Кружок любителей русских изящных изданий

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан) Кружок любителей русских изящных изданий (КЛРИИ) — творческое объединение библиофилов и коллекционеров в Санкт-Петербурге.





История

Возник в 1903 году по инициативе И. И. Лемана. Официально начал свою деятельность с 15 октября 1903 года, когда был утвержден Устав. Однако первое сообщение о новой организации с предполагаемым названием «Кружок любителей русской книги» появилось в журнале «Антиквар» уже в ноябре 1902 года; а в переписке В. А. Верещагина с А. Н. Бенуа уже в феврале 1903 года обсуждался вопрос об издании кружком «Медного всадника» А. С. Пушкина.

Один из основателей его и председатель, В. А. Верещагин, был одной из самых значительных фигур российского дореволюционного библиофильства.

Члены Кружка делились на действительных, почётных и членов-сотрудников. Согласно Уставу, число первых не должно было превышать 100 (фактически их было 93). Они избирались на общих заседаниях, вносили в кассу вступительные и ежегодные взносы, имели право решающего голоса на заседаниях, могли быть избранными на должности в кружке. В почётные члены, число которых не ограничивалось (фактически было избрано 2 и 3 были переизбраны из действительных), выбирались лица, оказавшие «особые услуги делу Кружка»; члены-сотрудники (их было 5) избирались из числа лиц, полезных делу — и те, и другие освобождались от взносов.

Членами кружка были И. В. Ратьков-Рожнов, П. Е. Рейнбот, Е. Н. Тевяшов, Н. В. Соловьев, В. И. Клочков, Р. Р. Голике, Г. В. Юдин. Среди членов Кружка были лица, занимавшие высокие государственные посты: кроме В. А. Верещагина — главноуправляющий земледелием и землеустройством А. В. Кривошеин, товарищ министра торговли и промышленности М. А. Остроградский, члены Государственного Совета Н. И. Булычев, В. А. Остроградский.

В период 1903—1909 годов преобладала библиофильская деятельность, поскольку он задумывался именно ради этого. Указанная деятельность предполагала, прежде всего, составление личных библиотек. Члены Кружка жертвовали книги и для собственной библиотеки организации, которой заведовал В. Я. Адарюков. Кружок проводил аукционы, доход от продажи на которых позволил начать в 1904 году собственную книгоиздательскую деятельность; осуществлял издательскую и выставочную деятельность.

Внешние изображения
Афиша выставки 1916 года
www.tertiasp.ru/shop/M-020-1.jpg

За период 1910—1916 годов было проведено шесть самостоятельных выставок: «Степан Филиппович Галактионов и его произведения» (31 марта — 30 апреля 1910 г.), «Русская женщина в гравюрах и литографиях» (28 февраля — 31 марта 1911 г.), «Русская жизнь в эпоху Отечественной войны» (4 апреля — 2 мая 1912 г.), «Три века русской придворной жизни» (22 марта — 19 апреля 1913 г.), «Русская и иностранная книга» (25 февраля — 28 марта 1914 г.), «Английские и французские гравюры XVIII века» (9 января — 8 февраля 1916 г.). Экспонаты из своих собраний предоставляли как члены кружка П. Д. Кедров, И. И. Леман, М. А. Остроградский, П. Е. Рейнбот, М. Я. Синицын, Н. К. Синягин и др., также и не состоявшие в нём коллекционеры и библиофилы — В. Н. Аргутинский-Долгоруков, С. С. Боткин, Е. Е. Рейтерн и др.

Весной 1914 года в Лейпциге на Международной выставке печатного дела и графики экспонировались 18 лучших собственных изданий, а также оригинальные рисунки Д. Н. Кардовского к «Невскому проспекту» и М. В. Добужинского к «Казначейше» и книги из собраний членов кружка и его библиотеки.

В 1907—1916 годах участники кружка принимали участие в издании ежемесячного журнала «Старые годы». В 1908—1911 годы были выпущены четыре выпуска «Материалов для библиографии русских иллюстрированных изданий»[1].

Последнее заседание кружка, зафиксированное в протоколе, состоялось 13 февраля 1917 года; спустя десять дней в России началась Февральская революция.

Издания

Благодаря кружку увидели свет напечатанные на высоком полиграфическом уровне[2] в типографии «Голике и Вильборг» «Невский проспект» Н. В. Гоголя, «Четыре басни» И. А. Крылова, «Рассвет» А. А. Голенищева-Кутузова, «Казначейша» М. Ю. Лермонтова; тексты сопровождались иллюстрациями Д. И. Кардовского, А. О. Орловского, М. В. Добужинского.

  • Устав Кружка любителей русских изящных изданий. — СПб., 1904.
  • Гоголь Н. В. Невский проспект. — СПб., 1905.
  • Четыре басни Крылова. — СПб., 1907.
  • Голенищев-Кутузов Разсвет. — СПб., 1908.
  • Андрюков В. Я. Галактионов и его произведения. Каталог выставки. — СПб., 1910.
  • Врангель Н. Н., Соловьев Н. В. Русские женщины в гравюрах и литографиях. Каталог выставки. — СПб., 1911.
  • Верещагин В. А., Лисенков Е. Г. Русская жизнь в эпоху Отечественной войны. Каталог выставки. — СПб., 1912.
  • Материалы для Библиографии русских иллюстративных изданий. — СПб., 1908-1911. № 1—4.
  • К юбилею кружка любителей русских изящных изданий. 1903-13. — СПб., 1913.
  • Лисенков Е. Г., Соловьев Н. В. Придворная жизнь за 300 лет. Каталог выставки. — СПб., 1913.
  • Леман И. И. Гравюра и литография. Очерки истории и техники. — СПб., 1914[3].
  • Лермонтов М. Ю. Казначейша. — СПб., 1914.

Напишите отзыв о статье "Кружок любителей русских изящных изданий"

Примечания

  1. Издание «Материалов», запланированное в десяти выпусках и сводном издании, прекратилось после четвертого выпуска.
  2. Книги печатались на дорогостоящей бумаге (высококачественная верже, веленевая, японская, старинная тряпичная)
  3. Самое крупное и фундаментальное издание кружка, невзирая на высокую цену, быстро разошлась, сразу став и предметом собирательства, и настольной книгой коллекционеров. Сохранила научную ценность до наших дней.

Литература

  • Николенко А. В. [www.naukaran.ru/sb/2003_3-4/10.shtml Кружку любителей русских изящных изданий — сто лет] // Научная книга. — № 21-22 (2003/3-4).
  • Адарюков В. Я. В мире книг и гравюр: Воспоминания. — М., 1926 (факсимильное воспроизведение — М., 1984).
  • Александрова А. Любители рус. изящных изданий // Альманах библиофила. — 1978. — Вып. 5.

Ссылки

  • [www.snor.ru/?m=articles&an=sc_174 Кружок любителей русских изящных изданий]
  • [www.wavilon.ru/Trests/krujok_lyubitelei_russkih_izyaschnyh_izdanii.html Кружок любителей русских изящных изданий]

Отрывок, характеризующий Кружок любителей русских изящных изданий

– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.