Крохин, Юрий Юрьевич

Юрий Юрьевич Крохин (род. 2 апреля 1947, Москва) — писатель, эссеист, критик, журналист. Академик Евразийской академии телевидения и радио. Член Союза писателей Москвы.

Окончил факультет журналистики МГУ. Печатался во многих газетах и журналах. Книгу Юрия Крохина «Профили на серебре» (о поэте Леониде Губанове и СМОГе) в 1992 году издал Юрий Кувалдин. Книга о поэте и правозащитнике Вадиме Делоне «Души высокая свобода» вышла в издательстве «Аграф» в 2001 году. Книгу об известной русской журналистке, живущей во Франции — « Фатима Салказанова: открытым текстом» — выпустило издательство «Вагриус» в 2002 году.

Автор сценариев телевизионных фильмов, в том числе документальных лент «Дуэль Вадима Делоне» и «Юрий Кувалдин. Жизнь в тексте» (канал «Культура»). Более десяти лет работал корреспондентом «Российской газеты», где опубликовано несколько сотен материалов, в том числе, о Сергее Ястржембском, Юрии Любимове, Эдуарде Дробицком, Александре Солженицыне, Фазиле Искандере...

Несколько лет жил в Окленде, Новая Зеландия, работал над книгой «С оттенком высшего значения». Книга издана в Москве в 2013 году тиражом 400 экземпляров.

Отрывок, характеризующий Крохин, Юрий Юрьевич

Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.