 м над уровнем моря. Предпочитает глубокую рыхлую, плодородную и влажную почву. Встречается на песчаных, аллювиальных почвах, краснозёмах, чернозёмах, а также на затопляемых болотистых местах. Широко распространилось и натурализовалось по всему Средиземноморью, умеренным районам Азии, южным и центральным районам Европы. Культивируется во многих районах Европы (до Шотландии и Норвегии, 63°50’ с. ш.), Северной и Южной Африки, Северной и Южной Америке, Австралии и Океании. Представляет собой листопадное дерево или кустарник высотой от 1,5 до 4—5 метров, с косо вверх поднимающимися ветвями. Кора тонкая, чешуйчато-лупящаяся, на стволе и старых ветвях тёмно-серая, красновато-бурая или черновато-коричневая, гладкая; на молодых — буровато-серая, шерстисто-войлочная; побеги серо-зелёные, густо войлочноопушённые. Листья очерёдные, яйцевидные или овальные, с клиновидным, реже округлым или слегка сердцевидным основанием, сверху тёмно-зелёные, снизу сероватые, длиной 5—10, до 12 см, шириной до 7,5 см, с черешком до 2 см. Цветки правильные, большей частью одиночные, на коротких цветоножках. Венчик бледно-розовый, белый или розовый, крупный, до 4,5—5 см в диаметре. Плод — ложное яблоко, волосистое, почти шарообразное или грушевидное, нередко тупоребристое, лимонного или тёмно-жёлтого цвета, вначале войлочноопушённое, при созревании гладкое.

Род Слива

Дополнительные сведения: Алыча, Вишня, Черешня, Абрикос, Персик, и Миндаль

Сли́ва (лат. Prúnus) — род плодовых косточковых растений, включает такие виды, как Слива домашняя, Вишня, Персик, Абрикос, Миндаль, Черешня и другие. Обычно относят к подсемейству Сливовые (лат. Prunoideae) или Миндальные (лат. Amygdaloideae) семейства Розовые (лат. Rosaceae). Известно несколько сотен видов сливы, распространённых, главным образом, в северных умеренных областях земного шара.

Алыча́, или Сли́ва растопы́ренная (лат. Prúnus cerasiféra) — плодовое деревянистое растение. Вид рода Слива подсемейства Сливовые семейства Розовые. Одна из исходных форм сливы домашней.

Ви́шня (лат. Prúnus subgen. Cerásus) — растение подрода Cerasus рода Слива (Prunus) семейства Розовые. Подрод Cerasus отличается от других подродов рода Prunus (Armeniaca — абрикос, Prunus — слива, Padus — черёмуха) следующими признаками: плод (костянка) гладкий, без налёта; листья в почкосложении вдоль сложенные; цветки расположены зонтиками, заключающими иногда по два цветка; развиваются одновременно с листьями или ранее их. Плоды вишни имеют кисло-сладкий вкус.

Чере́шня, или Ви́шня пти́чья (лат. Prunus avium) — древесное растение (до 10 метров высотой, иногда значительно выше — встречаются деревья более 30 метров в высоту) из семейства Розовые (Rosaceae), произрастает в диком виде в лесах Украины, южной России, в Крыму, на Кавказе, других регионах Европы, в Северной Африке и Западной Азии, также широко распространено в культуре. Вишня птичья — самая древняя из форм вишни. Плодоносить начинает к концу июня, ранее плодоносит похожее по плодам с виду дерево называющееся Вишня Южная. Как полагают, она была известна уже за 8 000 лет до н. э. в Анатолии и в Европе — на территории современных Дании и Швейцарии (жителям свайных построек).

Абрико́с, или Абрикос обыкновенный (лат. Prúnus armeniáca) — листопадное дерево средней высоты и окружности кроны. Вид рода Слива семейства Розовые (Rosaceae), а также плод этого дерева. Абрикос называется также жёлтосливником, морелью, курагой, жерделью, урюком. Абрикосовое дерево издавна выращивается во многих странах тёплого умеренного климата. В России широко разводится на Кавказе и в южных районах европейской части. Абрикос сибирский (Prunus sibirica L.), растущий в диком состоянии в горах Даурии, — это другой вид рода Слива. Дерево абрикоса растёт долго, в тёплом климате до 100 лет. Цветочные почки подмерзают при температуре −16 — −21 °С. Большинство сортов абрикоса морозостойкие, выдерживают морозы до −25 °С, а более стойкие до −30 °С. Деревья устойчивы к засухе (за счёт глубокого проникновения корней), их можно выращивать в жарких регионах с минимальным количеством осадков. Листья округлые, яйцевидные, на верхушке оттянутые, мелкозубчатые или удвоенно-зубчатые. Белые или розовые цветки распускаются до появления листьев. Плоды — однокостянки желтовато-красного («абрикосового») цвета, в очертании округлые, эллиптические или обратнояйцевидные. Косточка толстостенная, гладкая.

Пе́рсик, пе́рсиковое де́рево (лат. Prunus persica: «персидская (слива)») — растение из семейства Розовые, подрода Миндаль. Весьма близко к миндалевому дереву, от которого отличается только плодами. Представляет собой дерево с ланцетовидными листьями с зубчатой кромкой. Цветки почти сидячие, розовые, появляются до развития листьев. Плод шаровидный, с бороздкой на одной стороне, обычно бархатистый. Косточка морщинисто-бороздчатая с точечными ямочками.

Минда́ль (лат. Prunus dulcis, в прошлом — лат. Prunus amygdalus или лат. Amygdalus communis) — кустарник или небольшое дерево (4—6 м высотой) из подрода Миндаль (Amygdalus) рода Слива семейства Розовые (Rosaceae). Миндаль часто причисляется к орехам, хотя на самом деле он является косточковым плодом. По величине и форме миндаль похож на абрикосовую косточку. Миндаль произрастает на каменистых и щебнистых склонах на высоте от 800 до 1 600 метров над уровнем моря (миндаль бухарский доходит до 2 500 метров), предпочитает богатые кальцием почвы. Весьма ветвистый. Побеги двух типов: удлинённые вегетативные и укороченные генеративные. Листья ланцетные. Цветки одиночные, до 2,5 см в диаметре, с белыми или светло-розовыми лепестками. Плод — сухая бархатисто-опушённая овальная однокостянка, сухой околоплодник при созревании легко отделяется от косточки. Произрастает небольшими группами по 3—4 особи, на расстоянии 5—7 метров одна от другой. Очень светолюбив, весьма засухоустойчив благодаря хорошо развитой корневой системе и экономной транспирации.

Шелковица

Дополнительные сведения: Тутовые

Шелкови́ца, или ту́товое де́рево (лат. Morus) — род растений семейства тутовых, состоящий из 10—16 видов листопадных деревьев, распространённых в тёплом умеренном и субтропических поясах Азии, Африки и Северной Америки. В молодости быстрорастущее дерево, но постепенно замедляет свой рост и редко вырастает выше 10—15 метров. Листья очерёдные, простые, часто лопастные, особенно на молодых побегах, на краях зубчатые. Плод — сложный, состоящий из костянок, мясистый от разросшегося околоцветника, 2—3 см длиной, от красного до тёмно-фиолетового или же белого цвета, съедобный — у некоторых видов сладкий и имеет приятный запах. Живёт шелковица до 200 лет, реже до 300—500.

Классификация Серебрякова

Заголовок
Класс	Подкласс	Группа	Подгруппа	Секция	Пример	Иллюстрация
Класс 1. Кронообразующие деревья с полностью одревесневшими удлинёнными побегами	Подкласс 1. Наземные кронообразующие деревья	Группа А. Деревья с подземной корневой системой	Подгруппа а. Деревья с прямостоячими стволами	Секция 1. Одноствольные деревья — деревья лесного типа	Липа сердцевидная
				Секция 2. Кустовидные или немногоствольные деревья, деревья субарктического и субальпийского типа	Берёза извилистая (Betula pubescens var. pumila)	<center>
				Секция 3. Лесостепного и саванного типа, или «деревья плодового типа»	Паркия Клаппертона (Parkia biglobosa)	<center>
				Секция 4. Саванновые деревья с водозапасающим резко утолщённым мощным стволом	Баобаб (Adansonia digitata)	<center>
				Секция 5. Сезонно-суккулентные деревья, деревья внетропических аридных областей с сезонно-суккулентными безлистными ветвями	Саксаул зайсанский (Haloxylon ammodendron)	<center>
			Подгруппа б. Деревья с лежачим укореняющимся стволом и главными ветвями — стланцы		Кедровый стланик (Pinus pumila)	<center>
			Подгруппа в. Деревья с лианоидным стволом — древовидные лианы		Древогубец круглолистный (Celastrus orbiculatus)	<center>
		Группа Б. Деревья, обладающие, кроме подземных корней, ещё и специализированными надземными корнями	Подгруппа а. Деревья с «ходульными» надземными корнями в нижней части ствола		Пандан кровельный (Pandanus tectorius)	<center>
			Подгруппа б. Деревья с «дыхательными» корнями		Авиценния морская (Avicennia marina)	<center>
			Подгруппа в. Деревья с «досковидными» выростами		Хлопковое дерево (Ceiba pentandra)	<center>
	Подкласс 2. Гемиэпифитные кронообразующие деревья	Группа А. Вегетативно неподвижные гемиэпифиты			Ficus watkinsiana	<center>
		Группа Б. Вегетативно подвижные гемиэпифиты			Фикус бенгальский (Ficus benghalensis)	<center>
Класс 2. Розеточные деревья	Подкласс 1. Неветвящиеся розеточные деревья				Финик пальчатый (Phoenix dactylifera)	<center>
	Подкласс 2. Ветвящиеся розеточные деревья	Группа А. Ветвящиеся розеточные деревья с несуккулентными листьями			Xanthorrhoea preissii	<center>
		Группа Б. Ветвящиеся розеточные деревья с суккулентными листьями			Алоэ дихотомическое (Aloe dichotoma)	<center>
Класс 3. Суккулентно-стеблевые безлистные деревья					Карнегия гигантская (Carnegiea gigantea)	<center>

Строение

В дереве выделяют три основные части: корень, ствол и крона.

Корень дерева — это, как правило, подземная часть растения. Основные функции — удержание дерева в вертикальном положении, всасывание питательных веществ из почвы и передача их в ствол. Корни имеют большую протяжённость: они могут уходить на глубину до 30 метров и в стороны на расстояние до 100 метров. У некоторых деревьев есть воздушные корни, которые находятся над поверхностью земли, а их функция схожа с функцией листьев.

Ствол дерева выполняет функцию опоры для кроны, а также осуществляет передачу веществ между корнями и кроной. В зимний период времени выступает в роли хранилища влаги и питательных веществ. Древесный ствол состоит из сердцевины, древесины, которая нарастает от камбия внутрь, образуя годовые кольца — тёмные и светлые участки, видимые на поперечном спиле дерева. Количество годовых колец в лесах умеренной зоны соответствует возрасту дерева, а их толщина — условиям жизни дерева в каждый конкретный год. В засушливых районах у деревьев могут появляться ложные кольца после выпадения осадков. Снаружи ствол покрыт корой. В течение своей жизни дерево имеет, как правило, единственный ствол. При повреждении (спиливании) главного ствола у некоторых деревьев из спящих почек могут развиваться сестринские стволы. Часть ствола от основания до первых сучьев называется штамбом.

Крона дерева — совокупность веток и листьев в верхней части растения, продолжающая ствол от первого разветвления до верхушки дерева или кустарника со всеми боковыми ответвлениями и листвой. Различают такие характеристики, как форма кроны — от колонновидной до раскидистой и плотность кроны — от плотной до редкой, ажурной. Под действием света в листьях в результате фотосинтеза происходит синтез необходимых веществ.

Рекорды, связанные с деревьями

См. также: Список знаменитых и легендарных деревьев

• Наибольшей высоты достигают деревья вида секвойя, в национальном парке Редвуд их высота достигает 115,55 м.
• Самое толстое дерево в мире — баобаб, 15,9 м в диаметре.
• Старейшим деревом в мире считается ель, растущая в горах на западе Швеции, вероятно, с ледникового периода. Её возраст составляет около 9550 лет.

Дерево в быту и культуре

См. также: Мировое Древо

В связи с широтой распространения и простотой обработки, во многих культурах мира широко используется древесина в качестве материала для строительства, изготовления предметов быта (мебель, посуда и т. д.) и благоустройства жилья.
Дерево, как и камень, является естественным материалом, сохранявшим нанесённые изображения, что способствовало развитию письменности во многих языках. Способность дерева гореть помогла освоению огня, что резко расширило ареал человека на север, и позволила освоить новые типы жилья: пещеры, дома, иглу и т. д. Остающийся после сгорания уголь использовался для первых наскальных рисунков. Малая плотность древесины по отношению к воде способствовала развитию судоходства: начиная от плотов и заканчивая каравеллами — много лет суда делались из дерева. Особенности цветения некоторых деревьев стали нарицательными в культуре многих народов мира, так, в Японии цветок сакуры воспет многими поэтами и часто использовался для медитации и отдыха. На Востоке распространён образ цветка персика, в России был воспет яблоневый цвет.

Наряду с металлом является материалом для изготовления музыкальных инструментов. Считается, что самым первым деревянным музыкальным инструментом на Земле был австралийский диджериду, в виду того, что для его изготовления практически не нужно прилагать никаких усилий — термиты, выедая изнутри влажную древесину эвкалипта, образовывали естественную духовую трубу, размер которой можно было подкорректировать.

Дерево в религии

С древних времён дерево символизирует жизнь и во многих первобытных религиях являлось объектом поклонения. Например, древние греки считали, что с каждым деревом связана нимфа — дриада.

Древние кельты и друиды взаимодействовали с деревьями, используя в своих магических обрядах «коелбрены» — деревянные палочки размером в палец, на каждой из которых выжжен или выгравирован один из 20 знаков огама, соответствующих породе дерева. Коелбрен огама является ключом к великой сокровищнице магических тайн и основным источником силы друидов.

Упоминания о дереве встречается также во многих современных религиях, в христианстве упоминается Дерево познания Добра и Зла, Дерево Жизни.

Пальмовое воскресенье, или праздник Входа Господня в Иерусалим отмечается праздничным богослужением, на которое верующие приходят с пальмовыми ветвями. В России первой распускается верба (ива), поэтому стали использовать ветви этого дерева и праздник получил название Вербное воскресенье.

В фольклоре мёртвое дерево (коряга) обычно служит символом или пристанищем нечистой силы.

Древесина широко применялась для изготовления религиозной символики (идолы и прочее).

Галерея

• Quercus ilex rotundifolia.jpg

  Дуб

• Pinus sylvestris1-oliv.jpg

  Сосна обыкновенная

• Coastal redwood.jpg

  Секвойя — одно из самых высоких деревьев в мире

• Kauri Te Matua Ngahere.jpg

  Каури — одно из самых старых деревьев в мире

• Baobab and elephant, Tanzania .jpg

  Баобаб в Танзании

• Willow.jpg

  Ива

• 171 Magnolien.JPG

  Магнолия

• Crepuscular rays in ggp 2.jpg

  Дерево в парке Сан-Франциско.

См. также

• День дерева
• Крупномеры
• Список старейших деревьев
• Древесина
• Пороки древесины
• Травяные деревья
• Лес

Литература

• Серебряков И. Г. Жизненные формы деревьев // Экологическая морфология растений: Жизненные формы покрытосеменных и хвойных. — М.: Высшая школа, 1962. — С. 120—242. — 378 с. — 3500 экз.
• Серебряков И. Г. Деревья // Полевая геоботаника: В 5-ти томах / Под общ. ред. Е. М. Лавренко, А. А. Корчагина. — М.—Л.: Наука, 1964. — Т. III. — С. 158—162. — 530 с. — 2400 экз.
• Серебрякова Т. И. Жизненные формы растений // Жизнь растений: В 6-ти томах / Гл. ред. Ал. А. Фёдоров. — М.: Просвещение, 1974. — Т. 1. Введение. Бактерии и актиномицеты / Под ред. Н. А. Красильникова, А. А. Уранова. — С. 87—98. — 487 с. — 300 000 экз.
• Деревья и кустарники СССР. Т.1-6. М., 1949—1962
• Rehder А. Manual of cultivated Trees and Shrubs. N.-Y., 1949
• Index Kewensis Plantarum Phanerogamarum, Oxford University Press, 1997

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [transspot.ru/2013/05/31/pro-derevya-na-ulicax/ Роль деревьев в городской среде]
• [ec-dejavu.ru/d/Derevo.html Представления о дереве в истории культуры и философии]
• [www.maleus.ru/index.php/news/129-tree Найдены самые древние деревья на Земле]
• [www.na.fs.fed.us/spfo/pubs/silvics_manual/table_of_contents.htm Silvics of North America]
• [hort.ifas.ufl.edu/woody/ University of Florida’s Landscape Plants website]

Отрывок, характеризующий Дерево

– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.