Кросс, Яан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Яан Кросс
Jaan Kross
Дата рождения:

19 февраля 1920(1920-02-19)

Место рождения:

Таллин, Эстония

Дата смерти:

27 декабря 2007(2007-12-27) (87 лет)

Место смерти:

Таллин, Эстония

Род деятельности:

писатель

Годы творчества:

1954—2007

Награды:

Я́ан Кросс (эст. Jaan Kross; 19 февраля 1920, Таллин, Эстония — 27 декабря 2007, Таллин, Эстония) — советский и эстонский писатель.





Биография

Выпускник гимназии Якова Вестхольма. В 1938 году поступил на юридический факультет Тартуского университета. Во время Второй мировой войны Кросс работал военным переводчиком и избежал призыва в Германскую армию. 21 апреля 1944 года по подозрению в националистических политических мероприятиях арестован полицией безопасности Рейхскомиссариата Остланд и содержался в Центральной тюрьме Таллинна в течение пяти месяцев. В 1945 году, после того, как Красная Армия вновь заняла Эстонию, Кросс бежал из тюрьмы.

В 1945 году после окончания юридического факультета Тартуского университета продолжил работу в университете в качестве преподавателя. Он был доцентом кафедры международного права.

В январе 1946 года арестован НКВД, направлен на каторжные работы на угольные шахты Воркутинского исправительно-трудового лагеря в Коми АССР, а потом работал на поселении на кирпичном заводе в Красноярском крае. За это время он написал большую часть своих стихотворений, которые смог опубликовать только позже, по возвращению в Эстонию.

Возвратился в Эстонию в 1954 году. Летом следующего года его стихи стали печатать в эстонских газетах. Они получили признание критиков и в 1958 году был выпущен его первый сборника поэзии. Кросс был принят в Союз писателей Эстонской ССР. В течение нескольких лет он занимался переводом (в том числе перевел на эстонский «Приключения Алисы в стране чудес»), а также опубликовал пять сборников стихов.

Автор сборников стихов «Каменные скрипки» (1964), «Песни на баке» (1966), «Чудесные дела творит дождь» (1969), «Поток и трезубец» (1971).

В 1970 году вышел в свет его первый исторический роман «Четыре монолога по поводу святого Георгия» (Neli monoloogi Püha Jüri asjus), который был награждён литературной премии Frīdeberta Tuglase. В 1971 году Кросс был избран президентом Союза писателей Эстонской ССР, в 1976 и 1981 годах избирался секретарем союза. В 1970-м, 1972-м, 1977-м и 1980-м годах выходит в свет его роман-хроника из четырех частей «Три поветрия», другой перевод названия на русский язык — «Три чумы») о пасторе Балтазаре Руссове.

В 1978 году был выпущен один из лучших его исторических романов, «Императорский безумец» о событиях 19-го века, где читатель мог ощутить параллели человеческих отношений с властью Советского Союза. Главный герой романа полковник Тимофей фон Бок, находившийся в заключении в Шлиссельбурге и Петропавловской крепости, а в последние годы жизни объявленный сумасшедшим за письмо Александру I с резкой критикой его царствования. В более поздних романах доминируют автобиографические элементы. В 1984 году вышел в свет роман «Уход профессора Мартенса» о знаменитом учёном, дипломате, профессоре международного права Фёдоре Мартенсе.

В своих произведениях Кросс на историческом опыте (его творчество отличалось повышенным вниманием к достоверности фактов) размышлял о соотношении ригоризма и компромиссов, идеализма и практицизма, стремясь к тому, чтобы не судить, а понять своих героев, их сложный внутренний мир. Один из его героев, генерал Иван Михельсон, бросает вызов дворянскому собранию, пригласив на торжественную церемонию своего причисления в эстляндское рыцарство престарелых родителей-крестьян — но он же и добивается наибольших успехов в подавлении крестьянского восстания Емельяна Пугачёва в России («Имматрикуляция Михельсона»). Профессор Мартенс, используя заслуженный научный авторитет, «подыгрывает» своей стране в сложных вопросах международного права, даже ценой противоречий с ранее высказанными взглядами — и в то же время в своих трудах последовательно отстаивает принцип цивилизованности, расходящийся с внутриполитической практикой российского правительства («Уход профессора Мартенса»). Издатель Янсен выпускает эстонскую газету, закладывая основы национальной периодической печати — и при этом получает тайные субсидии от немецкого дворянства в обмен на корректировку курса своей газеты. А его сын, бескомпромиссно отвергая такую позицию отца в юности, активно защищает его в годы собственной старости («Час на стуле, который вращается»).

Перевёл на эстонский язык сочинения Г. Гейне, Б. Брехта, И. Р. Бехера, Ф. Шиллера, А. С. Грибоедова и других.

После восстановила Эстонией независимости Кросс занялся политикой и в свои 72 года (с 1992 по 1993) он был членом парламента Эстонии.[1]

Он умер в Таллинне 27 декабря 2007 года. Похоронен на кладбище Рахумяэ[2].

Премии и награды

Лауреат литературной премия им. Ю. Смуула, (1971), литературной премии Frīdeberta Tuglase, государственной премии Эстонской ССР (1977), литературной премии Amnesty International (1990), премий по культуре Эстонской республики (1994, 1999), литературной премии Балтийской ассамблеи (1999), культурной премии за жизненные достижения в области литературы (2006).

Народный писатель Эстонской ССР (1985).

Награждён эстонским орденом Государственного герба 1-й степени (1996), Крестом за заслуги (Венгрия, 1993), Большим Крестом за заслуги (ФРГ, 1995), Крест Эстонской Республики (2006).

Почетный доктор Тартуского университета (1989), почетный доктор Хельсинкского университета (1990), профессор искусств Тартуского университета (1998).

Семья

В 19401949 годы состоял в браке с Хельгой Педусаар. В 19521958 годы был женат на Хельге Роос, с которой имел дочь Кристийну (род. 1955), взявшую фамилию Росс и ставшую известным эстонским лингвистом. В 1958 году женился на детской поэтессе и писательнице Эллен Нийт, в браке с которой родились дети Маарья (род. 1959, фамилия по мужу — Ундуск), Ээрик-Нийлес (род. 1967), консультант по вопросам национальной безопасности, предприниматель, публицист, в прошлом — дипломат, советник президента Эстонии, завотделом во временном правительстве Ирака, и Мяртен (род. 1970, эстонский девелопер недвижимости, кинопродюсер и фотограф).

Известные адреса

Таллин, улица Харью, д. 1 (Дом писателей)

Сочинения

  • Kolme katku vahel (Три поветрия, части 1-4, 1970—1980)
  • Mardileib (Мартов Хлеб, 1973, на русском - 1974)
  • Keisri hull (Императорский безумец, 1978, французская Премия за лучшую иностранную книгу)
  • Rakvere romaan (Раквереский роман, 1982)
  • Professor Martensi ärasõit (Уход профессора Мартенса, 1984)
  • Wikmani poisid (Гимназисты Викмана, 1988)
  • Väljakaevamised (Excavations, 1990)
  • Mesmeri ring (Mesmer’s Circle, 1995)
  • Paigallend (Полёт на месте, 1998)
  • Tahtamaa (2001)
  • Paigallend (Treading Air, 2002)
  • Kallid kaasteelised (Dear Co-travellers, 2003)
  • Omaeluloolisus ja alltekst (Autobiographism and Subtext, 2003)
  • Vandenõu (The Conspiracy and other stories)

Источники

  1. [www.riigikogu.ee/tutvustus-ja-ajalugu/riigikogu-ajalugu/vii-riigikogu-koosseis/juhatus-ja-liikmed/ Juhatus ja liikmed]
  2. [www.moles.ee/08/Jan/07/3-1.php Прощание с литературной эпохой]

Напишите отзыв о статье "Кросс, Яан"

Литература

  • Л. Аннинский Свой крест. Об исторической прозе Яана Кросса // Кросс Я. Императорский безумец. — М., 1985.
  • Л. Аннинский [magazines.russ.ru/druzhba/2001/2/anin.html Третья возможность] // Дружба народов — М., 2001.

Ссылки

  • [novosti2.err.ee/index.php?Page=Article&Id=189729 Книга Яана Кросса «Мартов хлеб» представлена в Москве] // Novosti ERR, 31.12.2009
  • [novosti2.err.ee/index.php?Page=Article&Id=194967 Яан Кросс: Существует только то, что впереди] // Novosti ERR, 19.02.2010
  • [www.kaminski.ru/index.php/newstop/31-materkat/241-19--2010---90------ 19 февраля 2010 года исполнилось 90 лет со дня рождения Яана Кросса]

Отрывок, характеризующий Кросс, Яан

Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.