Крус, Хулио Рикардо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хулио Рикардо Крус
Общая информация
Прозвище Садовник
Родился
Сантьяго-дель-Эстеро, Аргентина
Гражданство Аргентина
Рост 190 см
Позиция нападающий
Информация о клубе
Клуб завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1992—1993 Банфилд
Клубная карьера*
1993—1996 Банфилд 65 (16)
1996—1997 Ривер Плейт 29 (17)
1997—2000 Фейеноорд 86 (44)
2000—2003 Болонья 88 (27)
2003—2009 Интернационале 129 (49)
2009—2010 Лацио 22 (4)
Национальная сборная**
1997—2008 Аргентина 22 (3)

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Хулио Рикардо Крус (англ. Julio Ricardo Cruz; 10 октября 1974, Сантьяго-дель-Эстеро) — аргентинский футболист, выступавший на позиции нападающего. Воспитанник «Банфилда», играл за «Банфилд», «Ривер Плейт», «Фейеноорд», «Болонью» и миланский «Интернационале», с которым стал четырёхкратным чемпионом Италии. За национальную сборную Аргентины провёл 22 матчей, забил 3 гола, участник чемпионата мира 2006. В 2010 году завершил карьеру.





Клубная карьера

Ранняя карьера

Высокий (1,90 м.), коренастый нападающий, Круз начал свою карьеру в «Банфилде» в 1993 году, а в 1996 году он переехал в «Ривер Плейт»[1].

Фейеноорд

В 1997 году он переехал в Европу, будучи подписанным голландским «Фейеноордом», и показывая большой потенциал с точки зрения результативности. В 2000 году он переехал в итальянскую Болонью[1].

Достижения

Напишите отзыв о статье "Крус, Хулио Рикардо"

Примечания

  1. 1 2 [www.national-footballteams.com/player/294/Julio_Cruz.html Julio Ricardo Cruz (NFT)]

Ссылки

  • [www.national-football-teams.com/player/294.html Статистика на сайте National Football Teams(англ.)


</div>

Отрывок, характеризующий Крус, Хулио Рикардо

– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.