Круг Выготского
«Круг Выготского» (иначе: «Круг Выготского-Лурии»[1]) — система неформальных личных связей учёных, объединённых Л. С. Выготским и А. Р. Лурией. В группу входили психологи, педагоги, психиатры, физиологи и неврологи преимущественно из Москвы, Ленинграда и Харькова. Участниками круга на его периферии были также и кинорежиссёр С. М. Эйзенштейн и немецко-американские психологи К. Левин и К. Коффка. В разное время «круг» включал в себя более 40 научных, медицинских и партийно-административных работников, а также деятелей образования и культуры.
Содержание
История
Так называемый «круг Выготского» начал формироваться в 1924 году, когда Л. С. Выготский переехал из Гомеля в Москву. Там в Институте психологии он знакомится с аспирантами Л. В. Занковым, И. М. Соловьёвым, Л. С. Сахаровым, и Б. Е. Варшавой, начинает работать с А. Р. Лурией.
В 1931 году группа московских психологов «круга» временно перебрались в Харьков для содействия в организации научной работы в психологическом секторе Украинской психоневрологической академии (УПНА): изначально предполагалось, что на базе Сектора психологии УПНА будет вскоре создан Институт психологии при Академии, но этим планам так и не суждено было реализоваться. Московское ядро составили А. Р. Лурия (официальный руководитель всего проекта в качестве директора Сектора психологии), М. С. Лебединский (заведующий Отделом клинической психологии) и А. Н. Леонтьев (заведующий Отделом генетической психологии). Также, из Москвы в Харьков переехали А. В. Запорожец и Л. И. Божович. Харьков представлял П. Я. Гальперин (заведующий Отделом общей психологии), Ф. В. Бассин и др. В историю данное сотрудничество вошло под названием «Харьковская группа»[2].
«Круг» постепенно разрастается. В 1934 году Выготский умирает, но сотрудничество продолжается под руководством А. Р. Лурии и А. Н. Леонтьева. С начала войны в 1941 году связь между членами группы частично теряется и после войны поддерживается эпизодически. Группа распадается.
Идея
«Круг Выготского» создавался по принципу групповой динамики, при котором образуется группа единомышленников для решения общих проблем и принятия коллективных решений. Конструктивный диалог между участниками влияет на формирование конкретных суждений и системы знаний. Подобными группами являются, например, Московский, Пражский и Копенгагенский лингвистические кружки или так называемый «Круг Бахтина» (The Bakhtin Circle)[3][4].
Влияние
Работа группы касалась теории социальных и межличностных отношений, практики эмпирических научных исследований. Благодаря работе «круга» развилось новое направление в психологии — культурно-историческая психология. В довоенный период участники группы начали синтез идей «инструментальной» психологии Выготского-Лурии с теоретическими построениями немецко-американской гештальт-теории, но, по тем или иным причинам, эта работа была прервана к началу 1940-х годов[5][6].
Участники круга
Напишите отзыв о статье "Круг Выготского"
Примечания
- ↑ Yasnitsky, A. & van der Veer, R. (Eds.) (2015). [www.academia.edu/27328322/Yasnitsky_A._and_Van_der_Veer_R._Eds._2016_._Revisionist_revolution_in_Vygotsky_studies._London_Routledge Revisionist Revolution in Vygotsky Studies]. London and New York: Routledge
- ↑ Антон Ясницкий [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2008).pdf Очерк истории Харьковской школы психологии: период 1931—1936 гг.], 2008
- ↑ Brandist, C. (2001/2005). [www.iep.utm.edu/bakhtin/ The Bakhtin Circle]. Internet Encyclopedia of Philosophy. A Peer-Reviewed Academic Resource.
- ↑ Участники «круга Бахтина»
- ↑ Ясницкий, А. [www.psyanima.ru/journal/2012/1/2012n1a2/2012n1a2.1.pdf К истории культурно-исторической гештальтпсихологии: Выготский, Лурия, Коффка, Левин и др.]// PsyAnima, Dubna Psychological Journal — Психологический журнал Международного университета природы, общества и человека "Дубна". — [www.psyanima.ru/journal/2012/1/index.php 2012. — N 1]. — С. 60-97 — www.psyanima.ru/
- ↑ Ясницкий, А. [individual.utoronto.ca/yasnitsky/texts/Yasnitsky%20(2012)_VopPsy_1.pdf Изоляционизм советской психологии? Неформальные личные связи ученых, международные посредники и «импорт» психологии] // Вопросы психологии. — 2012. — N 1. — С. 100—112.
Ссылки
- Anton Yasnitsky [tspace.library.utoronto.ca/bitstream/1807/19140/1/Yasnitsky_Anton_200911_PhD_thesis.pdf Vygotsky Circle during the Decade of 1931—1941: Toward an Integrative Science of Mind, Brain, and Education.], 2009 (англ.)
- Anna Stetsenko, Igor Arievitch [twww.iscar.org/section/chacdoc/Stetsenko_Arievitch_Vygotsky_collaboration.pdf Vygotskian collaborative project of social transformation: History, politics, and practice in knowledge construction], 2004 (англ.)
Отрывок, характеризующий Круг Выготского
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
