Крушеван, Павел Александрович

Павел Александрович Крушеван
Вероисповедание:	православный
Партия:	Союз русского народа
Основные идеи:	радикальный национализм, антисемитизм
Род деятельности:	журналист, публицист, писатель

Черносотенцы
Организации
Русское собрание
Союз русского народа
Союз Михаила Архангела
Всероссийский дубровинский союз русского народа
Русская монархическая партия
Союз русских людей
Священная дружина
Всероссийский съезд русских людей
Царско-народное мусульманское общество
Крупнейшие представители
Павел Булацель
Георгий Бутми
Иоанн Восторгов
Владимир Грингмут
Александр Дубровин
Николай Жевахов
Иван Кацауров
Эммануил Коновницын
Иоанн Кронштадтский
Павел Крушеван
Андрей Кукарников
Николай Марков
Михаил Меньшиков
Василий Орлов
Владимир Пуришкевич
Рафаил Ризположенский
Александр Соловьёв
Антоний Храповицкий
Серафим Чичагов
Георгий Шечков
Алексей Шмаков
Николай Юскевич-Красковский
Современное время
Константин Душенов
Леонид Ивашов
Вячеслав Клыков
Михаил Назаров
Олег Платонов
Александр Турик
Александр Штильмарк

Па́вел (Павола́кий) Алекса́ндрович Крушева́н (молд. Cruşeveanu; 15 [27] января 1860, село Гиндешты, Сорокский уезд, Бессарабская губерния, Российская империя — 5 [18] июня 1909, Кишинёв, Бессарабская губерния, Российская империя) — журналист, прозаик, публицист праворадикального толка, известный как активный черносотенец.

Биография

Родился 15 (27) января 1860 года в селе Гиндешты Сорокского уезда Бессарабской губернии (ныне — Флорештский район Республики Молдова) в молдавской помещичьей семье. Образование закончил 4-м классом Кишинёвской гимназии. Был присяжным поверенным, чиновником Городской думы в Кишинёве, в 1887—1895 годах служил в Минском акцизном управлении.

С 1890-x проповедовал в печати крайне националистические взгляды, прибегая в полемике к клевете, оскорблениям и угрозам, за что неоднократно привлекался к суду. В связи со своими публикациями Крушевану многократно угрожали.

По мнению многих современников, кишинёвский погром 1903 года был отчасти спровоцирован публикациями Крушевана в единственной ежедневной кишинёвской газете «Бессарабец», где тот описывал зверское убийство четырнадцатилетнего подростка Михаила Рыбаченко, указывая на возможную ритуальную подоплёку этого убийства со стороны евреев. Страшные зверства евреев, мучающих в подполе несчастного мальчика, муссировались в газете изо дня в день. Как только следствие вышло на истинных убийц (мальчика убил его двоюродный брат из-за наследства), вышел циркуляр министерства внутренних дел, запрещавший что-либо публиковать о деле Рыбаченко, из-за чего распространённая Крушеваном клевета не могла быть публично опровергнута.

В качестве мести за жертв погрома студент Пинхус Дашевский ударил журналиста ножом, однако рана оказалась несмертельной. Получил известность, в связи с этим, отказ Крушевана от медицинской помощи врача-еврея. После покушения на свою жизнь не расставался с оружием и везде возил с собой повара из опасения быть отравленным.

В 1906—1909 годах — гласный Кишинёвской городской думы, депутат 2-й Государственной думы.

Литературная деятельность

Начал писать в 1882 году — в книжках «Недели» был опубликован роман «Счастливее всех»; в том же году — повесть «Разорённое гнездо» (Санкт-Петербург, 1882). В той же «Неделе» поместил ещё несколько повестей и ряд статей.

Много писал в «Минском листке» и «Виленском вестнике» (1887—1895). Часть написанного за это время Крушеваном вошла в отдельно изданные книги: «Что такое Россия? Путевые заметки» (М., 1896), «Дело Артабанова» (роман, М., 1896), «Призраки» (роман и разные рассказы, 1897).

В 1896 году Крушеван основал в Кишинёве газету «Бессарабец», которая сначала примыкала к либеральной журналистике, но позже стала органом крайней реакции и антисемитизма (с 1905 года — орган созданного Крушеваном бессарабского отделения Союза русского народа). В конце 1903 года Крушеван основал в Санкт-Петербург недолго продержавшуюся газету «Знамя» (1903—1904). В этой газете он первым под названием «Программа завоевания мира евреями» опубликовал «Протоколы сионских мудрецов» (28 августа — 7 сентября 1903).

Сочинения

• [oldchisinau.com/lib/bessarabia/bessarabia01.html Альманах «Бессарабия». ] Графический, исторический, статистический, экономический, этнографический, литературный и справочный сборник «Бессарабия», изданный в 1903 году газетой «Бессарабец» под редакцией П. Крушевана. — М.: 1903.

Литература

• А. В. Чанцев. Крушеван // Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь / Гл. ред. П. А. Николаев. Т. 3: К—М. Москва: 1994. С. 172—173.
• Крушеван, Павел Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Крушеван, Павел Александрович

– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!