Кругобайкальское восстание 1866 года
| Кругобайкальское восстание 1866 года | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Подавление восстания | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Кругобайка́льское восста́ние 1866 года — восстание, поднятое ссыльными поляками в Прибайкалье летом 1866 года.
Содержание
Предыстория
После подавления восстания 1863—1864 годов в Польше и Северо-Западном крае тысячи его участников высылались за пределы Царства Польского и западных губерний; многие — на поселение и каторгу вглубь Российской империи, в том числе в Сибирь.
В апреле 1866 года императором Александром II была объявлена амнистия польским политссыльным: значительно сокращались сроки каторги, а короткие сроки заменялись поселением.
Около 700 польских каторжников в то время работали на строительстве Кругобайкальского тракта — партиями по 50—100 человек на протяжении 200 вёрст.
Подготовка
Летом 1866 года часть поляков, работавших на строительстве тракта, решила обезоружить конвой и пойти дальше в Забайкалье, где они хотели освободить других польских ссыльных и бежать через Монголию в Китай в надежде найти английские корабли, чтобы через Америку вернуться в Европу. Возглавляли восстание 48-летний Нарциз Целинский, бывший капитан русской армии (ранее, при Николае I, сосланный на Кавказ), и 30-летний пианист Густав Шарамович. Их помощниками были 30-летний варшавянин Владислав Котковский, сосланный по подозрению в принадлежности к «народным жандармам» и причастности к убийству полицейского агента, и 23-летний Яков Рейнер.
Идеи поднять восстание в Сибири разделяли с поляками и русские революционеры, в особенности Н. А. Серно-Соловьевич, который от имени своего кружка установил связи с поляками, но погиб на пути в Иркутск.
Поляки тайно готовили оружие и продовольствие: в возглавляемой Казимиром Арцимовичем партии каторжан, стоявшей на станции Култук, тайно выковали в кузнице несколько десятков кос (коса, торчком насаженная на древко — традиционное оружие польских повстанцев) и заготовили 20 пудов сухарей и запас соли. Было изготовлено также знамя с девизом: «За нашу и вашу свободу!».
Ход восстания
Вечером 24 июня одна из култукских партий (48 человек) напала на своих конвойных, отняла у них оружие и, захватив лошадей, отправилась дальше по тракту на почтовую станцию Амурскую, где также разоружила солдат, испортила телеграфное сообщение с Иркутском, и с примкнувшими к ней людьми двинулась далее. По пути восставшие портили телеграфную связь и уничтожили ряд мостов, повсеместно запасаясь огнестрельным оружием и боеприпасами.
Далеко не все поляки, работавшие на тракте, поддержали восстание, а некоторых из них повстанцы принуждали присоединяться к ним силой.
26 июня в Иркутске стало известно о бунте. По тревоге были подняты и брошены в погоню казаки и три отряда пехоты.
Ночью 27 июня повстанцы во главе с Рейнером и Катковским пришли на станцию Лихановскую. Солдаты, охранявшие станцию, забаррикадировались в станционном доме и отстреливались через окна. Им на выручку подошел отряд майора Рика (80 человек), переправившийся на пароходе через Байкал. Повстанцы подожгли станционное строение и отступили. Солдаты преследовали «сибирский легион вольных поляков» (как называли себя восставшие) до реки Быстрой, где 28 июня у моста неподалеку от ст. Мишиха произошел решающий бой, в котором поляки были разгромлены, а их отдельные группы рассеялись и три недели блуждали по тайге, пытаясь пробиться к границе. Против них были посланы крупные силы, которые вступили с ними в боевые стычки (9 июля в долине реки Темник, затем 14 июля в урочище Урбантуй и наконец 25 июля снова в долине реки Темник); в последней стычке остатки поляков, расстреляв все боеприпасы, сдались.
Суд
Военно-полевой суд над восставшими проходил в Иркутске с 29 октября по 9 ноября. Всего предстало перед судом 683 человека, из которых виновными было признано 418. Наказанию в конечном итоге были подвергнуты 326 человек: 7 «зачинщиков» были приговорены к расстрелу; 197 участников — к бессрочной каторге, а 122 восставшим был увеличен срок каторги. Генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков утвердил лишь 4 смертных приговора из семи: Целинскому и Шарамовичу как вожакам восстания, и Рейнеру и Катковскому как «предводителям шаек», сжёгшим Лихановскую. Они были расстреляны 15 (27) ноября 1866 года в Иркутске.[1]
По одной из версий, Корсаков запросил у Александра II разрешения помиловать приговоренных к смерти; царь такое разрешение дал, но оно опоздало: пришло по почте через месяц после казни первых четырех приговоренных[2].
Последствия
После восстания, и вероятно, благодаря ему, положение ссыльных поляков в Сибири несколько улучшилось. Известие о восстании достигло Австрии и привлекло внимание к судьбе австрийских подданных — участников польского восстания, сосланных в Сибирь; после соответствующих ходатайств некоторые из них были возвращены на родину.
Память о восстании
В 1867 году, под свежим впечатлением от событий, польский поэт Корнель Уейский написал стихотворение «Памяти расстрелянных в Иркутске».
В 1967 году одна из улиц Иркутска — Транспортная (до 1920-х годов — «Семинарская») — была в честь этих событий переименована в улицу Польских Повстанцев и носит это название поныне[3][4].
Недавно[когда?] иркутскими краеведами было установлено место захоронения казнённых поляков в Знаменском предместье г. Иркутска.
Напишите отзыв о статье "Кругобайкальское восстание 1866 года"
Примечания
- ↑ Коваль С. Ф. За правду и волю, Восточно-Сибирское книжное издательство, Иркутск, 1966.
- ↑ [pressa.irk.ru/sm/2004/22/012001.html Игорь Подшивалов. За нашу и вашу свободу.]
- ↑ Килессо Г. Т. Улица имени…, Восточно-Сибирское книжное издательство, Иркутск, 1989
- ↑ [irkutskmemorial.ru/informacionnaja-doska-ulica-nazvana-v-chest-100-letija-so-dnja-vosstanija-politicheskih-ssylnyh-polj Мемориальные доски и памятники Иркутска]
Источники
- [novsvet.narod.ru/krop03-03-07.htm П. А. Кропоткин. Записки революционера.]
- [pressa.irk.ru/sm/2004/22/012001.html Игорь Подшивалов. «За нашу и вашу свободу».]
- [kcbs.comsat.ru/index.php/option/content/task/view/id/862/catid/311/Itemid/ А.Яковец. «За горами вольность»]
Библиография
- Коваль С. Ф. За правду и волю, Восточно-Сибирское книжное издательство, Иркутск, 1966
- Стефан Кеневич (Stefan Kieniewicz), Historia Polski 1795—1918, Wydawnictwo Naukowe PWN, Waszawa 2000.
- Восстание поляков в Сибири в 1866 году // Сибирский архив. Журнал археологии, истории и этнографии Сибири. – Иркутск, №6, апрель 1912, стр. 176-184
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кругобайкальское восстание 1866 года
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
