Крутое (платформа)
Платформа Крутое Горьковское направление | ||||||||
| Московская железная дорога | ||||||||
 | ||||||||
| Станция: | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Регион ж. д.: |
Московско-Курский | |||||||
| Дата открытия: | ||||||||
| Количество платформ: |
2 | |||||||
| Количество путей: |
7 | |||||||
| Тип платформ: |
1 островная, 1 боковая | |||||||
| Форма платформ: |
прямые | |||||||
| Выход к: |
Московская ул., Торфобрикетная ул. | |||||||
| Пересадка на: |
А 8, 10, 45 | |||||||
| Расстояние до Москвы: |
91,9 км | |||||||
| Тарифная зона: |
10 | |||||||
| Код в АСУЖТ: |
[osm.sbin.ru/esr/esr:230012 230012] | |||||||
| Код в «Экспресс-3»: |
2001925 | |||||||
| на Викискладе</td></tr>
</table> Крутое — остановочный пункт / пассажирская платформа Горьковского направления МЖД, расположена в городе Орехово-Зуево Московской области. Мимо платформ в стороне проходят также пути Большого кольца МЖД параллельно остальным путям. Платформа находится в границах станции Орехово-Зуево — одна из шести платформ этой станции и одна из двух на Горьковском направлении. Оборудована турникетами с середины 2000-х годов. Экспрессы «Москва — Владимир» проходят платформу без остановки. Для электропоездов «Москва — Крутое» платформа является конечной остановкой, для них к востоку от платформ есть три отстойных пути с тупиками. Все электропоезда Большого кольца из/на Александров ((Куровская —) Орехово-Зуево — Александров-1) проходят Крутое без остановки, так как двигаются по путям Большого кольца, на которых отсутствуют платформы. Железнодорожные платформы соединены пешеходным мостом, однако, чтобы с помощью моста пройти с одной платформы на другую, необходимо преодолеть турникетный павильон. Касса находится с северной стороны от дороги у начала пешеходного моста (ранее находилась на платформе на Москву). Время движения от Курского вокзала — от 1 часа 25 минут (для экспрессов) до 2 часов (для идущих со всеми остановками). С платформы в шаговой доступности находятся автобусные остановки городских и пригородных маршрутов:
Выход в город: на север — микрорайон Крутое (ул. Ленина / ул. Кирова, хладокомбинат), далее на север — через пешеходный мост через Клязьму — Парковский микрорайон. На юг — к заводу Транспрогресс и дачным участкам, к микрорайону Первая Советская. Галерея
Напишите отзыв о статье "Крутое (платформа)"Примечания
Ссылки
|
||||||||
Отрывок, характеризующий Крутое (платформа)
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
