Кропочев, Иван Алексеевич

Иван Алексеевич Кропочев
Дата рождения	29 сентября 1980(1980-09-29)
Место рождения	село Таяты, Каратузский район, Красноярский край, РСФСР, СССР
Дата смерти	9 января 2000(2000-01-09) (19 лет)
Место смерти	близ села Цоци-Юрт, Курчалоевский район, Чечня, Российская Федерация
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	внутренние войска
Годы службы	1998—2000
Звание	младший сержант
Часть	№ 7463 Приволжского военного округа внутренних войск МВД России
Сражения/войны	Дагестанская война, Вторая чеченская война
Награды и премии

Иван Алексеевич Кропочев (29 сентября 1980 года, Таяты, СССР — 9 января 2000 года, близ села Цоци-Юрт, Чечня) — младший сержант внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации, боец отдельного отряда специального назначения Приволжского округа внутренних войск МВД России. Участник Второй чеченской войны, погиб в ходе столкновения с боевиками у села Цоци-Юрт при движении его бронетранспортёра в составе колонны по маршруту Аргун — Гудермес. Герой Российской Федерации (2000, посмертно).

Биография

Родился 29 сентября 1980 года в селе Таяты Каратузского района Красноярского края в семье Алексея Ивановича и Василисы Сафроновны Кропочевых. Окончил среднюю школу.

18 ноября 1998 года был призван в ряды внутренних войск МВД России Каратузским районным военкоматом. Службу проходил в Приволжском округе внутренних войск. С 10 августа 1999 года был командирован на Северный Кавказ для участия в военных действиях в составе отряда специального назначения в Дагестане, а затем в Чечне.

15 августа Кропочев в составе группы прикрывал отход попавшей в под обстрел на севере села Карамахи разведгруппы. 8 сентября в составе штурмовой группы вступил в бой с боевиками и тем самым обеспечил группе занятие юго-западных окраин села. За это командование наградило Кропочева медалью медалью «За отвагу».

В период с 1 по 9 января 2000 года Иван Кропочев неоднократно участвовал в проведении спецопераций на территории Гудермесского, Шалинского и Шелковского районов Чечни.

Подвиг

9 января 2000 года в составе третьей группы специального назначения Кропочев убыл на выполнение специального задания по сопровождению автоколонны по маршруту Аргун — Гудермес. У села Цоци-Юрт головной БТР колонны подвергся обстрелу. Командир группы старший лейтенант Е. А. Ерошин принял решение возвращаться. Бронетранспортёр, в котором находился старший стрелок младший сержант Кропочев, пошёл первым, за ним двинулась колонна.

На головную машину обрушился плотный огонь противника. Свернув с дороги, БТР двинулся на позиции боевиков, ведя прицельную стрельбу из всех видов оружия, находящегося у личного состава, тем самым вызвал огонь на себя, давая колонне возможность уйти. Бронетранспортёр был подбит двумя попаданиями из гранатомёта и загорелся, Кропочев получил ранения в бедро и живот. Несмотря на это, он помог покинуть машину раненым сержанту К. С. Палояну и рядовому В. А. Марченко, но сам выбраться из машины уже не смог из-за шквального огня боевиков.

Из горящей машины Иван вёл огонь по боевикам, дав возможность раненым товарищам отойти на безопасное расстояние. После того, как закончились боеприпасы, Кропочев, чтобы не сдаваться в плен, подпустил противника вплотную к БТР и взорвал себя гранатой.

Тело Кропочева было доставлоено в село Таяты Каратузского района и похоронено на местном кладбище.

Указом Президента Российской Федерации от 17 сентября 2000 года Кропочеву было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. Медаль «Золотая Звезда» и грамоту о присвоении звания Героя России родителям Ивана вручил в Новосибирске лично министр внутренних дел Российской Федерации В. Б. Рушайло. Вместе с этим, семье Кропочева был подарен цветной телевизор.

Награды

• Герой Российской Федерации (Указ Президента Российской Федерации от 17 сентября 2000 года, медаль «Золотая Звезда»; посмертно)
• медаль «За отвагу»

Память

Имя Кропочева навечно занесено в списки личного состава подразделения войсковой части № 7463 Приволжского военного округа внутренних войск МВД России, в которой он служил.

В 2001 году имя Кропочева было присвоено основной общеобразовательной школе села Таяты.

Литература

• Коллектив авторов. Герои России. Сборник документальных очерков. — М.: Издательство МВД России, 2001. — 2000 экз.
• Постникова Е. [www.bratishka.ru/zal/1_31.php Главная дорога в его жизни] // Звёзды мужества / С. С. Колесников. — М.: Братишка, 2002. — 320 с. — 3000 экз.
• Некрасов В. Ф., Полубинский В. И. [books.google.ru/books?id=LMpzuMdF3GQC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false МВД России: энциклопедия]. — М.: ОЛМА Медиа Групп, 2002. — 623 с. — ISBN 978-5-224-03722-3.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=799 Кропочев, Иван Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Кропочев, Иван Алексеевич

– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!